Один долгий день от рассвета до сумерек

всех детей такие проблемы сплошь и рядом, но ни у одного же твоего Лешки так. Что он один такой?».
                 «Мне-то от этого не легче»: с легким вздохом глухо произнес Григорий.
                 «Я понимаю, но ты, всё равно, сильно-то в голову не бери. Перемелется - мука будет»: убеждал Петр.
                  «Хотелось бы конечно!»: сказал не совсем уверенно Григорий.
          Петр, помолчав немного, сказал:
                       «Да, с детьми сложности бывают. То одно, то другое.
                   Димка, вот мой, у него друзей хоть и полно, а что толку. Учится то он в основном на одни четверки и пятерки, и друзья сели ему на голову; то один, то другой просят: «Дай списать» или задачки им порешай. 
                   Сами ничего делать не хотят, а Димка давай им решай. 
                А он им всем и помогает, не отказывает, вот они и наглеют потихоньку.  Я ему говорю, да он не слушает, всё равно всем помогает. Такой он у нас. Друзья же ему они все, вот и старается для них, а они и рады, ездят на нем».
                   «А он что?»: с явным интересом спросил Григорий и Петру стало понятно, что эта тема по каким-то причинам занимает и волнует его друга.
                Петр бесстрастно ответил на заданный ему вопрос:
                 «А он – ничего!»
и продолжил так же без эмоционально, как и прежде, как будто, затронутая в разговоре, тема уже давно, на десятки раз, обговорена:
                 «Спокойный, как танк, в голову не берет, помогает им всё равно. Не переубедишь его. Но и друзья к нему, нужно сказать, хорошо относятся. Все, как соберутся иногда у нас, так только и слышно: «Дима! Дима …».
               И Петр с накалом завершил свое повествование, как будто поставил точку:
                  «Но в учебе они точно ему на голову сели, хоть говори ты ему это, хоть не говори!».
                Григорий поспешил успокоить друга:
                  «А может это в некотором смысле и хорошо, что он добрый такой у вас. Это мы взрослые всё выгоду ищем и не желаем никому помогать просто так, а дети они другие».
            Петр, ничуть не убежденный в том, что только что продекларировал Григорий, протянул с некоторой неопределенностью:
                 «Хрен его знает. Может быть, но мне, всё равно, не нравится, что на нем иногда ездят, хотя он этому и не придает значения».
              Григорий примирительно сказал:
                 «Зато добрый. Не знаешь, что лучше…».
              Не успел Григорий закончить фразу, как Петр тут же его перебил:
                  «Я бы не сказал, что он у нас такой уж добренький. Совсем нет. Он и твердость проявить может, когда ему что-нибудь нужно».
              Григорий решил согласиться с Петром и произнес с умным видом, всем известную, расхожую догму:
                  «Лучше пусть будет твердым, потом в жизни не придется расхлебывать доброту свою, когда на шею сядут».
               И, пытаясь придать себе убедительности, с пафосом, неестественным в данной ситуации, добавил:
                    «Иначе беда потом будет, однозначно тебе говорю».
                И глянул круглыми растерянными глазами на Петра, оценивая впечатление, которое на него произвела его речь.
             Петр, интуитивно почувствовавший, что Григорий почему-то внезапно стал с ним во всем соглашаться, безапелляционным тоном заявил:
               «Поэтому я и говорю ему, чтобы он особо не давал себе на шею садиться».
               «Да, это плоховато»: согласился Григорий и продолжил:
              «Но я лично, всё-таки, предпочел бы, чтобы у Леши друзья были, хоть какие-нибудь. Без друзей, одному намного хуже».
               «Заведет еще себе друзей, не беспокойся, жизнь большая, без друзей не останется»: ответил ему Петр и добавил, как показалось Григорию, несколько самонадеянно:
                «У всех друзья есть».
                Григорий в ответ на такое утверждение ничего не сказал, только хмыкнул скептически про себя.
            Петр продолжил:
                «Я с друзьями каждую неделю встречаюсь. Да и на работе друзья толкутся целый день, надоели уже, деваться от них некуда».
              Григорий мысленно позавидовал брату:
                 «Тебе друзей некуда девать, а я всех растерял, их у меня сейчас – Хрен да маленько! Друзей – с маленький кузовочек! Все мои бравые, да удалые друзья в ладошке поместятся.
              А ты тут друзьями, я смотрю, раскидываешься, десяток сюда, десяток – туда! Да и еще вокруг тебя друзья увиваются, между ног проскакивают и бегают кругами вокруг тебя, как оглашенные. Подпрыгивают, наверное, перед тобой и руками тебе машут перед лицом, привлечь твою благосклонность пытаются, чтобы ты обратил на них, бедолаг, свое драгоценное внимание!
             Вот такая, значит, немудреная ситуация – Для тебя естественно быть с друзьями, так же просто, как кофий кушать по утрам, а для меня естественно сейчас – быть без друзей».
         Но потом подумал философски, без особенной душевной горечи:
                «Но ничего. Как говорится – «Каждому своё!». У каждого своя дорога! Расстраиваться по этому поводу нет смысла! Расстраиваться нужно было раньше, а теперь уже поздно».
                                            Глава 51
             Петр, тем временем, спросил задумавшегося Григория:
                «Ты-то с кем-нибудь из наших контакты поддерживаешь?».
                «Да, нет. Давно уже никого не видел»: ответил Григорий.
                «А я с Андреем и Тимохой встречаюсь, на связи постоянно находимся, да и с другими ребятами периодически вижусь; на охоту, на рыбалку вместе ездим и в баню ходим, раз в месяц точно. 
             Давай присоединяйся. Ты один что-то потерялся. Мы все общаемся, созваниваемся постоянно, один ты куда-то пропал.
             Тимофей говорил, что он как-то раз пытался с тобой связаться, да что-то не получилось, не отвечал ты что ли или телефон сменился. Я так и не понял.
                Не звонил он тебе?».
             «Да, нет…»: не совсем неуверенно промолвил Григорий и помолчав добавил:
             «Может и звонил когда. Если номер неизвестный, то я трубку мог не взять».
                  Петр сказал, как про дело окончательно решенное:
             «Я тебе позвоню, когда мы будем собираться на охоту. Мой номер у тебя же записан?».
             «Записан»: подтвердил Григорий и тут же с сомнением произнес:
             «Да я на охоте то никогда не был и ружья у меня нет».
             «Винтовку я тебе дам, всем обеспечу. Ты только соберись, время найди, а там у тебя всё будет»: заявил хозяин. Помолчав, он выдвинул еще одно предложение:
              «Можно всем вместе как-нибудь встретиться где-нибудь в кафешке, посидеть…   
                   Как ты? Время найдешь?».
             Григорий уклончиво стал отвечать:
                «Не знаю, посмотрим. Сейчас точно сказать не могу…Там видно будет… Как там с делами время будет…Не знаю…».
              «Что там «Не знаю!» ... Я позвоню, ты собирайся и приезжай!»: решительно объявил Петр.
             «Ладно, время если будет, приеду»: не стал обострять ситуацию Григорий.
             «Приезжай»: расставив все точки над «И», завершил дискуссию Петр и, не став глубоко вдаваться в рассуждения, коротко пояснил:
                «Сейчас пока мы еще молодые, нужно жить, пока живется».
                «Какие мы молодые? Уже сорок стукнуло. Нашел себе молодых!»: не сдержав невольно возникшее у него веселье, воскликнул Григорий.
                «Ну относительно, конечно, молодые, но здоровье-то, пока еще есть»: высказал свое соображение с двояких позиций Петр и стал развивать дальше свою точку зрения перед собеседником:
               «Посмотри на родителей Марины! Да и наши с тобой тоже уже старые… Кстати, как там твои родители поживают?».
              Григорий, как только услышал слова про своих родителей, то тут же забыл про всё остальное и стал отвечать брату про то, что волновало его реально больше всего:
                 «Да ничего, слава Богу. Живы и здоровы, по возрасту конечно».
                 «Ну и хорошо»: лаконично и неопределенно высказался Петр.
                      Григорий продолжил высказываться на наболевшую тему:
                  «Побаливают иногда, то одно, то другое».
                  «Вот видишь!»: уцепился за слова брата Петр и напористо стал ему