Перед первым уроком Беляшик была возбуждена:
-- Девочки! Девочки! Вы представляете, что нам вчера старуха подарила?!
-- Какая старуха? – Эля наморщила лоб, вспоминая.
-- Ну, эта училка древняя, которая вчера упала! – Беляшик нервничала.
-- Никакая она не старуха. А Анна Алексеевна. Очень интересно было. – Элина была недовольна, скрестила руки на груди.
-- Ну, да, ладно. – Белла нервно махнула рукой. – Я показала соседке эту копейку. Машка. Она взрослая. Ей больше двадцати лет. Посмотрели в интернете. Она тысячу рублей стоит! Представляете! Она нам вчера три тысячи подарила. Просто так!!! А сколько у неё ещё! Точно из ума выжила!
-- Ничего она не выжила! – вступилась Лошадка. – Человек от всего сердца тебе подарок сделал. А ты сразу думаешь, сколько она стоит. Это же подарок. На память. Его можно дальше хранить. Передавать дальше. У меня дома есть кольца, которые от прабабушки. Я рассматриваю их. Красивые. Толстые, широкие. Некоторые ажурные. И мысли нет узнавать, сколько они стоят. Это память. Вырасту – буду носить! А тебе лишь бы всё продать!
-- Конечно, продам! На что мне эта копейка! А на эту тысячу я что-нибудь куплю! – Белла тряхнула упрямо головой.
-- Тысячу ты быстро потратишь, и не вспомнишь потом. А древняя монетка пусть лежит. Она с годами дороже станет. – Лошадка ответила.
-- А я не буду узнавать, сколько она стоит, и продавать не буду! – Эля была недовольна. – немного подумала. – Надеюсь, ты не сказала своей Машке где взяла?
-- Сказала, а что? – с вызовом ответила Беляшик.
-- И адрес указала? – глаза у Эли сузились, она смотрела в упор на подругу, как через прицел автомата.
Та немного опешила от такого напора:
-- Сказала.
-- А то, что твоя Машка может обокрасть Анну Алексеевну. – Эля стала темнее тучи. – Надо её предупредить. Языком болтаешь как помелом. Думать надо!
-- Ну, конечно, обкрадёт она. – Беляшик была неуверенна. – Делать ей нечего, как квартиры старушек обворовывать.
-- Может, не сама, а дружки её. – Элина была озабоченна. – Дедушка и папа всегда говорят, чтобы держала рот на замке. Никому не говорить о семье, о достижениях и проблемах.
-- Они у тебя сектанты какие-то. – Беляшик хохотнула. – Всё в интернет надо выкладывать! Не запостил – не было!
-- Если бы своей соседке не рассказала, не похвасталась, то всё бы в порядке было. Сказала, что нашла на улице, или дома в шкафу. А если, что случится с Анной Алексеевной? Кто будет виноват?
-- Ну, уж, точно не я! – Белла вспылила, помолчала, подумала.— Я не подумала.
Голос у Беллы был виноватый.
-- Ладно. Я сама Анне Алексеевне расскажу. Всё равно собиралась в гости доклад писать. – Эля была серьёзна.
-- Ты бы спросила, много ли у неё таких монеток, а? – вкрадчивым голосом, как у змеи, попросила Белла.
-- Не буду я ничего у неё спрашивать. – сказала как отрезала Эля.
Девочки уже хотели пойти в класс на урок, как к ним подошли две девочки из «А» класса. Это были две задиры. Родители были обеспеченные. И дочки ходили в одежде известных марок, последних моделей.
Было несколько случаев, когда они требовали от других учениц снять вещи, потому что они поддельные – «Ответь за шмот». С учителями они также вели себя нередко вызывающе.
Они подошли, высокомерно, с нескрываемым презрением, снизу вверх, осмотрели Элю и Наташу:
-- Фу! Беляш! – Ксения с брезгливой миной на лице. – Как ты можешь общаться с такими!
Она сделал особый упор на «Такие».
-- Ты посмотри, как они одеваются! – Настя поддакнула.
-- Вас не спросила! –с вызовом ответила Белла. – И не «Беляш», если уж так хотите, а Беляшик! А ещё лучше, для вас – Белла!
-- Ой, ой! Очень нужно! – скривила губы, с омерзительной улыбкой змеи произнесла Катерина Краснова. Собралась уходить, но развернулась на пятках. – Чуть не забыла. Я твоего Андрюшу у тебя увела. Ну, или почти увела. Он со мной теперь будет дружить. Устал тебя ждать. Вот так!
Белла еле сдерживала слёзы от обиды, брови покраснели, на глазах выступили капли.
-- Так ты же с Колей дружила. С отличником. – вмешалась Лошадка.
-- Фи! Коля! – Катя вздёрнула нос вверх. – Ну, и что? Отличник! Подумаешь. А по жизни он не такой прикольный. Герой без подвига. Ни поговорить со мной, ни рассмешить, ни удивить. Только о своей учёбе думает. Может часами рассказывать о растениях, их вкладе в человечество…
-- Ты путаешь. – раздражённо прервала Эля. – Растения не могут ничего вложить в человечество.
-- Не знаю. Я не слушала его. Скучно. Он за меня уроки делал. Мне этого хватало. А его разговоры – это плата. А теперь год заканчивается. Надоел. В следующем году я другого себе зануду приучу. А вот Андрюша. – она повернулась к Белле, в лицо, язвительно. – Это интересно. И красиво. И одевается, пусть и не всегда по моде совсем, но стильно. Вот так!
Развернулась, задрала гордо голову вверх и пошла быстрым широким шагом победительницы. Настя еле поспела за ней.
Белла расплакалась навзрыд, уткнув лицо в ладони. Плечики вздрагивали, Подружки окружили её, гладили, успокаивали.
Прозвенел звонок, кое-как, чуть-чуть успокоившись, девочки пошли на первый урок.
Учительница по истории Кац Мария Ивановна. Женщина чуть за тридцать. Крашенные каштановые волосы в пучок сзади. Стройная фигура. Простое тёмно-синее платье, рукав заканчивался чуть ниже локтя. Маленькие изящные часики украшали левую руку. Обручальное кольцо – правую. На шее было ожерелье крупного жемчуга. Ничего лишнего.
Очки она, то поднимала на лоб, а когда писала, спускала на переносицу.
Белла весь урок просидела, шмыгая носом, уткнувшись в тетрадь, ничего не видя, не слыша, переживая разрыв.
Учительница тактично не беспокоила её, опрашивая других. Когда прозвенел звонок, она объявила:
-- Все свободны. Кузьмина останься!
Эля тоже осталась. Учительница повернулась к ней:
-- Лазарева, что тебе? Я же просила остаться Кузьмину.
-- Мы вместе. И ещё хочу сделать доклад. Оценку поднять. У меня «четвёрка» выходит за год. А мне «пятёрка» нужна.— выпалила Эля.
Мария Ивановна скептически посмотрела на Элю.
-- Опять из интернета скачаешь? Я, наверное, все работы наизусть знаю.
-- Нет, нет, что вы! Никакого интернета! Я с учительницей познакомилась. Она город изучает. Вот по её материалам.
-- Хм. Учительница? Изучает город? – подумала. – И как её зовут?
-- Громницкая Анна Алексеевна.
-- Нет. Не слышала. – отрицательно покачала головой. – Ну, хорошо. Если всё будет сделано как надо, то повышу годовую оценку. А теперь иди. Мне с Кузьминой поговорить надо.
-- Не надо с ней говорить. Её парень бросил. Поэтому весь урок рыдала. – выпалила Эля.
У учительницы был ошарашенный вид. Она опустила очки со лба на нос, чтобы лучше видеть, посмотрела на Элю, потом на хлюпающую носом Беляшик, готовую вот-вот пустить фонтаны слёз из глаз.
-- Кузьмина, это правда?
Глаза у Марии Ивановны стали размером по круглому блюдцу.
Белла молча, быстро закивала головой, подтверждая слова подруги.
Учительница помолчала, достала платок, долго протирала стёкла очков, потом лишь сказала удивлённо:
-- Ну, вы, девочки даёте! – помолчала, строгим голосом продолжила. – Рано вам о парнях думать. Год учебный заканчивается! Об учёбе думать надо! О годовой контрольной! Вам понятно?!
Было видно, что она всё ещё ошарашена. Хоть и пыталась сделать строгий голос.
В коридоре их поджидала Наташа.
-- Чего так долго? Что она сказала историчка? – набросилась она на подруг.
-- Ничего. Она сказала, что надо думать о годовой контрольной, а не о парнях. – Эля ответила.
-- Какая я идиотка! – в голос зарыдала Беляшик! – Обувь искала! А он… А она … — сквозь рыдания прорывались отдельные слова.
Тыльной стороной ладони вытерла слёзы, сопли, остановилась в плаче:
-- Всё! Сеструху прибью дома! Она во всём виновата! Она заныкала обувку! Дрянь мелкая!
-- Значит, не твой он парень. И откуда ты знаешь, может Катька всё врёт! Поговори с Андреем сама.
Беляшик уже пошла, резко остановилась, задумалась:
-- Это я к нему подойду и прошу: «Ты бросил меня!» Так, что ли?
-- А чего такого? – Лошадка пожала плечиками.
-- Нет. Я так не могу! Я – гордая! – Беляшик покачала головой.
-- Ну, и мотай сопли на кулак дальше. – Эля притопнула. – Пошли скорее, а то из-за твоей любви, Беллка, мы опоздаем на математику.
После уроков Эля позвонила Анне Алексеевне:
-- Анна Алексеевна, здравствуйте! – затараторила Эля в трубку.
-- Да. – голос был удивлённый.
-- Это Эля. Элина. Мы вчера познакомились.
Небольшая пауза.
-- А! Помню, помню. Чего тебе, Эля!
-- Анна Алексеевна. Можно к вам прийти. Мне нужно хороший доклад подготовить по истории, что пятёрка за год вышла. Учительница Марья Ивановна согласна. Только говорит, чтобы не скачала из интернета. Она проверит.
Было слышно, как Анна Алексеевна усмехнулась:
-- Ладно, Эля, приходи. Когда сможешь?
-- Да, хоть сейчас. – Эля посмотрела на часы на руке.
-- Жду. – Анна Алексеевна отключила телефон.
Эля почти бегом помчалась к учительнице домой.
Анна Алексеевна радушно встретила девочку:
-- Проходи, проходи. Ты очень вовремя.
Учительница была домашнем халате, на голове косынка, фартук поверх халата был местами испачкан в муке, она вытирала руки полотенцем.
-- Раздевайся. Мой руки и на кухню. Обедала?
-- Ещё не успела. Я сразу к вам. – кричит Эля из ванной, моя руки.
-- Ну, и отлично! За стол. Заодно и поговорим!
Посередине кухни стоял большой круглый стол старинной работы. Массивный, крепкий, надёжный, сработанный на века. Столешница накрыта белоснежной скатертью. Ни пятнышка, ни морщинки, ни складочки. Как будто только отутюжили и на стол.
Эля с трудом двигает стул. Такой же массивный, как и стол. Наверное, из одного гарнитура. Взбирается на него.
Хозяйка дома накрывает на стол. Наливает суп в тарелку, режет хлеб, рядом кладёт, домашней засолки огурчики молочной спелости из банки достаёт, из морозилки сало вынула, порезала мелко и рядом поставила, прожилки розовые проглядывают.
Сама вернулась к плите, из духовки достала противень, на котором румянились пирожки. Аромат сразу наполнил кухню. Было видно, как у одного бочок чуть продырявился, оттуда начинка – варенье вытекает, шкварчит, попадая на раскалённый металл, пузырится, и сразу твердеет, распространяя аромат жжёного сахара.
До этого Эля не
