Таким образом, при вертикальном устройстве общества слои, находящиеся выше, на совершенно законных основаниях управляют низшими, при полном их понимании, за некую фиксированную, незначительную, иногда символическую оплату или же при отсутствии оной, когда выполнение поставленной задачи создавало и создаёт предпосылки для личного морального удовлетворения, как в случае с боярами – любой их успех на службе государю записывался в тот самый местнический справочник, или как в истории с Ермаком, который по преданиям настолько гордился подаренными Иваном Васильевичем кольчугами, что носил их, не снимая ни днём, ни ночью, поэтому, видимо, и не смог переплыть Иртыш при нападении врагов. И тут не грех сопоставить стоимость и значимость Сибири, брошенной бывшим разбойником к стопам Грозного, и тех доспехов – комментарии, видимо, излишни! То есть речь очевидно шла о желании быть использованным верховной властью, если брать эти конкретные случаи, причём использованным без всякой гарантии на достойную или хотя бы приемлемую монетизацию своих возможных заслуг! И вот уже улыбнулся сумрачный германский гений, а расчётливый англо-сакс брезгливо сплюнул, так и непоняв, что у гордого роса состояние ресурса синонимично служению, высокому служению – так служит матушка своему беззубому дитятке, делая это до своей или же, не приведи господь, его гробовой доски… Вечно и сколь угодно пафосно можно сокрушаться на тему глупости подчинённых и жадности руководителей, но система-то мотиваций действует, да ещё как – дошли-то за веру, царя и отечества аж до Калифорнии, если брать территориальные приобретения! Ещё раз – данный вид государственного образования нацелен прежде всего на самосохранение и самовоспроизводство, и это касается всех и каждого, этому подчинена вся общественная и внутриполитическая жизнь, когда без добровольного принятия данной парадигмы система обречена на гибель, но если она существует тысячелетия – возьмем для примера Китай – то значит подобное возможно в качестве рабочей модели, между прочим, модели более старой, проверенной временем – ветхозаветной, на фоне которой ламинарные страны выглядят сущими подростками. Ну, а раз механизм позволял получать желаемые результаты, то тут же вспоминается та самая ловчая кошка, цвет которой значение не имеет, коль мышей в амбаре становится меньше. Кстати, и покоряемые народы при подобном раскладе страдали меньше, ведь приводили их под руку государскую всего лишь ради личной славы и славы отчизны, облагая данью, правда, и заставляя налог выплачивать, что они по большей части и так делали, но лишь в иной карман.
В случае же со странами договорных отношениями, беззастенчиво грабить аборигенов позволялось и даже поощрялось, огнём и мечом преодолевая непонятное сопротивление убогих! Добытое-то в так называемых путешествиях и великих открытиях делилось в неких пропорциях между властью и её посланцами, что и являлось мотивом и стимулом для обеих сторон, даже если вседержители и не вкладывались материально в предприятие, позволяя ради легитимации цивилизаторских порывов использовать своё высокое имя.
И так, с точки зрения мотивации мы видим два подхода – в одном случае отношения строятся на договорной основе, базирующейся на взаимной материальной выгоде, в другом – речь идёт о преданности личной или преданности делу, порученному верховной для тебя властью, о добровольном ей служении. И тут опять хотелось бы акцентировать внимание, что рассуждения наши строятся исходя из принципа математического маятника, которого в чистом виде не существует даже в космосе, так и у нас, когда мы каждый раз имеем симбиоз и можем говорить лишь о превалирующем начале.
* * *
Следующее базовое отличие конструкций находится в области судебной системы, когда при плоском управлении, как говорилось выше, суд является структурой третейской, находящейся над схваткой в любых взаимоотношениях, из-за чего ему и доверяют – так устроено! – и обязана подчиниться каждая из сторон процесса, включая всякий административный орган вплоть до главного командующего. В то время как при вертикальном устройстве и законы, и их толкователи, и блюстители, существовавшие всё же издревле, являлись и остаются важной частью, подразделениями власти, предназначенными для её сохранения и воспроизводства. Таким образом цепочка с самого низа и до носителя Шапки Мономаха становилась в смысле управленческой структуры неподсудной, а оттого довлеющей над человеком, который всегда находился в положении инструмента для государства, а не его соучастником и соучредителем в смысле правовой системы, а, следовательно, виновным, даже при явном недосмотре казённого аппарата, который в случае угрозы для себя нормативные акты и корректирует, превращая законодательные органы не в площадки для дискуссий и консенсусов, а во взбесившийся принтер. Так, например, сдача в плен солдат и офицеров Красной армии во время Великой Отечественной войны изначально считалась позором и серьёзным воинским преступлением, даже если командование не обеспечило бедолаг ни связью, ни должным оружием, примеров чему хватало в первые дни после вторжения, но судили впоследствии именно бойцов, если судили, а не наркоматы, где-то что-то недоработавшие.
Если же мы посмотрим на их коллег по несчастью от западных союзников, очевидно, относившихся к плоской, договорной системе, то по возвращению из плена репрессиям они не подвергались, оставаясь официально на службе и во время вражеского заключения, между прочим, и за ними сохранялись, как минимум, стаж службы, а то и денежное довольствие. То есть государство, если и не признавало, и не признаёт напрямую свою вину за случившееся, то уж точно по умолчанию относит себя к соучастникам трагического события. К слову сказать, в США бывшие военнопленные пользуются уважением, и для них в настоящее время существует даже соответствующая медаль.
И тут уже кто-то выкрикнул до отчаянья смело и аж в самое лицо российской власти, запечатлённой в телевизоре, как правило, мол, она веками бездушна и презирает чаяния и надежды, а то и саму жизнь своего одинокого согражданина, при царе-батюшке бывшего подданным! Но и тут не стоит спешить с обвинениями до понимания «а судьи кто» и чьих это они будут. Ведь в западноевропейском средневековье, откуда и идёт становление стран с плоской или договорной системой власти, большинство серьёзных профессий имели цеховое устройство, когда у некой группы существовал устав, своя казна и даже некое подобие пенсионного фонда для пострадавших членов круга, а также для их семей, на случай гибели, скажем, мастера-кормильца. Именно эти территориальные объединения диктовали в своём ремесле количество, ассортимент, а зачастую и качество продукции, как например, горшков мы выпускаем и продаём в месяц столько, размеры их такие, а номенклатура следующая. В конце концом, появились и корпорации воинов, наиболее известны – те самые швейцарцы и подзабытые несколько ландскнехты. Однако в вечных войнах ихнего средневековья нередко случалось, когда одно подразделение некоего ЧВК, коими они, по сути, являлись, билось на первой стороне, а им на второй противостояло другое из того же закрытого клуба – ничего личного, как известно, только бизнес. В любом раскладе каждый раз речь шла не просто о неопределённом солдате, а точно о профессионале, в которого вкладывались силы на обучение, который имел опыт, то есть являлся ценным ресурсом той самой корпорации. И уж если бедолагу брали в плен, то рациональнее его вернуть путём, скажем, обмена всех на всех после бойни или посредством выкупа. Конечно, и новобранец сможет закрыть прореху в строю, да только того сельского паренька ещё обучить потребуется таким удивительным вещам, как хождение строем, чем отличается левое плечо от правого, не говоря уже о бое на мечах, и прочему. И опять в дело шли договоры, кстати, где опять царили равенство сторон и платёжеспособность!
На Руси дела шли примерно тем же чередом, где в военном деле процветали, прежде всего, дружины – те же хорошо обученные и вооружённые профессионалы. Однако в некоторых случаях, особенно при внешних вторжениях, созывалось и ополчение, куда входили мужчины, владевшие оружием и призванные на защиту, скажем, тем или иным вечем. Подобное усиления войск существовало и в западной Европе, но в силу отсутствия угроз экзистенционального характера, когда боевые действия в основном носили локальный характер, повального или хотя бы массового характера они не приобрели, за редким исключением. Хотя в целом феодалы могли привлекать и личных крестьян или челядь, но делали это нечасто – так и без восполнения трат можно остаться, кто-то ж должен хлеба сеять и за скотиной ходить. Нашим же пращурам всегда противостояла агрессивная степь, множившая свои орды неудержимо, а значит, умение крепко держать меч или саблю означало порой в буквальном смысле выживание рода-племени. Разумеется, ополченцы, в мирное время занятые своим ремеслом, не являлись большими умельцами боя, не говоря уже о тактике и стратегии, но массу они могли составить и дать хоть какой-то отпор недругу. И тут мужество каждого ратника-непрофессионала хоть как-то компенсировало отсутствие достаточного опыта, что не предполагало добровольного ухода в полон, который кроме презрения у соплеменников ничего не вызвал!
[justify] В до монгольские времена, в период удельных междоусобиц, плен для дружинника мог стать и новой возможностью, коль тот переходил на сторону пленивших, или же его обменивали, выкупали по тем же соображениям, что и в Западной части благодатной Европы. Но вторгшаяся орда всё изменила, выбивая чуть ли не поголовно население Руси, уводя в полон десятки, а то и сотни тысяч, предназначая несчастных к продаже в рабство или на возврат, но за злато-серебро, что стало настоящим бедствием как для государственного бюджета, так и для простолюдинов! Напомним, что именно Россия была той единственной страной, где на официальном уровне веками существовала обширная программа по вызволению соотечественников, и действовала она ещё с княжеских времён! И кто бы мог подумать, ведь душегуб, где пробу ставить некуда, но именно Иван Грозный считал дело сие долгом своим, заставляя, в том числе и духовенство небедное принимать участие в
