Взор невольно потянуло к дому; пристально разглядывая фасад здания, он представил, что Игнатьев наблюдает за ними с балкона, и Боборыкина охватил страх.
- Всё-таки интересно, что там произошло? - размышлял Владимир.
- Обстоятельства строят то одну, то другую картину, и каждая имеет место существовать в том или ином порядке с логикой, и сложно разобраться, какая из них истинная или ложная, - отвечала Дарья.
- Может, обратно уедешь от греха подальше? Что думаешь, Лёша?
- Пускай о своём думает, а я ни на шаг не сдвинусь от него, когда такие дела творятся! Справимся...
Они сели в прибывший автобус.
Владимир беспокойно взглянул на усталого Алексея.
- Отпуск выдают?
Тот слегка улыбнулся.
- Только во снах.
Автобус двинулся.
- Под вечер тогда направишься в полицейский участок, а я куплю все продукты для праздника.
- Какого праздника? - недоумевал Алексей.
Она взяла его за плечи и начала трясти.
- За воссоединение!
- Можем отпраздновать в моём доме.
- В каморке, набитой дакимакурами, ловцами снов и бессчётными книгами по оккультизму?
- Их немного...
5-й дом вскоре остался позади, растворяясь в однородности улиц.
Гардероб
Полковник Звягин передал показания генерал-полковнику по делу пропажи майора Арсеньева.
- Выстрел?
- Женщина Маргарита Шестакова проснулась, - он зачитал строку в показании, - от <<громкого хлопка, после что-то ударилось об пол>>, остальные жильцы или не слышали, или крепко спали, или вообще подумали, что одиночный фейерверк кто-то пустил.
- Под квартирой находится..?
- Алексей Васильевич Боборыкин, но его не застали дома.
Яснецов тяжело вздохнул.
- А тот, кто водит служебную машину Арсеньева, либо страдает картографическим кретинизмом, которым мы в процессе поиска невольно заражаемся, либо ясновидец: он должен быть попасться если не патрулям, так на уличные камеры... а ни того, ни этого... полицейскую машину бросил и поменял на обычную?..
Яснецов задумчиво растирал сбритую бороду. Звягин перебирал листы с показаниями и отчётом.
- Были какие-нибудь отметины, удары от пули, хотя бы гильза?
- Ничего.
- Пу-пу-пу... с нами чёрт шутит.
- Либо сам сосед.
- В курсе, - осадил генерал-полковник. - У нас недостаточно улик, чтобы, собственно, не столько возбудить уголовное дело, сколько вообще задержать на время этого человека. Пока будем исследовать его место работы, историю обращений в ведомства, затем поразмыслим, действительно ли это был выстрел или, как заметил Сергей в отчёте, скрип стиральной машинки.
- Можно спутать скрип и выстрел?
- Звягин, что за вопрос? Свидетель может путаться в своём же показании. Кстати, видел на столе твоё маленькое расследование... заканчивай с этим и возвращайся к работе.
Кабинет потряс звонок.
Генерал-полковник схватил трубку.
- Слушаю.
И помахал Звягину рукой в сторону двери.
Он вышел из тихого кабинета в шумный коридор, где сновали коллеги разных чинов и из других отделов.
Звягин вернулся на рабочее место, которое делил в небольшом помещении с подполковником Сергеем и капитаном Валерием.
На столе лежали документы - опись имущества, имена прошлых жильцов квартиры 48, планировка её, пять раз менявшаяся начиная с восьмидесятых годов двадцатого века и заканчивая десятыми настоящего.
Звягин рассчитывал найти связь с незаконной деятельностью в квартире, так как, по его предположению, и маляр Павел Абатуров, и бригадир Матвей Попов с 2-го участка, где также работал и инженер-проектировщик 2-й категории Фома Сартаков, могли быть жертвами теневой организации, которая скупала - воображение полковника далее разыгралось - земельные участки в прошлом и за счёт их отмывали деньги, каким-то образом оставаясь незамеченной для советского государства.
Всё вышло куда скучнее: строительство 5-го дома на улице Трезини, тогда Крупской, шло два года и к назначенному сроку, семидесяти пятому году, было окончено. Районом, куда входил дом с квартирой 48, распоряжался 2-й участок под управлением прораба Анатолия Дуева. Звягин изучал скрупулёзно, мучительно протокольные и технические свидетельства, по прочтении которых он от силы две-три минуты тупо смотрел в потолок, после же приходил в себя и возвращался к расследованию. За всей этой волокитой, где полковник уже начинал теряться, он не находил чего-то необычного и подозрительного, за исключением двух странностей, которые посеяли в нём смутную тревогу.
Те же пропавшие люди - Павел, Матвей и Фома - не ограничились участием в строительстве: позднее, спустя год, маляр купил квартиру 48 и оставался владельцем её шесть лет, до того самого момента, когда все трое исчезли, а квартира сменила хозяина на Мирослава Кусакова, прапорщика в отставке, который через двадцать восемь лет продал квартиру за небольшую сумму ремонтнику Артемию Игнатьеву.
Примечательно, что родные тех строителей, к огромному удивлению Звягина, тоже пропали: девятилетняя дочь Павла Анфиса и его жена Оксана; двое одиннадцатилетних братьев-близнецов Поповы и Лаврентия, супруга Матвея; София, младшая сестра Фомы.
Свидетельства, донесения, показания - все задокументированные обстоятельства гонялись за собственным хвостом, и схожее чувство испытывал Звягин, когда проводил с Сергеем осмотр в квартире 48. Нарытая информация казалась ему фантастикой, причём отнюдь не смешной; ещё немного копания - и он точно провалится в <<нехорошую квартиру>>.
Звягин сделал глоток ароматного, ядрёного кофе.
<<Я упускаю какую-то деталь...>>
В компьютере он ознакомился с чертежами - прошлым и нынешним строениями квартиры - и с нараставшим испугом наблюдал неизменяемую вещь: всегда оставался гардероб. Прочая мебель, так или иначе, подвергалась переменам, но вот этот гардероб стоял на том же месте, пока менялись два мира - внешний и квартирный. В отчёте с бесчисленными нумерациями, подробными описаниями комнат, домов, корпусов, аллей, садов и парков на улице Трезини не было упоминаний о гардеробе; именно когда дом вошёл в эксплуатацию, он начал фигурировать в поздних документах о строительстве.
Звягин ломал голову: как и почему этот шкаф для одежды очутился там? Прошлые записи теперь вряд ли ответят на его вопрос, разве что кто-нибудь из до сих пор живых, кто участвовал в стройке, поможет.
Но Звягину не везло: большинство уже были мертвы, и по сей день бодрствует, если можно так сказать, заместитель прораба 2-го участка.
Он нашёл его номер и позвонил.
Ласковый женский голос ответил по ту сторону линии:
- Кто это?
- Здравствуйте. Полковник Константин Григорьевич Звягин. Звоню спросить гражданина Иннокентия Савельевича Рудакова. Он рядом?
Телефон молчал.
- Да.
Послышались шаги и качание кресла.
- У папы, если что, деменция.
<<Боже упаси...>>
- Папа, тебя к телефону.
- Кто?
- Полиция.
Видимо, бывший строитель не решался взять телефон.
- Алло? - сказал хриплый, немощный голос.
- Здравствуйте. - Он закатил глаза. - Полковник Константин Григорьевич Звягин. Звоню расспросить о 5-м доме.
- Какой дом?
- 5-й, на улице Трезини, в советское время Крупской, на юге Москвы.
Звягин выжидательно, плавно барабанил пальцами по столу.
- Не помню... Кристина знает. Кристи! - позвал он её.
- Постойте, слушайте: квартира 48, там стоит гардероб.
Молчание длилось так долго, будто давно закончили вызов.
- Алло? - произнёс нервно Звягин.
- Я не знаю, откуда он. Просто появился. - Старик задышал. - Пришёл... инспектор... сказал, что ничего тут не видит,