недоумении.
- Протез, может, не прижился, — хмыкнула одна из них, — Пару дней отдыха и всё придёт в норму. И чего тогда говорили, что катаннцы не чувствуют боли...
Лика расстроенно отвернулась к стене, зарывшись в одеяло.
Барканские врачи вряд ли поймут, что она тоже совсем не чувствовала боли до этого момента — её снова обвинят во лжи, а в Баркацне укрепится стереотип, что и катаннцам бывает больно, что совсем и совсем не так.
Лео сразу понял, что врачи чего-то не знают — оттого и говорят общими фразами.
- Хорошо, — юноша взял свою супругу на руки, — Постельный режим на два дня будет обеспечен.
- Ну-ну, — похмыкала медсестра, — Бывайте.
***
Лику юноша перенёс в покои матери — конечно, девушка отчего-то продолжала жить в привычной коморке, но такая проблема, по мнению Лео, нуждалась в тщательном и щепетильном уходе и особом комфорте, поэтому для ликиной ноги тут же нашлась подушечка.
- Лео, ты же знаешь... — начала она, так и не закончив.
- Знаю, — перебил её тот, — Странные эти врачи, ты их не слушай, — он запнулся, оставил на секунду Лику с недоумением на лице, — Я поеду в Карвалоссне, — он тяжело выдохнул и встал.
- Сейчас? — обеспокоенно спросила девушка.
- Сейчас, — потянувшись ответил Лео, — Спросить их совета насчёт ноги. Они, всё-таки, протез делали. И кстати, — он уже собирался идти, но решил предупредить Лику, — Лучше всё-таки отлежаться пару дней.
Лика лишь улыбнулась.
***
Лео добирался бы до Карвалоссне более привычным путём, если бы не разразившийся гром и ужасный ливень, сопровождаемый градом и холодным ветром.
Мокрый до ниточки, он побрёл к ближайшему свету фонаря, который только видел.
И ему повезло.
То был свет от кабака, в который он ввалился и тут же попросил чего-то согревающего, и даже комнатушку попросил приготовить. Стоящие рядом и за стойкой, конечно, заметили его, столпились вокруг Монне; управляющий даже предлагал мгновенный экипаж до Ульмарина или личного слугу — Лео отказался от всего, что ему предлагали. Он оглядел битком забитую залу, и заметив относительно пустой стол в углу, за которым сидел лишь молчаливый немолодой человек, он сразу же направился туда; но осторожно:
- Не потревожу? — спросил он вежливо.
Седой человек поднял голову в недоумении глядя на Лео:
- А чего такое? Что-то нужно? — тревожно и как-то со страхом спросил он.
Лео напряжённо выдохнул:
- Я просто присесть хотел, с вами. Можно?
- А, — многозначительно кивнул человек, — Присаживайтесь.
Долгое время они провели в молчании, которое прерывалось редким сюрпаньем. Лео положил на стол подобие ободка с орлиными перьями — барканскую корону — и стал оглядываться. Обычно, он её, разумеется, не носил, но когда нужно было куда-то далеко ехать — за пределы Ульмарина, а то и Баркацны вовсе, ему нужно было хотя бы держать её с собой, а места она занимала неимоверно много, поэтому при первой же возможности, юноша старался её выкладывать.
Пока Лео оглядывался по сторонам, его седой сосед смотрел исключительно на него — никакого триумфа не было в Лео. Перед ним сейчас сидел грязный, усталый мальчишка с промокшими косичками, но никак не тот, кого можно было назвать правителем Баркацны:
- Странно, — подивился тот, — По-другому я себе Монне представлял. Вы ещё и ужасно картавите, Леостериан.
- Лео. Пожалуйста, просто Лео, — он с тревогой взглянул в карие глаза сидящего напротив, — Вдруг вас тоже картавость хватит.
Седой стыдливо хихикнул:
- Какой вы, однако, заботливый.
- Стараюсь, — шмыгнул юноша.
Он заметил, что его товарищ очень хотел что-то сказать, но волновался и мялся. Однако, всё же произнёс:
- Послушайте, Монне, — он начал слишком уверенно, как будто скрывая за взглядом такое знание, которое для Лео непостижимо, — Я слышал, у вас жена прихворала?
Юноша удивлённо захлопал глазами.
- Да, а... — ему не хотелось, чтобы о ликиных бедах знал кто-то ещё, — А откуда вы знаете?
- А, я, если позволите, муж одной из медсестёр
при вашем дворе, вот рассказала мне, — Лео с опаской и недоверием взглянул на товарища, — Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, Леостер... Лео, — немолодой барканец с мягким характером чувствовал, что потерял доверие Монне, — Эта информация никуда дальше доверенных лиц не ушла.
- Что вы знаете о болезни Лики? — сходу спросил юноша.
- У неё серьёзные проблемы с ногой, но врачи говорят просто отлежаться... Послушайте, — промямлил тот, глядя в пол, а после обращаясь к собеседнику, — Послушайте, Лео. Вы, конечно, можете думать про мою жену, дорогую Керфранею, спросите её потом; что угодно, но я считаю, что вам не стоит прислушиваться барканских врачей.
Лео опешил.
Даже проходимец из кабака подтверждает его догадки — насколько же нужно быть неопытным, чтобы не догадаться сразу?
Ощущение собственной глупости и бессилия лишили его возможности говорить, дышать и слышать на пару секунд.
Он спросил украдкой, когда это прошло:
- И что же вы предлагаете делать? — он старался звучать лояльно, но казалось, только пугал соседа, — Я по этой причине и еду в Карвалоссне — инженеры могут сказать чего дельного.
- Правильно — правильно, поезжайте, — закивал седой, — Только я бы посоветовал сразу в Катанне дёрнуть. Это я вам как карвалосский инженер говорю, — хихикнул он.
- Катанне... — задумчиво сказал Лео, — Я вас понял, но я не могу ехать необдуманно. Нужно обсудить это с моими... Скажем, коллегами.
- А, я вас прекрасно понимаю, — смущённо сказал сосед, — В Карвалоссне иной народ, там правда вам могут подсказать чего дельного. Ульмарцы, скажем, слишком консервативны, и, извините, могут ещё и сгубить вашу супругу.
- Я это прекрасно понимаю, — вздохнул Лео, глядя на искреннего и невинного старичка, — Не по наслышке.
- Это да, — стыдливо почесал свою седину седой, — Я бы все-таки советовал вам ехать в Катанне, в Еннеле. Там живёт очень, право, Лео, очень хороший доктор, доктор Гонан.
Юноша захлопал глазами.
Если этот человек не шарлатан и у него в планах не было его убить, то он очень сильно ему помогает сейчас:
- И чем же он хорош? — с опаской спросил тот.
- Ах, милый Лео, — откликнувшись, скромно начал сосед, — Скажем так: у моей жены когда-то были ужасные проблемы со спиной, там... — он замедлился, — Своя история, не хочу, с вашего позволения, рассказывать. Так у неё матушка — в Катанне, сразу повела к доктору Гонану. Он любит непосредственно внутри ковыряться, ну, в косточках. Находит, якобы, там болезнь какую. Барканские врачи — они — то, всего понемногу, а этот целенаправленно смотрит, что внутри — что со спиной так делал, что, слышали, кому-то брюхо резал — и всех излечил! Он жене что-то такое прописал и больше уже и не жалуется. Может и вашей Летхерне поможет.
- Может и поможет, — Лео сложил руки на столе, — Так вы понимаете, уважаемый, моя жена катаннка, а катаннцы, как известно, боли не чувствуют.
Седой замолчал, после чего буркнул:
- Покажитесь доктору, мой вам совет, милый Лео. Он сам катаннец, лучше нас эту природу знает.
- Ладно, — выдохнул юноша, — Спасибо вам в любом случае. Хотя бы за разговор, — он кивнул.
Седой барканец хмыкнул:
- Правда, надо же так разговориться... Да и с кем! С Монне, надо же.
- Я всегда с вами, — Лео встал, собравшись уходить, — Не волнуйтесь.
Сосед смущённо рассмеялся:
- И давно ли принято Монне такие слова говорить простому народу?
Лео, обернувшись, посмотрел в его добрые глаза и на него самого.
Оказывается, он забыл свою корону, свой ободок из перьев, а седой сосед протягивал ему эту вещь.
Юноша принял её, а после надел на голову седого:
- Я сам решил быть таким Монне.
***
- Приехал-то ты по болезни Летхерне, — учтиво сказал инженер в очках с родинкой между губой и носом, — А как бы сам не разболелся.
- Я здоров... — Лео остановился, чтобы чихнуть, — Я здоров, как бык, Суфернан.
- И вот что за черт тебя дёрнул в такой-то ураган приехать к нам? Разве нельзя было подождать немного? Летхерне ведь не умрёт, — возмущался первый.
- Я и так трачу много времени, — шмыгнул Лео, — Может, все-таки пустишь меня?
Инженер выдохнул:
- Ты всегда был таким, — он раскрыл дверь шире, — Не зря тебя чудаком* назвали.
- Суфернан, прошу, — настоял юноша, — Я промок полностью, а в пятки мне ещё и град впивается.
- Ладно, — хмыкнул тот, — Заходи.
***
Лео и вправду приболел.
Пиво, как оказалось, особыми лечебными функциями не располагает, поэтому он, ввалившись домой к Суфернану, тут же уснул — а когда проснулся, то осознал масштаб трагедии: горло першило, голос пропал, уши стреляло.
Поэтому в Карвалоссне пришлось задержаться. Конкретно, у Суфернана дома. Тот же не решался звать кого-то ещё — он понимал, что хотя бы пару дней Лео лучше не трогать.
Однако, Лео хотя бы одному из инженеров удалось объяснить, что с Ликой, а под конец дня даже поговорить:
- Ты знаешь, — он хрипло закашлялся, — Знаешь, кто такой доктор Гонан?
Инженер в очках хмыкнул:
- Спрашиваешь, — он погладил Лео по спине и предложил чаю, от чего тот отказался, — Гонан — единственный ныне живущий учёный, до которого нам ещё очень далеко. Как от Онка до Неннехере.
Лео хмыкнул:
- Откуда ты его знаешь? — он встревоженно посмотрел в зелёные глаза Суфернана.
- Ну, стоит начать с того, — он вздохнул, растянувшись на стуле и потянув какой-то кофейный напиток, — Когда ты привёл к нам Летхерне без ноги, Гонан был первым, кому мы написали. И он велел нам мастерить протез, но...
Юноша вскинул бровь, заставляя инженера признаться:
- Но пока даже не сметь его надевать и как-то использовать, — мрачно протянул Суфернан, — А там ты был, со своей церемонией всего, и свадьбой, и коронованием... Ну, решили, на денек можно. Ошиблись, признаю, — инженер снова глотнул кофейную жижу, — Ну, что уж теперь? Мне даже никого звать для решения этого вопроса не надо — ясен — красен надо к Гонану мчать, он и так вас ждёт.
Лео как будто аж засиял.
- А нас выговор ждёт, — подмигнул ему инженер в очках с родинкой и даже улыбнулся.
*Leostereanne (слово, от которого образованно имя Лео, т.е. Leostereannea) — буквально переводится, как диковинка, чудная, необычная вещь. (вещь в контексте чего-то материального — т.е слово буквально означает какую-то вещь, которую вы нашли или купили; например, очень старая книга)
Глава 5 – Болезнь
Сегодня Лео не спалось.
Лика, перед тем как лечь спать, пожаловалась на своё плохое самочувствие, отчего ему стало тревожно.
Он нервно оглядывал ее.
Она лежала спокойно, мирно посапывая. Глаза её были закрыты, хвост покоился на ноге — вернее, на отростке, который от ноги остался.
В целом по Лике нельзя было сказать, что она больна.
Но вдруг что.
***
- Лео, принеси, пожалуйста, воды...
Девушка тяжело кашляла, пока Лео убегал за водой.
Нога невероятно болела. До слез, до пределов возможной когда-либо испытываемой боли.
Лёгкие сводило.
Неужели она умрёт так?
Неужели она умрёт, так и не показав своей истины из-за барканских нравов и творческого кризиса?
Неужели эта истина будет тлеть недосказанностью на её губах?
Нет.
Ни в коем случае.
Она не может так.
Она не может умереть в душной Баркацне.
Тем более, в комнате бывшей Мьохе.
Её крик нарастал.
Боль сковала окончательно.
Боль подчинила.
Так нельзя.
Когда Лео прибежал со стаканом воды, девушка захлебывалась в собственном кашле, пока её не
