Плексус. 1. Квартира 48

Дарья спешили к станции метро, а укрывшись там и спускаясь к поездам, продолжили разговор:
 
- Я контролирую свою жизнь.
 
- Как скажешь.
 
- И я много раз пытался найти ту самую любовь! Вот только попадались дуры...
 
- По-моему, тут два выбора: первый - подчиниться преобладающему порядку и никак не пытаться изменить разочаровывающую обстановку, второй - играть по правилам и вносить изменения во благо себе, хитро не нарушая их.
 
- Природа не наделила меня смекалкой, как тебя.
 
- Началось! Природа то, природа сё - а ты не думал, что надо и вручную развивать это качество? Врождённый талант упрощает процесс, однако труд никуда не исчезает. Сидеть дома, читать фантастические книжки и упиваться мечтой обрести вековечную любовь, не прилагая к тому весомых усилий, - вот это природа точно не задумывала как метод! Либо бери то, что подносит жизнь, либо смиряйся со своими мечтами и призрачным воплощением их.
 
Алексей разозлился (когда он так делал, то несознательно сутулился), на что Дарья равнодушно отреагировала.
 
   Поезд прибыл с переполненными вагонами; кое-как втиснувшись между пассажирами - угрюмыми, усталыми, рассеянными, сонными, - она не угомонилась и вновь попыталась убедить брата:
 
- Сложно не найти любовь, а определить, какая нужна.
 
- Ни одна не захватывала с первого, да и со второго, взгляда, в сердце же неустанно вонзалось остриё <<Не та. Не та>>...
 
Она промолчала.
 
Отворились двери, и толпа, шаркая каблуками и шелестя одеждой, вступила на мраморные плитки площади, вернув небольшой простор в вагонах.
 
- Идти против мира - значит теряться в себе.
 
Дарья моментально сменила тему:
 
- Владимиру сказал набрать вкусностей?
 
Он молчал, напряжённо смотря в зеркальное отражение вагонного нутра.
 
 
 
 
 
 
   Ночной дождь набирал силу: с крыш лились потоки, сливаясь на земле в протяжные реки, бродившие по улицам и затем покидавшие их через решётки ливневой канализации. Мириады падающих капель на мгновение озарялись светом фонарей, магазинов и вновь тускнели, касаясь поверхности и растекаясь миражом по ней.
 
   5-й дом высился наравне с соседними жилыми зданиями, выглядел томным, отрешённым и печальным; струилась по его трубам, окнам, подъездам рассечённая вода и мнилась слезами, и причина плача будто относилась ко всему, сама теряясь в возможных источниках, мимолётных и беспорядочных, плохого настроения. Невозмутимые деревья, осияваемые столбами-светилами, раскинули по парку свои жуткие тени; двор с машинами казался единственным местом, лишённым теней; поблизости, кроме вскользь проезжавших светлячков - автомобилей, никого не было.
 
   Дарья и Алексей добежали туда мокрыми, усталыми - тот разговор спустился тяжёлым осадком на них - и, выжав под крышей подъезда влагу с отягчённой одежды, вошли. Когда железная дверь закрылась позади, они прислушались к дыханию дома: не считая ударов капель, барабанивших снаружи, никто из жильцов или какой-нибудь предмет не нарушал тишины на этажах.
 
Алексей осторожно оглядывался, Дарья нажала кнопку вызова и вошла вместе с братом в прибывший лифт.
 
Боборыкин старался не думать о соседе и сорок восьмой квартире. 
 
На седьмом этаже, впрочем, и он, и Дарья вытянули головы и осмотрелись: никого не было видно, да та же тишина присутствовала.
 
Они не ослабляли слуха, медленно подходя квартире Алексея.
 
Грохот пронёсся по всему дому; они испуганно огляделись и ужаснулись последовавшему за тем скрипению двери.
 
Навстречу им вышел темноволосый курчавый юноша с выдающимся вперёд подбородком.
 
Это был Владимир, и он, завидев перепуганных Дарью и Алексея в бледном свете настенной лампы, подтрунил:
 
- Бабая призвали?
 
Не отвечая те ввались с ним в комнату, заперли дверь и притихли.
 
Владимир направил взгляд туда же, куда и они, - на потолок с мелкие трещинами в некоторых местах.
 
- Кажется, там никого нет... - заключила Дарья и, расслабившись, пошла на кухню. - Что наготовил, Володя?
 
   Он представил ей стол, обильный едой: нарезанные ломтиками сырокопчёная колбаса, два вида сыра - гауда и маасдам, свежие, мягкие чёрный и белый хлебы; квадро из алкогольных, сладких газированных, обычных, фруктовых напитков, возвышающихся башнями; и апофеоз - макароны, испускающие из большой кастрюли дымку пара, смазанные сливочным маслом, и гора жареных, окрашенных горелым румянцем сосисок (Дарья заранее оговорила, что предпочитает лёгкую еду, и Владимир внял её просьбе: скромная кастрюля с гречкой и сочный шницель на тарелке).
 
   Вечер только начинался: Владимир первым поднял тост за вернувшуюся в их городскую обитель суеты Дарью, её скорую счастливую семейную жизнь и везучего жениха Степана, прибавляя в меру остроты и вспоминая анекдоты, посвящённые помолвкам.
 
   Алексей молчал и безучастно слушал речь Владимира и реагировал на благодарности Дарьи, которая искоса поглядывала на брата и не находила нужных слов развеять смрад после того разговора. Владимир заметил мрачную атмосферу между ними и, скрывая беспокойство, старался внести весёлые краски в званый ужин.
 
По телевизору в гостиной вещали какие-то программы, и те служили скорее как фон, чем искромётный занимательный вид эфирного пейзажа.
 
   Владимир рассказывал об истории вызова тульпы (этого не избежала, как ни горько, Дарья), участник и инициатор которого позднее не мог отвязаться от форменного воображения в виде лохматого, высокого, красивого, изящного по фигуре, но страшного по выражению лица существа женского пола.
 
   Невероятные, будь то фальшивые или настоящие, обыденные или фантастические, случаи завораживали Владимира: он считал, что если они и не удовлетворяют объективную действительность и приверженцев её, не принося истины ни той, ни этим, так хотя бы разогревают просторы созидания вымысла и творческого развития; грань между истиной и фальшью, по его мнению, размывчата не потому, что априори противоречат друг другу и притязает каждая на трон веры, а из-за того, что сами люди вносят в них смысл и личную выгоду, нередко ввергая самих себя в созданную ими же ссору. 
 
- Представим, что одна группа охотников, во главе Лутака, - объяснял Владимир скучавшей Дарье и боровшемуся с накатами сна Алексею, - подстрелила шесть уток, летавших стаей в небе, разошлись собрать их, и один отбился и наткнулся на другую группу собратьев по ремеслу, под предводительством Хлынова: они тоже добыли туши этих птиц, да только охотник из первой группы увидел, как его две забрал под носом один из них. Он непременно доложил об этом своим товарищам, и возникла перебранка: увы, очевидцем оказался только этот охотник, а его группа, как и та, не видела; встаёт дилемма - верить много лет знакомому, да и уже родному, человеку и принять его версию истины - настоящую - или усомниться и решить, что он обознался с подстреленными утками и сейчас требует чужих; в первом случае исход - отказ от версии противоположной группы и взаимное урегулирование конфликта, во втором же имеет место усугубление её (Владимир подметил, что, несмотря на осторожность и некоторую ответственность, группа Хлынова была готова и к такому сценарию - настолько чувство правды затмевало их разум, передавая бразды правления инстинктам).
 
- А есть третья версия?
 
- Третья?
 
- Да, третья, - лукаво подтвердила ожившая Дарья и любопытно посмотрела на Владимира.
 
- А стоит ли сразу переходить к насилию? Анализ, сравнение и прочие свидетельства никто не отменял.
 
- Ладно. Они осмотрели эти туши и подтвердили следующее: оба охотника из разных групп выстрелили по два раза, их же добыча относится к одному виду.
 
- Тогда получается головоломка: птиц могло раскидать по всему лесу, и сказать, какие принадлежат одному из тех охотников, невозможно.
 
- Они этому не верят и настаивают на своём.
 
- Ну... пускай делят добычу, - вставил Алексей, - как будто жалко двух птиц.
 
- Их чувство справедливости не позволяет рассудочно оценить ситуацию.
 
- Ты создаёшь ситуацию, где нет места мирному исходу, а факт затуманивается в неосязаемом прошлом.
 
- В том-то и дело: истина и ложь часто бодаются друг с другом, а растерянному человеку остаётся доверять разве что самому себе: в одном сценарии они могут спокойно решить проблему поискав другие туши, во втором впустить в ход кулаки, ружья да хоть палки, в третьем так вообще немудрено поделить добычу и спокойно разойтись продолжать охоту.
 
- То есть важна не столько истина, сколько способ осуществления её?
 
- Я пытаюсь сказать, что хоть она, хоть ложь будет доминировать, но человек всегда найдёт собственное мнение к этим двум.
 
- Экий провозвестник! - посмеивалась Дарья и перешла к крепкому спиртному, целомудренно размешивая его с сладкой газировкой. - И без твоих откровений известно, невесть что человек придумает по своей или чужой прихоти! Небось, ты подобное