Один долгий день от рассвета до сумерек

разнообразие-то какое всего!»: подумал Алеша.    
                Марина, не отпуская руку мальчика, сразу остановилась там же, где и Алеша, и сказала ему доброжелательно:
                 «Ну посмотри, посмотри, если интересно, Лешенька, гостенечек ты наш дорогой».
                Все остальные сопровождающие главного гостенечка столпились у входа и тоже, от нечего делать, начали пялиться несколько недоуменно внутрь комнаты, выискивая глазами там что-нибудь такое, что привлекло бы их внимание.
                  Лешу, услышавшего лестные слова хозяйки в свой адрес, охватила гордость за себя, и он подумал:
                «Вот как меня круто встречают! С панфарами! ...... Тьфу, ты, не с панфарами, а с фанфарами! .... Опять маленечко ошибся с этим словом. Сколько раз меня поправляли. Никак правильно его выговорить не могу!  Постоянно забываю. Ну да ладно, не это главное. Главное как встречают! Как встречают!».
                 Григорий вместе со всеми рассеянно смотрел внутрь комнаты, не особенно фокусируясь на увиденном, но невольно выискивая взглядом что-нибудь необычное и занимательное для того, чтобы тут же, в случае чего, сообщить об этом хозяину и порадовать его своей заинтересованностью к его обновленной квартире.
                И кое-что Григория все-таки заинтересовало и он, отчасти, и для того, чтобы не молчать все время, спросил у Петра:
                 «А что это у вас двойная подсветка?».
                 «И люстра и дополнительно еще светильники сделали»: ответил важно Петр с видом знатока.
                  «Не многовато света-то будет?»: выразил свое сомнение Григорий, однако не очень уверенный в своей правоте.
                    «Нет. В самый раз. Ночью здесь обычно подсветку оставляем, а днем люстру включаем».
                Марина не обращала внимания на разговор мужчин и думала о том, чем бы еще заинтересовать малыша. К ней пришла одна идея и она сказала:
                      «Смотри, Алешенька, как огонечки мигают».
                Она протянула руку к переключателю, перещелкнула его и лампочки в комнате в определенной последовательности замигали разными цветами, образуя своеобразную световую гармонию.
           Леша, как завороженный, залюбовался переливами разного света, заполнившими комнату. Марина задумчиво произнесла:
             «Чтобы тебе еще показать такое интересное?».
         Но в голову к ней больше не приходили никакие подходящие идеи, и она сдалась из-за их отсутствия:
                «Ладно. Сейчас в Димину комнату доберемся, там много у него разных игр есть, он тебе покажет.
               Как, Алеша, понравилось тебе у нас?».
                                       Глава 43
              Леша кивнул и подумал:
                     «Всё «Алеша», да «Алеша»; все только и говорят, только и говорят обо мне; подлизываются, наверное.
                 Сюсюкают «Алешень-ка», да «А-лешень-ка». Противно слушать. Какой я вам Алешенька? Я в армии служить буду или, в крайнем случае, в полиции, а они меня Алешенькой зовут. Тьфу! Неправильно ситуацию понимают.
              Я может генералом буду; а они все - Лешенька, да Алешенька. Что же это за генерал Алешенька такой будет?! Нет генералов Алешенек, я точно знаю. Они мне голову не заморочат. Они у меня еще по струнке потом ходить будут, когда я к ним генералом в гости приеду. Зайду я к ним, а они так и ахнут, так рты и пооткрывают.
              «Неужели это наш, Ал-лее-шень-ка? скажут»: язвительно мальчик передразнил тетю Марину.
            «Тогда я их по струнке ходить заставлю, тетя отделается у меня мелким испугом, а дядя у меня попыхтит, мало не покажется; узнают они, что такое настоящий генерал. Спасибо еще пусть скажут за то, что маршировать их не заставлю.
        А то, чуть что, так -
       «Ать, два! Ать, Два!»
         И пошел, и пошел маршировать.
        «И без разговорчиков!!».
        У меня не забалуешь! Я буду строгим генералом!
         ....И не говорите мне больше всякую ерунду, пожалуйста.
          ....Узнают они тогда какой я им Алешенька».
                 Тут поток мыслей Алеши внезапно прервался, так как Марина сбила его с толку, обратившись к Григорию:
               «Я слышала, как тетя Маша кому-то, не помню кому, по телефону говорила, что вроде бы ваш Леша в кружок танцевальный ходит, танцует хорошо. Правда?
             Григорий усмехнулся и сказал:
               «А как же, и пляшет, и танцует, но, по большей части, дома всякие коленца выкидывает».
               «Так правда или нет? Я не поняла».
               «Нет конечно. Неверная информации. Тетя Маша что-то перепутала.   Никуда он не ходит, во двор только иногда выходит гулять и всё. Периодически, правда, пристраиваем его в какой-нибудь кружок».
                 «Жалко. Значит я ошиблась. А я думала, что он у нас танцор отменный».
                 «Куда там…»: вымолвил Григорий и махнул рукой.
            Алеша краем уха услышал, что взрослые про него опять заговорили, но толком не стал прислушиваться и размечтался:
               «Все они знают, получается, обо мне. А я и не в курсе дела был. Так я оказывается бешено популярен в здешних местах!»: подумал с воодушевлением мальчуган.
                                Глава 44
                Вскоре Алеша вместе со всеми сопровождающими его лицами добрался до входа в детскую комнату.
                   «А вот и Димина комната, будете сейчас здесь играть»: сообщила ему Марина.
               Мальчуган, приоткрыв от любопытства рот, уставился внутрь комнаты, высматривая разные игрушки и занимательные настольные игры, которые ему обещали.
                   «Заходи, Алешенька»: сказала Марина и пропустила его вперед себя.
               Мальчик, рассматривавший с любопытством занимательную обстановку, забыл обо всем на свете и ничего не видел у себя под носом и под ногами. Когда он, глядя вперед, занес машинально ногу, чтобы переступить через высокий порог, то его нога зацепилась о непредвиденное препятствие.
               Алеша споткнулся, потерял равновесие и, клюнув носом, стремительно полетел внутрь комнаты, наклонившись вперед, и взмахивая руками в попытке удержаться на ногах и не растянуться ниц перед хозяевами, оставшимися в противоположной от него стороне.
              Если намеревался Алеша бухнуться в ноги перед гостеприимными хозяевами, то ему нужно было бы это делать прямо перед ними, а не там, где их нет. Но делать всё наоборот было Леше не в первой.
               Григорий, увидевший стремительно улетающего сына, только успел из-за спины Марины машинально вслед за Алешей протянуть руки в надежде остановить этот полет, но пальцы его ухватили лишь пустоту и только несколько раз рефлекторно пощелкали в воздухе в тщетной попытке схватить ребенка.
                 Но Алеша, сделав несколько спотыкающихся антраша, слава Богу, всё-таки смог удержаться на подкашивающихся ногах и не упал, можно сказать, лицом в грязь перед хозяевами.
                А то получился бы первый приход Алеши к родственникам похожим на не то, чтобы совсем уж на падение на колени, склонение подобострастно головы и удар лбом по паркету, но первое появление Алеши в гостях оказалось бы подозрительно похожим на запоздалый старинный поясной поклон от нижнего чина высшему:
                 «Здрасьте, мол; приветствую Вас, дорогие мои хозяева. А вы где? Ау! Куда запропастились? Почему у меня за спиной прячетесь? Сейчас, подождите маленько, я к вам тогда развернусь. Вот так-то лучше. Так это я о чем? А вспомнил!
                Так вот дорогие хозяева - Не обессудьте нас! Бью перед Вами челом за себя и за батюшку моего».
             После столь неожиданной встряски, случившейся с ним, Алеша, еще не вполне осознавший, что это с ним сейчас произошло, вдруг, нежданно-негаданно, оказался стоящим посредине комнаты.
             Григорий, увидев благополучный исход дела, выдохнул и мысленно вытер несуществующие капли пота со лба.
           У Петра немного исказилось лицо, когда Алеша, ломая ноги, склонившись пролетел несколько метров и чуть не вломился головой о паркет. Он окликнул мальчика:
                    «Не ушибся, Алеша?».
              Алеша развернулся на сто восемьдесят градусов и недоуменно уставился на родственников, как будто первый раз в жизни их увидел.
              На его лице не просматривалось никаких признаков испуга или боли, только физиономия была немного ошеломленной.
                  «Слава Богу, ты цел»: добавил, облегченно вздохнув, Петр.
             Григорий ничего не сказал, а только безнадежно чуть-чуть помотал головой. 
             Когда Петр понял, что с мальчиком всё в порядке, то он расслабился и не удержавшись от внутреннего смеха,