Алексеевну.
-- Я не знаю. – она вздохнула. – Люди сейчас многие с ума сходят, чтобы сразу обогатиться. Не понимают, что всё это золото в крови. И кто к ним прикасался, счастья не получили. Только горе. Поэтому не ищу я клады. Мне сама история интересна. А кулон красивый. Предмет с историей. Пусть кровавой, но с историей. Каждый крупный камень в мире имеет свой кровавый след, порой, в тысячу жизней. Только стоит ли он этого? Разве можно измерить, оценить как-то жизнь человека? – помолчала пару секунд. – Нельзя. Жизнь каждого человека бесценна.
Элина слушала учительницу, смотрела на фотографию, на руины дома. Ей было грустно.
-- А как думаете, а вот столик, что во дворе разломанный, этот тот самый?
-- Возможно. Он похож.
-- А можно я с собой кусочек возьму?
-- Конечно, бери. Это уже никому не нужно. И мебель поломали искатели сокровищ. Он был почти целый. И дом изнутри видишь, как разобрали. По варварски к своей памяти, к своей истории. – в голосе была слышана горечь, обида. – Ещё месяц назад он был иной. Жаль, что в погоне за барышом люди сами уничтожают свои корни. А потом удивляемся, откуда берутся «Иваны, родства не помнящие». Бери, конечно, девочка. Он похож был на тот, что на фотографии. Даже, если это и другой, уже сложно без экспертизы доказать.
Анна Алексеевна показала рукой в сторону порога, тот был вырван, а земля под ним вскопана:
-- Раньше зачастую прятали под порогом сокровища. Древние славяне, когда ещё были язычниками, закапывали труп своего родственника под порогом. От этого и примета у славян до сих пор, что нельзя через порог здороваться за руку.
Элина испуганно смотрела на разрушенный порог дома, а потом на учительницу.
-- Не волнуйся, это глупое суеверие. Никто уже несколько столетий так не поступает. И нет там никакого зарытого предка. А вот сокровища была такая привычка прятать. Как в подоконниках, или на чердаке, под стрехой. Ну, а когда богатые люди строили дом, то ценную монету под угол дома, в фундамент укладывали. Думаю, что когда будут разбирать дом, то строители найдут её. – она обвела рукой вокруг. – Мало, что осталось. Так, что смотри, фотографируй, спрашивай.
Эля фотографировала дом изнутри. Концентрировалась на деталях печи, порога, окон. Потом вышла во двор, и тоже фотографировала.
Учительница на пенсии вышла следом и с улыбкой наблюдала, как ученица увлечённо носится по двору.
-- А чем ещё знаменит этот дом? – на ходу спросила Эля, не отрываясь от съёмки.
-- Частыми гостями были тут Ада Лебедева, чьим именем названа эта улица и её муж Григорий Вейнбаум. Место тихое. Не только в этом доме, но тут они любили бывать. Революционеры-подпольщики ценили тишину, удобство наблюдения за подходами, возможность тихо уйти. Сверху кладбище было. Незаметно уходить удобно.
Эля недоверчиво посмотрела на откос высокого оврага:
-- Так высоко же. Шею сломать можно.
Анна Алексеевна усмехнулась.
-- Они были молодые, сильные, отчаянные, занимались лазанием по горам, по столбам. И друзья у них были под стать. И тогда здесь не было такого уличного освещения, как сейчас. Только над входом в трактиры висели фонари. А тут кромешная темнота. Вот и заранее выставляли пирамидки из камней. Они называются «туры». Вообще их ставят в горах, чтобы не сбиться с тропы, когда на перевал идёшь. А здесь, в темноте, ориентируешься только руками. Вот так и расставляли, если облава. А наверху, напомню, было кладбище. Место неуютное, безлюдное. Они же сильно интересовались историей этой земли. Были очень любознательные, умные молодые люди. Крестьянских детей бесплатно учили грамоте. Верили во всеобщее равенство и братство. Максималисты юные были. Ты знаешь такое слово?
-- Конечно. – Эля кивнула. – Это значит, поставить себе цель очень высокую, и идти к ней. По максимуму цель. Правильно.
-- Примерно так. – кивнула Анна Алексеевна. – И они верили в светлое будущее. Хотели всеобщего счастья всем. Считали, что капитализм – это отвратительное явление.
-- А что с ними потом было?
-- Расстреляли. – коротко ответила учительница.
-- Как? – опешила, остановилась Эля.
-- Не знаю. Из револьверов, винтовок, наверное. Может, и из пулемёта.
-- А кто? – Эля недоумевала. – И за что?
-- Была гражданская война. В город вошли части белогвардейцев. Революционный комитет, в который входила эта семейная пара решила бежать и эвакуировать в Архангельск по Северному морскому пути золото и другие ценности, что были в казне города. По пути их поймали, вернули сюда, и в окрестностях расстреляли. Вот и в память о них названы улицы.
Элина задумалась.
-- Понятно. Жалко, конечно. Но хоть золото спасли.
Учительница улыбнулась.
-- А вот тут сведения разнятся. В том числе и по количеству доставленного золота. Да, и не важно это. Просто всё это можешь рассказать про тех, кто бывал в этом доме.
Эля что-то заметила на земле, носком обуви поддела. Подняла, достала платок, поплевала, оттёрла.
-- О! Монетка! – она радостно показала.
-- Поздравляю! Первый раз и сразу монетку нашла.
Учительница достала из сумки бутылку с питьевой водой. Полила на находку, на руки девочки.
-- Пять копеек. – прочитала Эля. – Одна тысяча девятьсот шестьдесят первый год.
Покрутила, посмотрела на герб СССР.
-- А она чего-нибудь стоит?
-- Не знаю. Вряд ли. – покачала головой Анна Алексеевна. – Просто часть истории твоей страны и города, народа.
-- А что можно было купить за эти пять копеек? – Эля с интересом рассматривала находку.
-- Проезд в автобусе. Пять коробков спичек. Стакан воды с сиропом стоил три копейки, а без сиропа, просто с газом – копейку, четвертинка чёрного хлеба стоила пять копеек. – она в задумчивости почесала лоб. – Вспомнила. Между уроками, покупала пирожок с повидлом в школьном буфете. И тоже пять копеек!
Подумала, улыбнулась:
-- Когда шли на экзамен или зачёт, что в школе, в институте, то под пятку клали вот такой медный пятак.
-- И, что помогало? – Элина заинтересовано смотрела то на монету, то учительницу.
-- Если готовился, то это просто примета, на удачу. Ну, если не готовился, то хоть до верху туфли мелочью засыпь – не поможет.
-- Хм. Надо попробовать. А, вдруг, сработает. – девочка счастливо улыбнулась.
Учительница улыбнулась. Мысленно перенеслась в те времена, когда она покупала за пять копеек себе пирожок, была, молода, полна сил, и жизнь, казалось, ещё впереди длинная и понятная, полная предстоящих событий.
Эля крутила монету.
-- Возьмите. – она протянула.
-- Зачем она мне. Ты, когда будешь доклад, и расскажешь, что нашла. Ты же нашла. Она твоя. Законная добыча, трофей. – учительница улыбнулась, глядя как девочка радуется находке. – Можешь даже место сфотографировать. Связь времён и поколений. Что как много жило людей в этом доме.
Элина вернула монетку на землю, где нашла и сфотографировала её. Потом ещё нащёлкала несколько десятков снимков.
Подождав, когда юная археолог закончит съёмку, Анна Алексеевна достала из сумки, казалось, что у она бездонна, потрёпанную тетрадь.
-- Вот, возьми. Особо не показывай её никому, просто сделай выписки. Я сделала закладки про этот дом. Копировального аппарата у меня нет. Тут несколько набросков. Перечислены люди, которые точно жили в этом доме. И про Аду Лебедеву там тоже написано и про её мужа. Я закладку сделала.
Эля с благодарностью приняла, убрала в рюкзак. Кусочки облицовочной плитки от печи – изразцы, «книжку» из обоев, кусок стола и фотографию, учительница аккуратно упаковала в принесённый пакет. Он получился увесистым.
Они попрощались. Анне Алексеевне нужно было в магазин. Эля же, несмотря на тяжёлый пакет, перекидывая его из руки в руку, побежала домой. Ей хотелось как можно скорее засесть за написание доклада.
Эля скинула все фото из дома на компьютер, просматривала, сортировала. Потом села за написание доклада. Вновь просматривала фотографии. Увеличивала отдельные детали, рассматривала их.
Когда пришли родители, то увидели, что стол у дочери завален бумагами с пометками.
На полу лежали фотографии, распечатанные на принтере. Эля внимательно изучала тетрадь Анны Алексеевны. Она была старая, потрёпанная, пухлая. Цветными закладками были отмечены страницы, на которых упоминалась история дома и его обитателей. В самой тетради были вклеены вырезки из старых газет, фотографии. Также были вклеены какие-то старые рукописные планы, схемы, если их развернуть, то получалось большого формата. Но Элина не смотрела. Её интересовал лишь дом, в котором она была. И получалось очень увлекательно.
Она выписывала в хронологическом порядке из тетради кто там жил, кто из знаменитых людей бывал там в гостях. Тут же в интернете искала их фотографии, распечатывала, сбрасывала на флэшку.
Время летело быстро, её позвали на ужин, только за столом, Эля вспомнила, что не обедала, настолько увлеклась написанием своего выступления. Наскоро проглотив ужин, она снова побежала за стол.
Папа и мама пришли к Эле:
-- Скоро спать ложиться. Может, тебе помочь? – спросила мама.
-- Мне нужна помощь. – Эля не отрывалась от монитора, набирая текст. – Мне нужна информация. Помогите в поиске. Не успеваю.
И она попросила найти всё, что можно по некоторым жильцам.
Папа открыл свой ноутбук, стал искать. Немного, но было. Мама стояла за спиной дочери, подсказывая какое выражение лучше использовать.
Через два часа доклад был готов. И не просто, а с презентацией. Родители расположились на диване, а Элина репетировала перед ними. Она показывала на экране фотографии, которые она сделала сама, фотографии из интернета, фотографии молодой Александры с кулоном. Отдельно увеличенный кулон (папа помог улучшить качество изображения), как опытный фокусник вытаскивает кролика из шляпы перед изумлённой публикой, Элина доставала изразцовую плитку, куски обоев. А под самый конец – пятикопеечную монету. И рассказала, что можно был купить в те годы на эту медную денежку. И отдельно остановилась на узоре наличников.
Родители сначала скептически слушали, папа Женя даже делал пометки, чтобы можно было улучшить, не перебивая дочь. А потом он отложил это дело, слушали оба, как заворожённые, явно гордясь дочерью. Когда Эля закончила своё выступление, тыльной стороной ладони вытерла лоб, выступила испарина, так она волновалась.
Папа не выдержал первым и зааплодировал.
-- Браво, дочка! Великолепно! Прекрасно! Увлекательно! Образно!
-- Вам точно понравилось? – девочка счастливыми,
