Репортаж со змеёй на шее

подумал, что если так, то и это может быть. Причём, очень даже вполне. А почему бы и нет?!  Кто только не может стать, к примеру, президентом?! Ну… неважно чего. Помните, как у Пушкина?! «Всё на свете может быть! И лишь того на свете быть не сможет, Чего на свете быть не может, Хотя и это может быть!». Естественно, я опять во всём с Ковалёвым согласился. Богоматерь, так богоматерь. Что мне, жалко, что ли?! Лишь бы Анна не отказалась. Потому что зачем ей это богоматерьство, прости господи?! У неё и так детки есть.

Тогда Ковалёв предлагает: знаете что, а давайте-ка, вместе пойдём к Анне в следующий раз. Для объективной фиксации услышанного и для надёжности возьмите свой испытанный диктофончик, про который мне успели доложить некоторые участники вашей прошлой встречи. Просто я со своими средствами лишний раз светиться не хочу. Мне очень важно, чтобы именно вы, реальный человек со стороны, всё как есть, опять записали, запечатлели с объективной позиции стороннего беспристрастного наблюдателя. Задокументировали, чтобы нам было потом на что сослаться. Тем более, что аудиозаписи признаются судами в качестве доказательств в любом деле. Согласны?!


Тут я вспомнил, что действительно тем якобы пришельцам мой диктофончик почему-то очень мешал. Мне показалось, что они даже его побаивались и наверняка неспроста. Замдиректора «Нептуна» Ковалёв всё продолжал меня уговаривать, да, видимо, и сам чего-то опасался, несмотря на всё своё могущество, поскольку явно не хотел идти туда один. Ага, думаю, герой-то ты герой, а один спать боишься. Впрочем, понятно, один в поле не воин. Даже такой как ты, с правом решающего голоса.

- Поедем вместе, и я с ними лично побеседую. – Продолжал он убеждать. - А вы подстрахуете. Если что, вместе убегать будем, скажем, что мы этнографы, фольклор собираем. Шутка юмора. Так что всё норм! Успокойтесь! Я школу подобных махинаторов хорошо знаю, не раз сталкивался по своей работе. Да и своими метафизическими бреднями провести меня им точно не удастся. Если повезёт, да с помощью профессора Белоконя, обязательно выведем прохиндеев на чистую воду. Заодно бедную девушку спасём из лап психофашистского дракона, снова напавшего на нашу великую родину. Неплохую перспективу я вам нарисовал, не правда ли?! Соглашайтесь-соглашайтесь, такой шанс выпадает только раз в жизни. Представляете, что вы теперь сможете сделать с таким материалом, где опубликовать?! Первопрестольную элементарно на уши поставить! Это вам не халам-балам! Она там со своими психофашистами никак разобраться не может, а мы ей отсюда своих подбросим до кучи. Если честно, даже дух захватывает от разворачивающихся перспектив. А какой простор откроется перед вами, первооткрывателем настолько убойной темы?! Как минимум - кресло главреда обеспечено. Так соглашайтесь же! А с профессором Белоконем я отдельно поговорю. Вполне возможно, что этот корифей также согласится присутствовать».

Прошёл заключительный титр на временно прерываемое интервью с собственным корреспондентом центральной газеты «Трудовая трибуна» Игнатом Прозоровым, который лично не побоялся много ночей спать один на один с такою-то взрывоопасной, но очень, оказывается, перспективной темой. Затем, откуда ни возьмись, выскочил монтажный стык – выпукло-синий фон с обратным цифровым отсчётом студийной аппаратной АСБ. Намёк читался просто - продолжение следует, мол, to be continued и всё такое. Сейчас программные ассистенты приклеют в стык что-то новенькое. Кофе вот только допьют и по новой ринутся.

Естественно, сразу же во всех монтажных, аппаратно-студийном блоке, а также съёмочном павильоне и вправду объявили двадцатиминутный перерыв на кофе. Телевизионные земляне к тому времени устали потеть возле камер и светильников. Поэтому охотно и в темпе разбежались по мягким рекреациям творческих задворок павильона. Так что когда выпускающий редактор Сусанна Михайловна Линькова вновь спустилась в павильон дрючить творческий персонал, исправлять какие-то допущенные огрехи, она никого не нашла и разочарованно пошла обратно к себе, выпить кофе, что ли.







Глава 4. Мешок со змеями.
На этот раз она превзошла все ожидания и надежды автора. Вызвала у него ощущение правильно сделанного выбора, прежде всего тематики. Своими новыми откровениями героиня также произвела положительный эффект и на узкий круг первых зрителей, состоявший из весьма ограниченного контингента телевизионных работников, занятых аудиовидеосъёмкой и монтажом журналистского расследования. Оно производилось в жанре развёрнутого репортажа, который потом предполагалось сделать началом полноценной серии таких же новелл о тайнах бытия. Едва появившись на экранах студийных мониторов во время предварительного, чернового монтажа, контактер Анна впечатлила даже искушённый в таких делах телевизионный народ. Пошловатая история постепенного, но безжалостного затягивания куда-то в непостижимые глубины на вид довольно приятной молодой особы необычно подействовала и на изготовителей телевизионного продукта. Эту птичку становилось жалко практически всем. Хотя слёзы по щекам пока что никто не размазывал, но всё оставалось впереди.

Кого-то из наиболее впечатлительных представительниц слабого пола, присутствовавших на рабочем просмотре непростой коллизии связи девушки с потусторонними сущностями, эта история всё же заставила ужаснуться и от сочувствия почти прослезиться. Видимо с этим у них было связано что-то личное, и их кто-то вот так же изощрённо преследовал. Другие допустили, что несчастная жертва сама во всём виновата, чем-то привлекла к себе некие силы и теперь пожинает плоды своих необдуманных мыслей и поступков. Телевизионщики первыми испытали наверно не меньшее воздействие на психику, чем сама героиня едва начатого расследования от своих околомистических похождений. Словно бы кто-то её высказывания решил предварительно обкатать на тех, кто делал из её откровений публицистический материал с расчётом на колоссальную телевизионную аудиторию.
Никто из авторов программы не задавался простым вопросом: если прямо сейчас от слов Анны довольно многим становится не по себе, если не дано никому предугадать, чем слова те её отзовутся, то что же со всеми произойдёт дальше, по мере дальнейшего легкомысленного чириканья птички, безнадёжно увязающей в топи и помимо своей воли уводящей слушателей за собой?! Куда она всех за собою тащит?! Кто и чего через неё добивается, получая широкую телевизионную аудиторию?! Никто не задумался, с каким огнём авторы программы на самом деле играются. Что может последовать за этим и что отвориться. Не всё можно людям показывать и не обо всём рассказывать, как и не всё человеку позволено. Об этом ещё в Евангелии, да и в посланиях апостолов имеются высказывания. Безответственность в таких делах обычно приводит к весьма непредсказуемым последствиям. К каким именно на этот раз, оставалось только дожидаться.


Выпускающий редактор Сусанна Михайловна Линькова как-то по-особенному тревожно прорисовывалась в ретуши студийных подсветок, словно высекаемых из тайников неведомых диапазонов текущего студийного спектра. Линькова не прошла, а прямо-таки просквозила мимо центрального светового пятна. Явно в поисках затерявшегося в толпе творцов очень нужного ей человечка. На миг она показалась Андрею Бересневу, автору только что смонтированной части репортажа аутентичной копией его героини Анны. Будто бы та мистическим образом успела раздвоиться, дубликат выпал к ним в студию порядок наводить, а сама Анна собственной персоной, то есть, оригиналом, покамест осталась где-то там, на матрице, на цифровых носителях новой реальности, зажившей отдельной своей жизнью в только что созданном виртуале.

На самом деле оказалось куда проще. Старая дева Сусанна Михайловна ничьим дубликатом не являлась, разве что самой себя. Мимо не просто так сквозила и рыскала взглядом, всматриваясь в полутёмки притихшего съемочного павильона. По всем признакам её поведения можно было догадаться, что выпускающий редактор скорее всего обнаружила некую техническую погрешность в только что смонтированном материале и теперь жаждала без излишнего кровопролития на планёрках подкорректировать дальнейший его отсъём и монтаж. Может лучше отцентровать персонажи в кадре, кто знает. Ответственный телевизионный работник кожей чувствовала, что без её наставлений и комментариев трудовой процесс создания нового произведения далее никак не может двигаться. Поэтому решительно невозможно было усидеть на своём месте в монтажной, наблюдая всё происходящее в съёмочном павильоне лишь с мониторов, когда слишком многое пошло неправильно, к примеру, и не в таких, каких требовалось, ракурсах и перспективе.

Сусанна Михайловна его так и не нашла – своего ведущего оператора, ответственного за основную картинку, подаваемую на пульт. Володя Андреасян, выпускник исторического факультета федерального универа, нашедший себя в телестудии по совсем другой специальности, вовсе не собирался отдавать драгоценные минуты своего отдыха каким-то профессиональным разборкам, а хоть бы и с самой Сусанной Михайловной. Для краткосрочного спуска пара и ускоренного набора нового вдохновения Володя уединился с альфа-феей студии на задворках большого съёмочного павильона. Была у него там для таких дел заветная расщелина с мягким диванчиком в затенённых декорациях стационарных новостных и культурно-политических программ. Феей по номиналу считалась Оксана Лажецкая, внештатная обольстительница, как водится, незамужняя, сиреневенькая, в мини-юбке, а по трудовой книжке - секретарь директора студии. Словно мыши под веником оба исполнителя обязательного в любом творческом коллективе служебного романа глубоко затаились в совершенно неразличимом расфокусе. И там выжидали, пока ревностная Сусанна Михайловна в отсутствие жертвы, покачивая треугольной головкой, прошуршит обратно на своё руководящее место в монтажной. Пока же этого не свершилось, разговорчики прекратились и в том расфокусе. Лишь беззвучные чмоки-чмоки втихую продолжились в потёмках павильона. Нигде и никогда не существует предела движущему всё и вся колесу обольщений, интриг и склок, присущих любой конторе, тем более телевизионной. Следовало поторопиться с главным пополнением творческого потенциала, первый перерыв того и гляди мог закончиться. Нельзя было допустить, чтобы впустую прошёл. Выпускающий же редактор вполне смог бы оттянуться на неуловимом операторе когда-нибудь потом, на тех же производственных планёрках и летучках. А созидатели любого процесса, если и могут как-либо изловить за хвост жар-птицу творческого вдохновения или хотя бы рядового служебного романа, так только когда непосредственное начальство понятия не имеет об их местонахождении. Как говорил Сенека: «Хорошо прожил лишь тот, кто хорошо скрывался!».

Вставший из своего кресла подразмяться журналист, автор и ведущий программы, дефилируя мимо теневого периметра павильона, мимоходом услышал оттуда очередной фрагмент пустопорожнего мудрствования своего оператора Андреасяна,