чувствовала голода, а тут сразу рот слюной наполнился, живот подвело и заурчало громко, как будто требуя: «А, ну, давай за ложку! И немедленно!»
-- Готовить люблю, да, кормить некого, вот и разношу по соседям стряпню. Тут много старых и одиноких. Поговорить не с кем людям. Каждой заботе, знаку внимания счастливы. Чтобы такой вот не стать, я историю домов изучаю, да, на даче вожусь. Силы, конечно, уже не те, что раньше были. Но, движение – жизнь. Закис, присел отдохнуть, и пропал. Трясина болезней и обид затянет. А мне и обижаться не на кого. Ты ешь, ешь.
-- Спасибо!
Эля с благодарностью посмотрела на Анну Алексеевну.
Взяла ложку. Она тоже была необычная. Старинная, тяжёлая. Да, и само «черпало» было глубоким, широким. Ручка ложки была украшена затейливым узором, рядом лежала вилка о четырёх длинных зубцах, длиннее, чем привычные, да, и немного шире, чем у привычных. И тоже с таким же замысловатым рисунком.
Суп борщ, сверху плавали желтоватые пятна жира, ложка сметаны посередине, посыпано крупно порезанной зеленью.
Живот снова заурчал, требуя вкусной пищи.
Эля размешала сметану, зелень, взяла кусочек чёрного ароматного хлеба и принялась есть. Поначалу, по привычке, как дома или у бабушки, хотела заворчать, что ей много положили, но сейчас, поняв, что не место и не время, молча ела. Было вкусно. Очень!
Солёные, хрустящие, упругие из холодильника, огурчики, нежное сало, вприкуску, было очень кстати. Сама и не заметила, как борщ в тарелке закончился. Только съев последнею ложку, не успев поднять глаза Эля, увидела руку хозяйки, которая убрала тарелку и тут же поставила кружку ароматного чая, а рядом тарелку с пирожками с пылу-жару из духовки.
-- Чай свежий. С травками. С прошлого года остались, со своего огорода. Вкусный. – Анна Алексеевна с лёгкой улыбкой смотрела на Элю. – Извини. Забыла спросить, может, добавки супа?
-- Ой, нет! Спасибо! Я уже лишнее съела. Очень вкусно! Наелась.
-- Попробуй пирожок!
Эля помялась:
-- Ну, не знаю, может, только один.
Высмотрела поменьше, взяла, надкусила, сделал глоток чая.
-- Вкусно! Честно! Всё вкусно! – она подула внутрь надкушенного пирожка. – Горячо.
Она съела один, потом второй, третий, с сожалением посмотрела на полную, с горкой тарелку с пирожками:
-- Как говорит мой папа: «Жаль, что глазами есть нельзя. Вроде объелся. Не лезет больше, а ещё хочется!»
-- Я тебе с собой положу. Родителей угостишь. Судя по тебе и твоим рассказам, они у тебя славные, хорошие. Работают, тебя любят.
-- О, да! Они очень хорошие! И я их сильно люблю. – кивнула Эля.
-- Ну, и славно. Пойдём в зал, посмотрим, чем тебе помочь с докладом. Чтобы интересно было и не из интернета. А то учительница проверит, и будет некрасиво.
Они перешли в зал. Анна Алексеевна показала широким жестом на стул, Эля взгромоздилась на старинный стул, положила руки на стол, одна на другую, как в школе учили, и подобно пай-девочке, с видом прилежной ученицы, стала ждать.
Учительница медленно шла вдоль шкафов, вынимая папки, книги, с пола она брала папки с фотографиями старых домов, каких-то людей в красивых пышных нарядах. Мужчины почти все были усаты или с бородами. А дамы в пышных платьях, у многих на воротниках, под горло, были прикреплены большие броши с каменьями.
-- Вот, смотри, давай будем выбирать. Есть аптека. Самая первая в крае, там до сих пор аптека, так и называется «Аптека №1». Очень красивое здание. Есть дом Цукерамана, похожий на теремок. Там ещё клад был…А, ну, да. Ты знаешь эту историю. Так, что ещё тебе предложить, Элина…
-- Анна Алексеевна, – перебила Эля. – это всё в интернете есть. Я посмотрела о знаменитых домах. А вот, чтобы мало известно было. Ну, и..
Девочка замялась, немного покраснела.
-- Ну, говори, говори. – ласково ответила учительница.
-- Вот так чтобы интересно было. И таинственно. – уже шёпотом добавила она и оглянулась, как будто кто-то мог подслушать.
Анна Алексеевна внимательно посмотрела на Элю. Помолчала:
-- Приходи завтра. Есть у меня несколько историй, в которых я сама не разобралась. На доклад тебе хватит. Будут слушать, раскрыв рты. Обещаю. Только оденься попроще. Так, чтобы по развалинам походить. Одно дело, когда ты картинки смотришь, а другое, когда историю руками трогаешь. Большая разница.
На выходе, перед самой дверью, Элина немного замялась. Ей было неудобно, немного стыдно, она покраснела:
-- Анна Алексеевна…
Та внимательно, строгим учительским взглядом посмотрела на девочку, как в классе:
-- Что случилось?
-- Понимаете. – не поднимая глаз. – Беляшик, то есть Белла, она это… Она показала ту копейку, что вы нам подарили своей соседке Машке. Та уже взрослая, студентка, наверное. Они залезли в интернет, и узнали, что эта монетка может стоить тысячу рублей. – подняла глаза, краснея, затараторила. – Беллка она хорошая, но говорит, не думая. Машку я не видела. Хорошая она или плохая. Но она может рассказать своим дружкам…
Элина остановилась, не закончив предложение.
Учительница усмехнулась, махнула рукой:
-- Неужели ты, в самом деле, думаешь, что кто-то придёт меня грабить? У меня своих наследников хватает, которые думают, что меня тут по углам сокровища спрятаны. Периодически приходят, просят, чтобы я им рассказала, где и в каких домах спрятано. Глупые, жадные люди. Я про свою двоюродную внучку рассказывала вчера.
Эля кивнула, продолжила:
-- Ну, вы бы поосторожнее. Не знаю, хоть топор в коридоре поставьте.
-- Топор? – Анна Алексеевна рассмеялась.
-- У меня дедушка говорит, что должно несколько рубежей обороны. – Эля завела глаза вверх, старательно вспоминая слова деда. – Он показывал. На входе у него спрятан большой нож. Его не видно, но он показал, как быстро его выхватить. Потом, по коридору, у него маленький ломик стоит, ну, а дальше уже пистолет. Правда, в сейфе.
-- У твоего деда пистолет есть? – у Анны Алексеевны округлились глаза.
-- Да. – Эля кивнула. – Настоящий, зарегистрированный. Травматический. Мы с дедом на стрельбище и в тир ездим. Там уже настоящие пули. Боевые! Он меня учит стрелять. И у меня получается! – она горделиво задрала голову. – Ну, так. На всякий случай. Поставьте у двери. Ну, не знаю, баллончик с газом. Дедушка говорит, что лак для волос хорош для обороны. Мука, сода, молотый перец тоже сгодится, в глаза кинуть.
-- Баллончик? – Анна Алексеевна в задумчивости потёрла переносицу. – А ты, знаешь, у меня он ведь есть! Был. Точно есть!
Она пошла в комнату, слышно было, как открывает, закрывает дверцы шкафов, выдвигает ящики, потом вернулась.
-- Вот! – протянула. – Мой бывший ученик тоже озаботился моей безопасностью и презентовал. И даже из красной изоленты приклеил большой крест. Чтобы я не перепутала. Например, с тем же лаком для волос. Видишь?
Она протянула Эле баллончик с перцовым газом, с наклеенным большим красным крестом. Та взяла, внимательно рассмотрела, потрясла у уха.
-- Срок годности кончился полгода назад. Но ещё, наверное, действует. Надо подольше брызгать. Вы его в коридоре держите. У двери, а дверь на цепочку, открыли, а там бандиты, так вы сразу, его раз!
Девочка вытянула руку, показала понарошку, как нажимает на кнопку сверху:
-- Пш-ш-ш! В лицо!
Опустила руку, поставила на полочку рядом с дверью, там лежали ключи.
-- И всё. Бандиты убегают, а вы звоните в полицию. Они далеко не убегут. Хорошо?
Элина была довольна собой. Она ясно представила, как сама вот так пшикает, распыляет газ в классических бандитов, которых видела в кино. Больших, небритых, грязных, с низким лбом, глубоко посаженными глазами, нависшими лохматыми бровями, расплющенным носом и квадратной челюстью. Улыбнулась.
-- Я у дедушки попрошу, чтобы тоже мне подарил. Я у двери поставлю и родителей научу. А вот идея с красной изолентой и крестом – замечательная! Не перепутаешь ни с дезодорантом, ни с лаком для волос!
Анна Алексеевна улыбнулась, глядя, как радуется девочка, поправила баллончик:
-- Ладно. Уговорила. Ступай домой, родители, наверное, уже потеряли. Завтра после уроков приходи.
Эля за ужином родителям возбуждённо рассказывала, как она познакомилась с Анной Алексеевной, сбегала, показала копейку. И как она придумала получить пятёрку за год по истории. И с гордостью сообщила, что пойдёт смотреть старые дома.
-- Эля! Под ноги только смотри! – озабоченно сказала мама Таня. – Там могут гвозди, железяки всякие лежать, стекло битое! Не порежься. Перчатки обязательно возьми. Ничего не трогай голыми руками. Занозу можешь поймать или порезаться. А там и столбняк! Ох! Может, мне с тобой пойти?
Посмотрела на папу Женю:
-- Ты не сможешь завтра вырваться с работы? Чтобы сходить? А? Всё-таки старые дома, может что-то обрушиться, провалиться.
Папа оторвался от тарелки, посмотрел внимательно на озабоченную жену, дочь, сияющую от предстоящего приключения.
-- Нет. Не смогу. Завтра операционный день. Никак.
-- И я не смогу. Тоже весь день расписан. – мама тяжело вздохнула.
-- Оставь Элю. Она – нормальный ребёнок. Тем более с ней будет опытный человек. Ты не сможешь всю жизнь водить её за ручку. Пусть сама. – и снова уткнулся в тарелку. – А ты, – он обратился у дочери. – возьми перчатки.
Папа Женя был немногословен, но каждое слово его было весомо. Для Эли папа был непререкаемый авторитет. Он не любил сюсюкаться, кратко, ёмко объяснял. Если что-то было непонятно, мог повторить. И если он что-то говорил, то это было по делу.
В школе Эля рассказала подружкам на переменке, что она пойдёт с Анной Алексеевной после уроков по старым домам.
-- Ух, ты! – Беляшик захлопала в ладоши. – А, вдруг, ты клад там найдёшь? Эх, жалко, я не смогу!
-- Какой клад! – отмахнулась от неё Эля. – Мне нужно четвёрку исправить. Анна Алексеевна сказала, что поможет подготовить доклад, чтобы все рты раскрыли и не закрывали. И чтобы не как в интернете!
-- Класс! – Лошадка вздохнула с лёгкой ноткой зависти.
Все уроки Элина проёрзала на стуле. Часто смотрела на часы, казалось, что уроки сегодня тянутся очень долго. И вот, звонок прозвучал, известил об окончании последнего урока, и она, не прощаясь с подружками, покидав всё в рюкзак, наспех, вприпрыжку, побежала к Анне Алексеевне.
Учительница была уже готова к походу. Большая брезентовая потёртая сумка, сбоку были пятна.
-- Анна Алексеевна! Здравствуйте! – радостно поздоровалась Эля.
Они пошли. Элю переполняли эмоции, она чуть ускоряла шаг, потом оборачивалась, возвращалась. Пожилая
