Один долгий день от рассвета до сумерек

стал смотреть во все глаза на симпатичного подростка, стоящего перед ним. Обещанный взрослыми братишка Алеше с первого же взгляда понравился. Почему Дима ему понравился Алеша не задумывался, просто он отчего-то проникся к Диме симпатией, вот и всё, остальное не важно.
Спокойствие и вежливость были написаны на лице Димы.
             Григорий сказал Диме в сдержанной манере, обращаясь исключительно лично к нему, что называется «не на публику, а в индивидуальном порядке», как к взрослому:
              «Привет, Дима».
              «Здравствуйте»: ответил вежливо тот.
              «Ты в какой уже класс ходишь?».
               «В шестой»: ответил Дима мягко и спокойно, без эмоций, но доброжелательно и учтиво.
             Потом настала очередь у Димы, как у воспитанного хозяина, поприветствовать другого гостя:
                «Привет, я Дима»: сказал он Алеше.
              Алеша, как не очень еще окультуренный человек, подзабыл, что ему тоже нужно представиться в учтивой манере, расшаркиваться сильно перед братом и склоняться в поклоне ему не нужно было конечно, но необходимо было хотя бы элементарно назвать свое имя, но и это не было сделано, а было сделано только то, что Леша молча таращился с удивлением на вновь прибывшего человека, чуть ли не открыв рот, хорошо еще то, что он не стал, сбитый с толку, на виду у всех задумчиво почесывать волосы у себя на затылке. И подобное его поведение произошло оттого, что Алеша ожидал, что брат окажется приблизительно такого же возраста, как и он, а тут вышел к нему подросток, выше его на целую голову. Это-то и сбило немного Алексея столку, и он некоторое время переваривал у себя в голове произошедшую с его братом непредвиденную трансформацию. Ожидаешь одно, а происходит несколько иное.
                 К тому же, Алеша полагал, что брат будет таким же, как те ребята, с которыми он обычно играет в детском саду, таким же шалопаем, как и он, а тут высокий симпатичный мальчик стоит, да еще что-то такое в нем было спокойное, доброжелательное, какой-то он весь культурный и вежливый, таких он еще он не встречал лицом к лицу, не общался вплотную, хотя подобные единичные экземпляры ему и встречались уже, но как-то близко Леше с ними не довелось общаться, всё как-то сталкивался всё больше с какими-нибудь горлопанами, но Диму Алеша сразу же безоговорочно и доверительно принял, как родственника своего и товарища.
              Алеша, нашедший внезапно себе почти что друга, уже совсем освоился в новой обстановке, напрочь забыл свое первоначальное стеснение при приходе в гости и сейчас только с нетерпением стремился побыстрее начать общаться со своим братом, чтобы поболтать, рассказать ему свое насущное и сокровенное, поделиться с ним чем-то очень важным и, наконец, начать играть. На взрослых он почти перестал обращать внимание, так как теперь у него был ровесник, собеседник и друг, а интересный ровесник всегда интереснее взрослого.
              Взрослый это что-то другое, чем ровесник; ровесник - это то же, что и ты, с ним можно на равных, или, в крайнем случае, ты его подмял под себя или он тебя подмял – тут уже дело техники, но, по крайней мере, с ровесниками все ясно и понятно, а взрослый – это другая планета.  
              С подобными тебе, с ребятами, интереснее, чем с взрослыми, с ними можно поиграть и быть самим собой. А взрослые что, они только одними разговорами кормят и еще командуют, это можно, а это – нельзя, туда ходи, а туда - не ходи, со скуки помереть можно.
             Поэтому, когда ему доводилось заполучить себе для общения близкого товарища или друга, то тогда он взрослых уже не замечал и мало воспринимал, как предмет своего интереса, но волей-неволей ему приходилось все-таки иногда концентрировать на них свое внимание, если они каким-либо образом попадались на пути в ближайшее поле его зрения и восприятия.
             Внимание Алеши непроизвольно обращалось на взрослых только в том случае, если вдруг, они делали что-то интересное для него, неожиданное, нестандартное и занимательное или впрямую в лоб обращались к нему. Он тогда переключал ненадолго свое внимание с друга на остальных присутствующих, нетерпеливо и недоуменно, рассеянно внимал им и через короткий промежуток времени снова про них забывал, когда снова присоединялся к ровеснику.
               Поэтому сейчас всё его нетерпение и надежды на интересное времяпровождение было обращено на Диму и всё остальное перестало существовать для него, кроме тех явлений и событий, что входили в сферу их общих интересов и предпочтений.
             Григорий, который так и не дождался от Леши ответа на слова приветствия Димы, сказал сыну:
                   «Леша, поздоровайся с Димой».
               И Григорий тут же добавил:
                   «Ты, кстати, еще и с тетей Мариной, и с дядей Петей толком-то и не здоровался»
    и он отметил про себя, что слова его сорвались с его языка легко и непринужденно и прозвучали в приказном порядке:
               «Видно я уже немного акклиматизировался здесь, раз в таком тоне заговорил». 
               Петр сказал:
                «Да, ничего, немного придет в себя, потом мы с ним познакомимся поближе».
               Григорий не отступал от своего намерения:
                 «Ничего не потом. Леша поздоровайся как положено! Расскажи о себе ...Так мол и так, я такой-то бравый парень, пришел к вам в гости знакомиться с родственниками… С братом своим повидаться пришел.
                 Я такой-то и такой-то, хожу пока в детский сад, скоро в школу пойду, занимаюсь на досуге тем-то и тем-то…
          Ну давай, изложи всё по порядку.
           Ты еще не здоровался ...
           Ну, давай!».
               Возникла небольшая пауза, взрослые и Дима посмотрели на Лешу.
             И Леша, чтобы побыстрее избавиться от назойливого внимания присутствующих, на одном дыхании выдохнул коротко:
                 «Здрасьте!» и чуть с губ машинально не сорвалось по привычке, закрепившейся в детском саду при встрече с ребятами, словосочетание: «Забор покрасьте».
              Такое приветствие у него уже вошло в привычку и здесь в гостях он его чуть не воспроизвел во всей красе.
                Но тут он вовремя спохватился и прикусил себе язык, подумав:
               «Чуть деревенщиной себя не выставил! Фу, пронесло!
         Это ж надо было такому случиться! Чуть было не опростоволосился навек!
             Еще подумают, что я им забор какой-то непонятный, неизвестно для чего предлагаю покрасить!
           Подумают, что к чему он брякнул ерунду какую-то? Скажут еще балбес какой-то!».
              После того, как Алеша с трудом выдавил из себя приветствие, Петр решил закончить его мучения и больше не смущать парнишку, и решительно произнес:
                   «Ну вот и познакомились. Коротко и ясно. А то было непонятно кто это у нас тут бродит по комнатам вместе с папой».
               Потом обратился к жене:
                   «Марина, что у нас со столом?».
              Она ответила:
                   «Сейчас, немного еще подождите, скоро будет готово».
                                              Глава 41
                Пока супруги переговаривались между собой, Григорий снова вспомнил про подарок и сорвался с места, коротко бросив в пространство:
                 «Я сейчас».
                Леша, увидев, как отец собирается куда-то уходить из комнаты, тут же оставил всех присутствующих и новоприобретенного друга в том числе, и поспешно двинулся след в след за папой.
           Петр, увидев стремительно удаляющихся гостей, произнес:
                 «Григорий ты куда?».
           Тот ответил неопределенно:
                  «Возьму кое-что. Сейчас приду».
                 В прихожей Григорий отыскал свою сумку и вытащил из нее приготовленный подарок.
               Он наклонился к своему сынишке, голова к голове, и стал всовывать прямо в руки Алеши коробку конфет, а на нее сверху положил горкой три плитки шоколада. Сжал пальчики сына на коробке, чтобы они плотно держали коробку и зашептал потихоньку, но внятно и четко на ухо сынишки: 
                 «На, держи, не урони. Сейчас Диме подаришь. Понял?».
                 «Понял»: ответил также тихо Леша.
             Он, сияя тихой радостью от предвкушения праздничного события, торжественно направился в комнату вслед за отцом, держа двумя руками подарки прямо перед собой.
             Войдя в комнату, Григорий так, чтобы все присутствующие хорошо услышали, демонстративно, как на публику, громко сказал:
                  «Ну давай, Леша, дари. Где твой подарок Диме?
                       Дима, тебе Леша подарок принес. Подходи сюда, к нам.    Принимай».
              Дима подошел к брату, но Леша даже не пошевелился, как стоял, так и продолжил стоять, считая, что ему больше ничего делать и не нужно; всё, что