бы изучающе смотрит снизу вверх. Затем снова присаживается.
- Я вот что хочу сказать ... Хорошо, что ты меня заметил, взял с собой, согрел. Мне кажется, я стала привыкать к вашему дому. С Несей подружилась, она меня постоянно облизывает: может, за свою принимает. Мама твоя очень добрая. Кормит - так вкусно! Часто на руки берёт, ласкает, когда тебя нет ...
На мгновение повествование прерывается. Дина закрывает глаза, слегка наклоняет голову. Затем она продолжает.
- Догадываюсь, ты привязался ко мне. И, наверное, хотел бы, чтобы я была с вами. Я и сама стала обживаться. Может, со временем втянулась бы. Но ... меня не оставляет прошлое, то, чем жила раньше. Постоянно вижу себя там, возле домика ... с братиками, мамой ... Чувствую её тепло. А ещё - как нам было хорошо, всем вместе ... Помню запахи леса, простор ... как носились по территории где хотели. Полное раздолье! Или мне так казалось ... Я сейчас не о том, что хотелось бы вернуться туда, в то время. Я о том, что не получается - по крайней мере пока - привыкнуть к вашему дому. Тесно у вас ... Ошейник на горле ... На улице мешает бегать, где хочу. Хотелось бы туда, где вольготнее ... Тарарам устроила от тоски. Прости, если можешь ...
Вадим проснулся оттого, что почувствовал чьё-то присутствие. Открыв глаза, увидел Евгению Ивановну, легонько касавшуюся его руки.
- Вадик, вставай, дружочек, утро на дворе. Ты что-то лепетал во сне - с кем-то разговаривал, поди. Расскажешь? И ... что в коридоре стряслось?
- Ой, спасибо, разбудила! - Вадим поднялся с постели. - Я же в присутствие опаздываю ... Мам, давай до вечера отложим, на попозже, ладно?! Мне ещё подружек прогулять надо.
Вечером, когда семейство собралось на чайную церемонию, разговор возобновился. После того как рассказ "по существу" был закончен, за столом воцарилась тишина. Слышалось только лёгкое цоканье коготков Неси и Дины, сидевших у стола и время от времени переминавшихся с лапы на лапу на плитке кухонного пола.
- Нууу ... и что ты думаешь на сей счёт? - прервала затянувшееся молчание Евгения Ивановна. - Есть какие-никакие виды на будущее, хотя бы ближайшее?
- Я не знаю, - промямлил Вадим, косясь на Дину, внимательно наблюдавшую за ходом беседы. - Ещё вчера сохранялась вера: она свыкнется, обживётся, и всё будет нормально. Понятно, здесь самое главное - моя приязнь. За какие-то пару-тройку дней так привязался к ней... Любая мысль, да что там - попытка помыслить! - на тему "оставить-отдать" - не могла появиться даже на горизонте. А сейчас ... сейчас после всей этой колготни ... ещё сон этот ... Не знаю, что и думать.
- А что тут думать? Давай-ка посмотрим на ситуацию трезво, без этих твоих ... метаний. Ты, милый мой, многовато берёшь на себя. Не усложняй, будь проще, и народ к тебя потянется! - Евгения Ивановна встала и прошлась по кухне. - Натурально, что за спектакль ты устроил? Ну, нашел ты собачку, приютил - молодец! Но ты, я вижу, за то, чтобы все люди или, по крайней мере, большинство действовали подобным образом. Чтобы не выгоняли на улицу, не бросали ... не топили щенят почём зря. Да и не только щенят ... Не будет этого - ни-ко-гда! Да ты и сам в курсе.
Евгения Ивановна взяла Дину на руки и вернулась на своё место.
- Знаешь же, может, не хуже моего: греховен, блудлив человек по природе своей. Он таким был, есть и ... будет есть. Ну да, на заре своей жизни - я про стародавнее время - собака была лучшим другом-помощником. Без нее тогда не обойтись было. Потом придумали, ввели верования с единым владыкой. Речь не обо мне: верую я, не верую ... Но собака постепенно стала нечистой тварью. То есть если уж она в наличии, то пусть будет, куда деваться. Но где-нибудь вне дома - там, в будке, пристройке. Но дома - ни-ни. И особо приближать её к себе нельзя - ни в коем разе. Ты же помнишь это: "не давай святости псам", "не мечи бисер" ... и протчая. Больше того, проповедовалось брезгливо-высокомерное, пренебрежительное отношение к этим ребятам, даже крайне негативное ... Ну вот тебе и "традиция". Если короче - человек ещё тогда предал своего самого близкого друга. А тем самым и себя ...
Евгения Ивановна выпустила Дину и в волнении стала мерить кухню шагами.
- Ты же знаешь. когда я увлеклась темой психики собак ... и прочих наших друзей, вся эта фактура ... квазиисторицкая ... загнала меня в тупик. Люди ... это такие создания, которые убивали, убивают и будут убивать дружка дружку. Природа такая, прости господи!.. Ладно-хорошо, это дело людей, пусть занимаются этим делом сколько влезет. Но собаки - верные. самые преданные людям создания!! Их-то за что? Не иначе как за то, что всегда помогали, защищали, любили беззаветно. Жизни свои отдавали! У людей-то есть подобная преданность-верность? Что-то похожее у людей начинает просыпаться только во времена всеобщих страшных потрясений, испытаний. смуты ... Чегой-то я раскудахталась сегодня ... Ты чай будешь?
Вадим в задумчивости кивнул. И после паузы произнёс: "А ты слыхала об очередном "прорывном" решении господ законодателей? Ну, на предмет наделить местные власти "суперполномочиями" касательно собак? То есть они - власти на местах - теперь могут уничтожать бесхозных гуляк "гуманно" - усыплять. Гуманно усыплять! Как тебе такая забота о "братьях меньших?"
- Ну как же, как же! Все насущные, важнейшие вопросы-проблемы в стране решены, осталась одна - как урезать, а лучше извести на корню собакино племя! Нет чтоб подумать, что реально можно тут сделать, помочь бродягам, да хоть тем же приютам, что есть уже ... Где им понять - тем самым добивают в людях остатки человечности, превращают их ... в беспозвоночных ... обитателей страны победившего капитализма. Грех-то какой ... Эх-ма! Как бы не выругаться матерно в адрес господ ...
Свежезаваренный чай был был разлит по чашкам. Атмосфера кухни наполнилась ароматами бергамота, чабреца, каких-то других - совсем неизвестных - приправ.
- Я сегодня печенья прикупила. Овсяного, с начинкой, как ты любишь, - Егения Ивановна разложила по блюдечкам вкусно пахнущие кругляши.
Некоторое время на кухне были едва слышны лишь приличествующие случаю звуки чайной церемонии.
- Ну, ещё пару слов в продолжение темы, - нарушила затянувшееся молчание Евгения Ивановна. - Я не про то, что называют "очеловечиванием собаки". От слова "совсем". И не про то, чтоб сделать её равной человеку или каким-то финтом приблизить её к человеку. Что из этого может получиться - известно. Я про то, чтоб человек - люди, как можно больше людей - поняли: собака - это прежде всего живая душа. Живая!... Всеобщим небесным владыкой созданная и его соизволением на Земле оказавшаяся. И прежде всего для того, чтоб этот самый человек окончательно не обернулся каким-нибудь ... обитателем выгребной ямы ... Червяком, мокрицей ... А ведь всё катится к этому, к такой выгребной яме!
Евгения Ивановна вновь принялась вымерять кухню шагами. Было видно: она заметно нервничает. И с трудом сдерживается. - А те, кто выгоняет эти живые души из дома?! Оставляет на улице, в лесу ... бьёт! Уж не говорю об убийствах, истреблении ... Как обозвать тех, кто делает подобное? И тех, кто сознательно, а может, и по своей тупости, ничтожеству всего этого не замечает, Старательно не замечает! Далее - откуда ни возьмись - изумление ханжеское: каким, пардон, макаром появляется столько беспризорных собак?! И любопытно - люди, очень многие люди с готовностью воспринимают эту беду: типа так было, так есть и так будет впредь. Поэтому надо бояться таких собак, уничтожать их, делать эту ... эвтаназию, чёрт бы её драл! ... Надо обучать тех, кто не в курсе, как обороняться от таких собак, давать мудрые советы пострадавшим от нападения ... Надо всего-навсего научить несведущих, и они спасутся! И вопрос будет закрыт. Н-да ... А как людям спастись на Страшном суде, кто-то скажет? ... Ну, это я так, между прочим ...
Егения Ивановна сделала паузу и вновь включила чайник.
- Так, друзья мои! - воскликнула она. - Чувствую, я вас сегодня утомила ... Ой, гляньте-ка на них: сидят, примолкли, нахохлились. Может, я и впрямь раскочегарилась: тема, видать, забрала меня. Вадик, ты ж знаешь это.
Когда чай был допит., а посуда сложена в мойку, "толковище" возобновилось. Слово взяла Евгения Ивановна.
- Вадик, я знаю: всё, о чем сказала, тебе известно, просто меня эмоции захлестнули. Знаю о твоей привязанности к Дине. Понимаю: ты не хотел бы с ней расставаться. И всё же, давай подумаем: может, ей и впрямь найти что-нибудь более подходящее - я про вольготную дворовую жизнь? Может, ей там лучше было бы? Понимаешь меня?
- Чего тут не понять? Всё предельно ясно. Но вот ... душа не принимает. Не принимает, не понимает и вряд ли когда примет-поймёт. "Не хотел бы расставаться" ... Это ж ... предательство чистой воды. Ну, помнишь это: "Мы в ответе за тех, кого приручили"? Всё это, скорее всего, мои заморочки, ты права. Типа метания в поисках душевного равновесия. Но щемит так, что ... В общем, тошно мне.
Евгения Ивановна, привстав со своего места, обняла Вадима; "Постарайся успокоиться, мальчик мой. Понимаю тебя. И - решение за тобой."
При этих словах на глазах говорившей появились слёзы.
- А вообще, - продолжила она, - если по чести ... Я о нашей сегодняшней жизни. Разволновалась, да. Но ... мне это близко ... Россия всегда была совестливой землёй ... Гардарики ... Те, кто здесь живёт, по крайней мере, огромное большинство, старались не терять связи со своей обителью ... с домом, землёй. С тем, что испокон почиталось великой ценностью. А собаки ... собачки ... Они всегда были частью нас, нашей жизни. Были - и будут! Дай-то Бог ...
... Глубокая осень почти незаметно ушла. Промозглая прохлада сменилась колючими, обжигающими заморозками. Прогулки с подружками стали не такими продолжительными, как раньше. Мало-помалу сузились границы "выпаса". В лес если и ходили, то неглубоко, ограничивались гулянками на окраине. Течение жизни казалось более или менее ровным. Даже при том, что Дина эпизодически ухитрялась сбегать из-под надзора и спустя время находиться в немыслимых местах: вентиляционных проёмах цоколей, коробках придомовых помоек, под днищами стоявших у дома автомобилей ... При обнаружении беглянка неизменно предъявляла виноватый вид. Так и норовили выдавить слезу скорбно опущенные глаза, понуренная головёнка, поджатый хвост - весь облик кающейся грешницы. Так вот: при всех Динкиных свойствах, которые уже воспринимались как данность, ход бытия казался привычным. По меньшей мере, Павлову.
В один из дней на очередной прогулке Вадим нос к носу столкнулся с седобородым дедом-собачником. Тем самым, что встретился в лесу в минуту, когда Дина учинила свой первый побег.
- Моё почтение! Признаёшь мя? - прогремел своим "иерихонским" басом верзила. - Как житие? Можешь не ответствовать - сам лицезрею ... Ну, по виду вроде всё пристойно, девки твои ухожены, да ... А что ж малую-то на поводке ведёшь? Иль страшишься, что снова сбежит? Я ведь помню, какой у тебя лик был тогда - белый, аки саван ...
- Страшусь, ещё как, - промямлил Вадим, косясь на Дину,
