Правильно. Это мы её так назвали с мамой. А когда папа нашёл котёнка, что пищал под забором, почти умирал под дождём, домой принёс. Мы его отмыли. Она страшная была, худая, шерсть слиплась, так папа обозвал её «Вша тифозная». Кошка стала откликаться. Мы её Тиффани. Она то слышит, то не слышит, но на папино: «Вша, иди ко мне!» Несётся всё опрокидывая. Он для неё главный хозяин, помнит, наверное, что он спас её котёнком. А мы так… как слуги у неё. Ну, так вот. Тиффани очень любит свежие огурцы. Наверное, и папу предаст за эти огурцы. Я заранее нарезала несколько кружочков огурцов на мелкие части. Родители отправляют сеструху умывать и спать укладывать, я кошку незаметно прикормила огурцом и под кровать Аллки отправила.
Белла запрокинула голову, замолчала, улыбалась, предаваясь весёлому воспоминанию.
-- И чего? Не томи уже! Рассказывай! – Наташа толкнула подругу легонько.
-- Так вот. Я за книжку, сказку читать, а сестра снова начинает мне пересказывать очередное кино про мертвяков. Я ей и рассказываю старый стишок:
Ночью за старой уборной,
алюминиевой ложкой гремя,
девочка в платьице черном,
чавкая, ела коня.
Смотрю, она напряглась, представила эту страшную картину. Продолжаю:
-- А ты в курсе, кто смотрит много ужастиков, то у того под кроватью поселяется мертвец?
И сама кусок огурца незаметно бросила под кровать. А кусок такой, очень приличный попался.
Кошка с грохотом прыгает на кусок и начинает его есть. Даже не просто есть, а резать его клыками, чавкать. Как девочка из стишка.
-- Вот и у тебя поселился, слышишь?
Аллка испугалась, свешивает голову вниз, смотрит. Оттуда два светящихся кошачьих глаза.
Сестра пугается, начинает орать как пожарная сирена. Кошка пугается, срывается из-под кровати, с пробуксовкой на месте. Сшибает мольберт сестры. Тот с грохотом падает на пол. Сестра орёт ещё сильнее. Кошка в панике сигает на её стол, сносит вазочку со стеклянными шариками, уносится в другую комнату.
Мама и папа забегают в комнату и тут же поскальзываются на этих шариках на полу. Грохот. Кошка от страха сходит с ума, уже что-то с железным звоном летит на пол в соседней комнате. Сестра начинает ещё громче и тоньше верещать.
Наташа и Белла смеялись от души, представляя эту ситуацию.
-- Вам-то смешно. – Белла недовольно сопела. – А я потом неделю не гуляла. Да, и звукоизоляция в нашем доме не очень хорошая. Два этажа вниз и два вверх, слышно всё. На нашу семью потом соседи косо смотрели. У меня бабушка участливо спрашивала, всё ли хорошо у меня. Наверное, думают, что нас избивают.
Лошадка давилась от смеха, сложилась пополам. Кое-как выдавила:
-- А дальше-то что?
Белла пожала плечами:
-- Ничего. Зато я больше не укладываю сестру спать. Алла, перед тем как лечь, берёт палку и шурует у себя под кроватью. Однажды там спала кошка, и почти повторилась историю. Она вновь сшибла мольберт, и с заносом на повороте рванула в соседнею комнату. Папа сидел в кресло. Она на него. Поцарапала руку ему. Родители кинулись на меня, а я в ванной была. Жаль, что всё пропустила.
Наташа и Эля уже, казалось, не могли дышать от смеха. Элина согнулась пополам, левую руку прижимала к животу, а правую вытянула и махала перед собой:
-- Хватит!
Девочки посмеялись немного. Затем Белла предложила:
-- Я от смеха проголодалась, тут рядом столовая недорогая, пойдёмте, пообедаем!
Эля и Наташа переглянулись, пожали плечами:
-- А почему бы и не пообедать?!
-- Идём! Но много не буду. Меня бабушка ждёт, обидится, если я скажу, что сытая.
-- Ничего. Мы потом к твоей бабушке пойдём на пироги! – Белла громко рассмеялась.
Действительно, недалеко была столовая. Время обеда, посетители были. Девочки взяли подносы и пошли вдоль стойки, выбирая себе, чтобы на обед взять, весело переговариваться. Решили взять гречневую кашу с котлетой и по овощному салату, компот на десерт.
В столовой был порядок, что сам накладываешь в тарелку. Беляшик последней была среди девочек в очереди к кассе. Разместились за столом. Эля, окинув стол с обедом на троих, удивилась порции гречки у Беллы:
-- Ты такая голодная?!
Белла ухмыльнулась, махнула, чтобы подруги склонились поближе, а сама аккуратно разгребла горку гречки. Под ней была вторая котлета.
-- Я так давно уже делаю. – торжествующе сказала она.
Начала ножом делить на три части эту котлету, подцепила, понесла к тарелке Лошадки, та замахала руками:
-- Нет. Я не так сильно голодна.
Белла вопросительно посмотрела на Элю, та отрицательно покрутила головой:
-- У меня чего-то аппетит пропал.
Вяло ковыряясь в котлете:
-- Белла! Как ты могла!
Беляшик весело уплетая за обе щеки:
-- А чего такого? Тётка на кассе подслеповатая. Видели, какие у неё толстые стёкла в очках! Ничего не видит. И освещение тут слабое, экономят, наверное!
Белла, явно довольная собой, вернулась к трапезе.
Наташа оторвалась от тарелки:
-- У моей мамы знакомая точно также в столовой работала. В конце каждого рабочего дня, они бригадой нередко скидывались, чтобы погасить недосдачу.
-- Ой, да, ладно! Кто заметит сколько там котлет пропало! – Белла беспечно махнула вилкой.
Оставшийся обед прошёл в полном молчании. Эля и Наташа переглядывались, было видно, что еда им не в радость, сухая гречка и котлета не лезли в горло, приходилось постоянно запивать компотом. На десерт его не осталось.
Белла с аппетитом доела, не замечая повисшее напряжение. Вытерла губы салфеткой.
Отнесли грязную посуду на выделенный стол. Беляшик и Лошадка пошли на выход, Эля остановилась:
-- Вы идите, мне тут кое-что надо.
Дождавшись когда подруги выйдут за дверь, подошла к кассиру, не было очереди.
-- Подружка забыла за котлету заплатить. – Эля положила деньги в старое, поцарапанное блюдце.
Кассир равнодушно взяла деньги, пробила чек:
-- Ничего. Бывает. Я думала, что у неё дома так плохо, что она постоянно забывает за вторую котлету заплатить. Плохо, когда ребёнок голодает. Сама в конце смены оплачивала. Ничего. Я не обеднею, а она маленькая. Ей расти надо. А в мясе белок. Ступай. Передай, чтобы ещё приходила.
Эля залилась красной краской. Уши горели от стыда. Не за себя, за Беллу. Как стыдно! Боже, как стыдно! Эта не молодая тётя, по внешнему виду, что спит на ходу, всё видела, оплачивала всё это время вторую котлету Беляша!!! Сама кассир видно, что не богатая. Думала, что подруга голодает! Господи! Как стыдно-то!!!
Не видя толком, в глазах плясали красные пятна, Элина вырвалась на улицу, с ходу выпалила, почти криком Белле:
-- Не смей! Больше никогда не смей так делать!
-- Чего делать? – Белла явно была в недоумении.
-- Воровать вторую котлету!
-- А почему? – неподдельное удивление у Беляшика.
-- Потому… -- Эле не хватало воздуха. – Потому что кассир видела, что ты воровала вторую котлету, но думала, что ты голодная и у тебя нет денег. Она из своего кармана оплачивала её! Вот почему! Тебе понятно?!
Тут уже покраснела Белла до корней волос:
-- Ой! Действительно неудобно.
-- Ей неудобно! – Эля не могла успокоиться и прийти в себя. – Это тебе просто неудобно! Да, я там сквозь пол готова была провалиться! От стыда! Как будто я сама воровала, а не ты! А ей, видите ли, неудобно! – она развела руками.
Белла стояла, поникнув головой:
-- Да. Очень стыдно.
Наташа слушала подруг, вступила разговор:
-- Тебя могли поймать, вызвать полицию. Вот был бы позор на голову родителей, в школу бы сообщили, что ты воровка. Голодающая воровка. Представляешь, чтобы тогда было?!
Белла помотала головой:
-- Да, уж… Я и не подумала об этом. Это было весело. – помолчала. – А могло бы всё плохо закончиться. Спасибо тёте на кассе. Я думала, что она ничего не видит. У неё такие толстые очки! – потёрла грудь, как будто не хватает воздуха. – Стыдно. Очень стыдно. Вы простите меня. Что делать-то?!
Эля пожала плечами:
-- Думаю, что надо извиниться перед ней.
-- Как? Вот так просто прийти и извиниться? – Белла поёжилась.
-- А как? Как воровать, так оно и это… Нормально, да?! А извиниться перед человеком, который, считай, почти год тебя котлетами кормила из своего кошелька, стыдно?! – Наташа негодовала, руки упёрлись в бока.
Белла молчала.
-- Идём, купишь шоколадку, и извинишься. – Эля упорствовала.
Молча девочки зашли в продовольственный магазин, выбрали самую дорогую шоколадку, у Беллы не хватало немного денег, подружки добавили. Вернулись в столовую. Белла несколько раз хотела увильнуть:
-- А, может, я завтра приду, а?
-- Топай!
-- А, может, вы сами отдадите ей шоколадку и извинитесь, а?
-- Мы год ворованные котлеты не ели!
Подруги чуть ли не подталкивали в спину Беляшик. Она, красная как рак, подошла к окошку кассы, подождала когда она освободиться, подала шоколадку, обернулась на подруг, те стояли у двери, буравили взглядами спину:
-- Слушаю, девочка.
-- Тётя… -- Белла подбирала с трудом слова. – Вы меня простите. Спасибо, что кормили. Я не знала, что вы платите. Извините. Мне… Мне очень стыдно. Вот. Шоколадка. Возьмите. Я больше не буду!!!
Белла впервые подняла лицо и смотрела в толстые стёкла очков. Тётя тепло улыбнулась:
-- Я всё понимаю. Сама, было дело, голодала. Ничего страшного. И дети мои голодали. Было такое время… Не хорошее,
