легко отрубить! Да и зубки… Слабоваты!
- А вот тут ты прав, Бэл тебя раздери!
Голова почти мгновенно превратилась в змеиную, с огромной пастью и острыми загнутыми внутрь зубами. Конан не без сожаления подумал, что зря он сам предложил чудовищу так поступить. Но было уже поздно!
Тварь кинулась на киммерийца, клацая зубами, и пытаясь подсечь его ноги кончиком хвоста двадцатифутового тела!
Конану снова пришлось «произвести тактическое отступление»! А проще говоря – опять бежать прочь со всех ног!
Однако змееподобное туловище ползло гораздо быстрее, чем он мог бежать по узкому, хоть и прямому, наклонному проходу! И вот уже возле его затылка два раза щёлкнуло - ну совсем близко! Едва успевал уклоняться!
Варвар вдруг, повинуясь не столько разуму, сколько тому же инстинкту, бросился наземь! И когда голова твари по инерции пронеслась мимо него в очередном броске к его затылку, перевернулся на спину и что было сил рубанул!
А плохо создаёт своих зверушек чёртов чародей! Потому что как и у дракона голова легко - ну, это для его могучих рук - легко! - отрубилась!
Но эта ещё какое-то время нагло и злобно щерилась, моргая глазищами, и пытаясь-таки цапнуть его хоть за какую-то часть тела!
Конан взял голову за загривок: так не достанешь, тварь! После чего преодолел оставшиеся до выхода двадцать шагов. Вдохнул полной грудью свежий воздух.
Кром! Как хорошо на воле! И как гнетёт нахождение в чёртовой сыром и мрачном подземельи!
Голову, не поленился, и отнёс к реке. Забросил на самую середину потока. С утробным бульканьем та скрылась из виду навсегда.
Пройдя назад, мимо подпёртой двери, Конан только вздохнул. Ну вот очень странный чародей ему на этот раз попался! Хотя…
Чего странного?!
Просто маг хочет разделаться с наглым вором не лично, подвергая себя опасности, а – руками… и лапами… и пастями послушных «домашних» зверушек! Для этого и созданным. И обученным. И подкармливаемым.
И хвала Крому, что пока зверушки оказываются слабее Конана. И…
Не хотелось бы встретиться с той, что окажется – сильнее!
В пещере ничего не изменилось. Конан с очередным факелом в руке простучал и её стены. И – о чудо! В одном, самом низком и тёмном, углу, звук говорил о пустоте за стеной!
Вскрыть «декоративную» панель из гипсовых кирпичей, умело раскрашенных под тот же камень, оказалось довольно просто и легко – справился с помощью верного меча за десять минут.
И вот он – в сокровищнице!
Вот её стены и пол явно никто не обрабатывал, и следы копоти на низком потолке сохранились. Да и пол… Монолитный, как и потолок, и вряд ли тут что-то провалится и обвалится.
Ну, вроде, конец препятствиям и сложностям. Можно забирать всё и уходить.
Но почему он вновь не может заставить себя дотронуться до небольшой - всего-то – до колена! - груды тех же драгоценных камней и золотых монет?! Лежащих без привычных сундуков или хотя бы - мешков. Инстинкт?!
Нет – тот молчит, ничего не говоря об опасности.
Тогда – что?
Киммериец вновь вышел на поверхность, протиснувшись мимо огромного туловища - теперь уже змеи. Снова посмотрел на солнышко – приветливое, тёплое, несмотря на то, что лето уже заканчивается… И травка на лугу у реки такая сочная, мягкая – вон, все те овечки, что остались сейчас без вожака, пасутся, как ни в чём не бывало.
Что удерживает его от того, чтоб вновь освободить суму от провизии, вещей, и затарить – золотом и драгоценностями?!
Быть может, древняя легенда, которую ему рассказал Умидбек, почти – земляк, похищенный в своё время из соседнего с Киммерией Аргоса, и получивший при перепродаже новому хозяину новое имя, благополучно забыв старое. А сейчас – полноправный гражданин, и наследник: хозяин и главный повар караван-сарая, где киммериец весело прогуливал с друзьями последние монетки из очередного добытого хитростью и силой из казны богатого купца, «приза».
А легенда была ведь вполне проста и, если можно так сказать, привычна: там говорилось, что падишах, которому когда-то принадлежала эта казна, похвалялся тем, что заранее проклял того, кто попытается похитить у него это золото. И камни.
Что не помешало чёртову Хорассану Кошскому как раз – похитить, и ещё и поглумиться над незадачливым восточным повелителем. Оставив в сокровищнице взамен украденной кучи – огромную кучу коровьего навоза.
Ну и тогда, как говорят, падишах вызвал старого стигийского мага, отдал ему за услугу всё, что осталось, и в придачу даже отдал любимую дочь. Для принесения её в жертву. Для усиления чар!
А стигийский маг смог наложить на уже украденное сокровище такое мощное заклятье, что теперь тот, кто прикоснулся бы, или попробовал воспользоваться драгоценностями или монетами – погиб бы в мучениях. Таких, словно его укусила ядовитая змея!
Нет, стигийцы, конечно, сильные маги. Особенно, когда приносят в жертву красивую и невинную девушку…
И, похоже, в данном случае чёртов наглец Хорассан как раз и – попался! Посчитав угрозу проклятья – блефом. Или…
Видать, не поверил, что какой-то старик может быть в чарах сильнее его! И попытался что-то потратить. Или хотя бы – поперебирал.
И вот, скорее всего – нет в живых и самого Хорассана…
Но тогда кто же создал и приковал в виде стража – дракона? И оставил ловушку в виде «дочери эмира»?!
Неужели – тот самый стигиец?!
Только вот заподозрить стигийца – в добрых намерениях, и желании сохранить жизни незадачливых охотников за кладами – верится с трудом! Гораздо вероятней, что у стигийцев всё - как раз наоборот!
И невольно возникает главный вопрос: за каким чёртом сам Конан попёрся за этим, проклятым и опасным, сокровищем?!
Из банального хвастовства перед друзьями-собутыльниками? Потому что выпил тогда много больше положенного. Ну, или чтоб поддержать своё реноме ничего и никого не боящегося героя? Ведь не из одной алчности же?!
Подумав, вздохнув, и посмотрев в очередной раз на небо, Конан вновь спустился вниз. Прошёл к груде. Взглянул на неё на прощанье. Прикидывая объём и возможную ценность. И снова поднялся на поверхность.
Пора собираться. И двигать назад – в Бадамкент.
Где через три дня пути он расскажет тем же друзьям, что было и как. А именно – что дракона он, как и обещал – убил. А вот клада – не нашёл! И предложит всем желающим пойти и забрать: не то – заколдованный и невидимый, не то – просто несуществующий клад. Очередную, как он это дело представит, «легенду». Для привлечения путешественников, авантюристов, воров, и создания местного колорита…
Так что он закроет пещерку. А рычаг, запирающий её, задвинет обратно. Вряд ли кто-то из его новых «друзей» окажется настолько прозорлив, чтоб додуматься до того, что пришло в голову киммерийцу.
Но вот если найдут, и кто-нибудь действительно погибнет… Враги, да и друзья могут сказать, что Конан нарочно, из злобы и коварства, послал бедолагу на верную смерть!
Придётся этот чёртов рычаг просто обломить!
Хотя…
Есть один беспроигрышный вариант!
Не возвращаться в город, где он бахвалился и похвалялся, а сразу идти и искать того самого стигийца!
Ну, и убить его!
Ведь тогда проклятье с этого клада окажется снятым!
Только вот как найти его… Время потребуется. Так что для предохранения своего доброго имени от клеветы и обвинений придётся рычаг так и так обломить. Но место – запомнить!
Ну а найти кого-то в их маленькой Ойкумене нетрудно! Учитывая, что «слава» стигийских магов обычно обгоняет их самих. И это - просто вопрос времени и терпения.
Так что вернуться в город всё же придётся. Хотя бы для того, чтоб расспросить того самого Умидбека. О том самом падишахе, и его дочери, и том гаде, которого наняли для наложения проклятья!
Не может такого быть, чтоб его имя совсем уж затерялось в веках! Следы магических проделок и злодеяний всегда обличают свершившего их, не давая кануть в Лету их мерзкому имени! И предупреждая смельчаков, захотевших бы потягаться. Или поохотиться. Вот именно, за сокровищами. Ведь такие балбесы-то… наверняка считают, что где маг - там и сокровища!
Не-ет, где хранятся сокровища Конан видел. А вот где их коварный и злобный хозяин?..
Но Конан на то и Конан, чтоб находить ответы на загадки, вытрясать ответы из любителей молчать, и обнаруживать хорошо спрятавшихся магов! К которым у него подход – простой!
«Пришёл, увидел, башку отрубил!..»
Умидбек на своём веку, конечно, повидал виды. Как и понаслушался разных историй: кто только не гостил в его заведении! А понимал почтенный и прожжённый караван-сарай-баши семь языков. Что неудивительно: бизнес от этого только выигрывает! Купцы, авантюристы всех мастей, просто путешественники, местные состоятельные горожане… Заказы, попойки, экзотические блюда и вино…
Умидбек же - хозяин лучшего в городе постоялого двора! Всегда находится в главном зале, в центре, за капитальной стойкой, откуда легко руководить, лично приглядывая, приготовлением еды, и принимать заказы клиентов, и легко передать, что нужно клиентам, просто крикнув поварятам и слугам, прямо на кухню за его спиной.
Но Конан, прекрасно понимая специфику ремесла пожилого аргосца, которого благодаря загару и отличному владению языком все приезжие принимали за местного уроженца, и не желая отрывать того во время самой напряжённой работы, днём и вечером, для разговора специально выбрал очень раннее утро. Когда восточная ночь сменяется серым предрассветным сумраком. И все, кроме хозяев караван-сараев и Конана, спят.
И сейчас они сидели в углу, возле лаза в винный погреб, и попивали неплохое прошлогоднее вино из местных виноградников: оно было и дёшево и приятно на вкус.
- Нет, Конан. При всём уважении к твоим талантам и славе, я не смогу помочь тебе. Хоть ты и почти земляк мне. Я не могу ничего добавить к тому, что уже рассказал тебе. Ведь всё это было так давно! Лет семьдесят с лишним назад. То есть – даже тех, кто тогда жил здесь, а не прибыл, как я, из дальних стран – в живых не осталось! И
