Но даже когда восторжествовал научный вроде бы подход, даже тогда мы не смерились с задворками космоса – долго ещё царило утверждение, помещавшее нас всё же в центр мироздания, однако опосредованно, а именно вместе с солнцем, но уже относительно россыпи звёздного множества. Правда, и тут пришлось распрощаться с иллюзией, ведь вскорости выяснилась колоссальность размеров вселенной, где планете Земля отведена роль даже не песчинке на пляже в Малибу.
И таки человечество не подкачало, таки решило вопрос собственной избранности кардинально – оно отказалось оттого самого господа, коему тысячелетия покланялось и жертвовало последнее, а то и первое, включая младенцев невинных, боясь при том высшей сущности и наделяя её, на минуточку, своими подлыми качествами, такими как алчность до крови и злата, что нас должно было, видимо, сблизить. А раз божество не осчастливливает подопечных обещанным вторым и прочими пришествиями с чудным оживлением усопших, спряталось где-то там, а и к прочему не назначило возлюбленных чад своих географическим, моральным и духовным пупом бытия, то какой от него прок? Одни затраты на всякие там подношения и архитектурные изыски соборов… а почему гром гремит мы выяснили и не опасаемся более гнева и молний – всё сможем, всё сделаем или исправим, покарав виновных своими руками! Напоминает обиду на родителя, который лет до пятнадцати воспитанника и ростом казался повыше, и фигурой ладнее, а тут вон оно что… и скрючился, и сморщился, а ещё ключи забывает на работе – ну, прям деменция и отстой. И мы, сократив не задумываясь уравнение земного жития на наибольший общий делитель, упростили его и назначили себя венцом творения, но только уже для некой безмолвной природы, коя и в суд не подаст за оскорбление и делом лихим не ответит – удобная, короче говоря, барышня получилась. И так замечательно вышло – ведь создатель является и хозяином мира им произведённого, а при изъятии собственника мы стали сами себе мальчиками, а окружающие интерьеры, как известно, быстренько перешли из разряда храма, за что некогда и спросить могли, в производственное подразделение, предназначенное для удовлетворения всё возрастающих потребностей. Представляется в связи с вышеизложенным, что атеизм стоит рассматривать как очередное проявление постоянного, врождённого высокомерия человечества… если уж не в центре мы, то и без необходимости держать отчёты перед разными там абсолютами, дальше читаем Фёдора Михайловича.
Но и это, скорее всего, явление временное в силу иной нашей психологической особенности – безоглядной увлечённости построениями внезапно модных интеллектуалов или проповедников, что объясняется, видимо, вечным и оттого странным поиском опоры для осмысленного бытия с перебором множества вариантов – это, во-первых. С другой стороны, мы почему-то охладеваем также внезапно к почти любой диковинной концепции, часто делая это без видимой на то причины, как если бы искусный повар угостил клиента блюдом изысканным и экзотическим, затмевающим обыденную пищу, к коей тот всё же возвращается, пресытившись лакомством и осознав, что деликатес всего лишь частичка в непознанной гастрономической мозаике и неспособен полностью удовлетворить потребности организма. Вспомним в качестве примера о победившем в отдельной стране социализме, который и самую страшную войну выиграл и дал населению хлеб, кров и уверенность в завтрашнем дне, что было проклято в один прекрасный момент ради ренессанса капиталистических способов производства. То есть мы же не думаем, что в реальности кто-то разгромил Советский Союз и насилием заставил сменить парадигму развития державы? По аналогии, которые, как известно, ложны, однако всё же есть смысл ожидать чего-то подобного с отказом от атеизма, коль такое произойдёт, и именно в глубоко научной среде.
* * *
Но вернёмся к непрерывности процессов унификации в истории человечества и спросим: а так уж разнятся имеющиеся варианты, чтобы за них проливалось столько кровушки? И тут, видимо, есть смысл выбрать некий критерий, который сможет объединить страны в укрупнённые группы – единственно ради понимания происходящих внутри них процессов. Вариантов бесчисленное множество, начиная от деления по цвету кожи и разрезу глаз и заканчивая религиозным разнообразием, что всё же не столь существенно и часто не играет особой роли в формировании крупнейших проектов в области стандартизации территорий с проживающими на ней народами, примером чего является наша страна. Хотя существуют всё ещё некие англосаксы с примкнувшими к ним народностями, намекающие регулярно и исподволь, а то талдычащие напрямую о некой своей невероятной исключительности, возглавляемой периодически некими художниками с характерными усиками.
Видимо, всё же стоит обратить внимание на способы управления, которых вначале нашего развития имелось совсем немного – всё больше единоличные, выстроенные по принципу пирамидальных структур, где всем заправлял некий деспот, разной степени суровости, имевший штат чиновников, исполнявших программы, намеченные начальством, включая сбор податей и вожделенную трату бюджетов. И тут, в качестве яркого примера, стоит рассмотреть жизнь и бытие Древнего Египта додинастического и династического периодов, где в течение тысячелетий отшлифовалась та самая вертикаль власти, доведённая до состояния эталонного совершенства. Именно в тех местах и именно в ту эпоху жизнь подавляющего числа населения непрерывно подчинялась указаниям, спущенным с верхних уровней, число которых зависело от социального положения человека, что изначально определялось опять же вышестоящим должностным лицом! Так, например, по достижению соответствующего возраста простые юноши и девушки отправлялись каждый в свою сферу деятельности, где одним предписывалось быть кузнецами, других отсылали в ткацкие цеха, а третьи и четвёртые могли оказаться воинами или крестьянами и так далее. Затем ситуация для подданых фараонов оставалось неизменным до конца их коротких жизней, что делало человека функцией, которая во множестве своём трансформировалась в тот или иной ресурс государства. Разумеется, система в области цикличных или повторяющихся процессов держалась на наборе правил, облекаемых как-то в понятные каноны или хотя бы в традиции, легитимность которых не вызывала сомнений также, как не вызывала сомнений божественность благодатных и своевременных разливов Нила. Деяния же, не относящиеся к стереотипным по определению, требовали, в соответствии с задачами, разбора и прямого участия казённых управленцев, для чего те наделялись теми самыми, необходимыми ресурсами, где каждый из работников царства являлся их естественной, неотъемлемой частью, за что получал пропитание всегда напрямую из казны. Однако и подобные деяния властных мужей, а также их подчинённых находились в чётко очерченном правовом поле, где даже цены на материальные блага устанавливались директивно и держались – внимание – столетиями! В египтологии до сих пор не определились, насколько в стране пирамид использовался непосредственно рабский труд, который таки существовал и впрямую. Между тем эпитеты, как всегда, не столь уж значимы для понимания общей концепции, даже если они и не до конца соответствуют академически выверенным определениям, ведь уровень подчинённости рядового египтянина, прежде всего системе в целом, если и отличался как-то от полной зависимости хозяину, то, видимо, занимал некое промежуточное положение между рабством и полной свободой, которой, как мы помним, нет и посей день.
И так, зафиксируем, что функциональность Древнего Египта основывалась на своде неких писанных и неписаных инструкций, называемых ныне в вертикальных образованиях законами, состоявших из определённых сверху наборов правильных реакций на те или иные жизненные ситуации. Соблюдение же сих устоев изначальной освещалось божественностью фараона и, как следствие, всего им сказанного или же учреждённого, что уже на уровне священной веры не позволяло нарушать установленные порядки и грозило аж карой небесной, в том числе после смерти! А за неминуемостью расплаты в земных пока ещё условиях, как водится, присматривали опять же те самые слуги государевы из чиновничьего сословья, имевшие и карательные функции! Короче говоря, в царствие том желание выжить как-то и размножиться подпиралось, прежде всего, страхом потерять и то, и другое.
Ситуация по нынешним временам, несомненно, чудовищная и невозможная! Представьте, что кого-то по окончанию препубертатного периода некий человек в парике и белой юбке изо льна направляет до скончания века в плотники или каменщики. Но и это ещё не всё, ведь при возникновении необходимости в некой благости для царства ты будешь обязан проследовать, скажем, на строительство моста или по иным неотложным делам государя, которого ещё и славить станешь искренне и со всей страстью в качестве живого божества, за чем ревностно присматривали служители храмов, являвшихся частью государственного механизма. Не в те ли чёрных для человека тысячелетия был выпестован в качестве удобного механизма унизительный стокгольмский синдром?
[justify] Правда, не единой страной пирамид жил античный мир, местами появлялись отклонения, когда у некоторой части населения что-то спрашивали, учитывали их мнение или даже предлагалось выдвигать предложения, альтернативные основной линии. И тут, конечно же, вспоминается Греция, что верно, и было кем-то названо демократией, превратившейся ныне в самую священную корову, из живших! Однако стоит заметить, что, сея вспышка разнообразия может рассматриваться исключительно в качестве временного недоразумения, которых было множество, и возникали они тут и там без всякой связи с уважаемыми греками. Мы же ещё помним хотя бы про новгородское вече, да и при Иване IV, между прочим, Грозном была проведена
