В другом вагоне народу набралось больше. У выхода образовалась небольшая пробка, и парню пришлось пройти немного в салон, чтобы не мешать остальным. Возле тамбура стояли несколько бритых наголо парней крепкого телосложения, в тяжёлых ботинках и полувоенной одежде. Вели они себя вызывающе, но границы дозволенного не переходили. На куртках у них красовались в разных вариантах эмблемы, близкие по сути тем, что вновь замелькали за окном на граффити.
Две группы молодых людей в соседних вагонах настолько отличались друг от друга, что Вадиму показалось, будто он переместился в другой мир. Вагон более поздней постройки, с современным интерьером усиливал это впечатление. Но вот какая из компаний нравилась ему больше, Вадим решить не мог. Обе не вызывали в нём солидарности.
Девушка, которую вынудили уйти с занимаемого места, подошла к парням в камуфляже и начала что-то им говорить, показывая на только что покинутый ею вагон. Насмешливо-пренебрежительные лица слушающих вдруг вытянулись, и вся группа сорвалась с места. Как вихрь пронеслись они по соседнему вагону и без разговоров, с ходу накинулись на, ничего не подозревающих, беззаботно веселящихся гостей столицы.
Электричка остановилась на очередной станции, двери раскрылись, и драка выплеснулась на перрон. Пассажиры прилипли к окнам. Вадим вышел из вагона, но не отправился к выходу с перрона, а остановился посмотреть, чем кончится дело. Хотя мигранты втрое превышали скинхедов по численности, сопротивляться они не смогли — слишком неожиданным оказалось нападение. Да и каждый из нападавших физически превосходил любого обороняющегося.
В момент распылив толпу гастарбайтеров по перрону, бритоголовые принялись отлавливать тех, кто убежал недалеко, а подоспевший наряд полиции оттаскивать мстителей от уже пойманных. В результате и те и другие помчались к выходу со станции. Но там их ждала неприятность в виде ещё двух нарядов, вызванных по рации и оказавшихся неподалёку.
Большей части участников драки удалось скрыться, но несколько человек попались. Задержанных погрузили в полицейские «бобики» и увезли. Обыватели начали бурно обсуждать произошедшее, но, поскольку каждый видел только часть событий, версии рождались самые невероятные.
Намётанным взглядом выловив в толпе москвича, к Вадиму подошёл капитан полиции — высокий, худощавый молодой человек со строгим выражением лица и томными, не характерными для его работы, глазами. Представившись, он спросил:
— Вы с этой электрички? Видели, как началась драка?
— Да, я всё видел.
— Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее? Отделение полиции здесь недалеко. Нам нужны свидетельские показания.
Вопрос звучал как утверждение, а пояснения — как приказ. Приглашающие жесты, которыми полицейский сопровождал свои слова, тоже мало располагали к отказу.
— Вообще-то, я занят. Мне некогда, — Вадиму очень не хотелось ввязываться в эту историю.
— Это не займёт много времени. В конце концов — это ваш гражданский долг.
«Когда пристав говорит садитесь, как-то неудобно стоять» — вспомнил Вадим расхожую шутку и пошёл вслед за капитаном. Разговор, действительно, оказался на удивление коротким. Полицейский быстро набрал на компьютере рассказ пассажира, распечатал текст и дал ему расписаться.
— Вот так, — довольно резюмировал следователь, — у нас не Украина, фашизм не пройдёт.
— А в Украине фашизм? — не сдержался Вадим.
Он знал, что полиция «крышует» мигрантов, и эту тему поднимать не стал, а вот больная мозоль не позволила смолчать. Полицейский внимательно посмотрел на собеседника:
— Не «в», а «на». Это, во-первых. А во-вторых, вы, случайно не из этих? — сев на стул, он мотнул головой в неопределённом направлении, — которые против и всё такое… за границу не собираетесь?
— Нет, не из этих, не собираюсь, — соврал Вадим, — я могу идти?
— Идите…, — капитан стал уже не так приветлив, — пока… Только, если вы всё-таки из тех, кому непонятно, я объясню. Я был там, видел всё своими глазами. Фашизм не только в свастике на рукаве и вытянутой вперёд руке. Это, вы правы, есть и у нас. Фашизм в уничтожении собственного народа только потому, что он хочет говорить на своём языке.
Полицейский ещё раз осмотрел Вадима, который уже стоял у двери.
— И кстати, говорить, что донецкие сами виноваты — значит поддерживать геноцид, то есть самому становиться нацистом.
Резко встав, капитан в волнении сунул руки в карманы и подошёл вплотную к собеседнику:
— Да, большинство народа там не поддерживает фашизм. Но зато он поддерживается на государственном уровне. Он уже много лет насаждается правительством, и в результате теперь у него гораздо больше сторонников среди населения. Я воевал с ними, я знаю — мы воюем с нацистами.
Вадим не стал возражать. С человеком в погонах вообще лучше не спорить. Он молча кивнул и вышел из кабинета. Его ждал сын.
Глава 5
«Воскресным папой» Вадим стал два года назад. Участь большинства россиян не миновала и его — через пять лет после пышной свадьбы и обещаний вечной любви брак себя исчерпал. Супругам хватило ума расстаться мирно, что весьма благотворно сказалось на их дальнейших отношениях. С престарелыми родителями жены у бывшего главы семьи тоже сохранились дружеские связи — интеллигентные люди понимали, что не всё в жизни зависит от собственных желаний. Кроме того, у них была ниточка, связывающая всех воедино — его сын-дошкольник Сергей, которого все обожали и баловали. Мальчик рос смышлёным и был очень похож на отца.
Погода словно специально решила создать настроение для прогулок за город. Солнце залило теплом разноцветный лес, подсушило мокрую после ночного дождя листву и согрело чистый, прозрачный, промытый им же воздух. Утреннее происшествие в электричке быстро забылось, и Вадим, расслабившись от навеваемой природой меланхолии, согласился с просьбой бывшей жены, Ольги, провести этот день всем вместе. Основным подкупающим моментом стало то, что предлагалось поехать в лес. Шашлыки входили в комплект.
Старенькая «Волга» тестя, свободно вместив всю семью, стреляя выхлопной трубой и кренясь на поворотах, честно доползла до грунтовки, где на первом же подъёме виновато заглохла. Оставшиеся сто метров до заветной полянки преодолели пешком, нагруженные до отказа остро необходимым для полноценного отдыха скарбом. Женщины занялись столом, тесть принялся рубить дрова для шашлыка, а Вадиму с Сергеем досталось основное дело — отдых.
Через некоторое время к ним присоединилась Ольга. Спортивный костюм выгодно подчёркивал её стройную фигуру и Вадим, глядя на неё, невольно сожалел, что им пришлось расстаться. Втроём они принялись искать грибы, расковыривая палками подозрительные кучки листьев. Но попадались только пустые пластиковые бутылки, рваные колготки и кротовые норы. Вскоре это занятие грибникам надоело, и когда с полянки потянуло ароматным дымком, они с удовольствием вернулись к накрытому столу.
На свежем воздухе, да под шашлычок — тесть не удержался, заявил, что обратно машину поведёт Ольга и достал-таки заветную фляжку. Бывший представитель советской номенклатуры любил коньяк и часто носил его с собой. После третьей разговор перешёл на тему, которую все до сих пор старательно избегали.
— Где же ты там жить будешь? — первой не выдержала тёща.
— Сначала снимать квартиру буду. Многие так живут. А потом — видно будет.
— Дорого, наверное. По телевизору показывают — там всё так дорого.
— Серафима Семёновна, не смотрите вы телевизор. Там вам и не такое расскажут, — разгорячённый выпитым, Вадим не смог скрыть раздражения.
— А что же мне ещё смотреть? — расстроилась тёща, — в интернетах ваших я не разбираюсь.
— Да хоть телевизор, хоть интернет, — подключился тесть, — хорошего там мало. Ты, зятёк, не обижайся, но зря ты уезжаешь. Где родился, там и пригодился. А за бугром только посулы сладкие, а на деле… Намаешься ты там.
— Фёдор Николаевич, ну вы-то… Откуда вы знаете? Я бывал за границей неоднократно. Всё видел, знаю. Вот и с Олей мы ездили. Скажи, Оль, — Вадим повернулся к жене, ища поддержки, — А вы только один раз в Турции, да в советские времена в Болгарии. Считай, что ни разу.
Сохранившая трезвость мысли Ольга, опасаясь слишком бурного развития событий, попыталась перевести разговор на другую тему.
— Пап, когда ты новую машину купишь? Мы как-нибудь застрянем на ней так, что не выберемся.
— Нормальная машина, — огрызнулся Фёдор Николаевич и опять повернулся к зятю, — ты вот скажи: как там с работой? Есть у тебя какие намётки, или опять, фрилансером?
— Так, ведь с этого всё и началось, — обрадованно откликнулся Вадим, — меня давно друзья зовут. Я уже собрался ехать, а здесь эти события начались. Неопределённость. Пришлось задержаться. А так бы я давно уехал.
— Нет, не одобряю я этого. Не вовремя ты уезжаешь, — Фёдор Николаевич расстроенно покачал головой и потянулся налить очередную рюмку, — как можно оставлять страну в такой момент. Её защищать надо, а ты к врагу переметнулся.
— Защищать? — Вадим вскипел, — от неё защищаться надо, а не защищать. Вы слепо верите пропаганде и даже не подозреваете, как вас обманывают. Вам и в голову прийти не может, что вам так нагло врут.
— Тише ты, угомонись, ребёнка напугаешь, — толкнула спорщика в бок Ольга.
Вадим оглянулся. Серёжа в десяти метрах от бивуака нашёл небольшой муравейник и всецело погрузился в его изучение, разговоры взрослых его не интересовали. Тесть протянул зятю налитую рюмку:
— На-ка вот, выпей, успокойся.
Залпом осушив стопку, Вадим нахмурился и замолчал. Фёдор Николаевич же выпил, не спеша, вкусно закусил, также, не торопясь закурил и продолжил:
— О пропаганде не тебе мне рассказывать. Я университет марксизма-ленинизма окончил, об идеологической работе знаю не понаслышке.
У Вадима появилось непреодолимое желание встать и уйти, но Ольга, зная характер отца, остановила мужа, взяв его за руку.
— Пропаганда — это не ругательное слово. Она есть у любого строя, любого государства. Без неё не обойтись. Наша пропаганда, естественно, отличается от западной. Знаешь, у нас ходил такой анекдот…
Мужчина заулыбался и потянулся к фляжке.
— Не части, — остановила его Серафима Семёновна.
Обиженно посмотрев на неё, Фёдор Николаевич вздохнул и продолжил:
— Поспорили Брежнев и Картер, кто быстрее бегает. Картер, конечно же, пришёл первым. На следующий день все советские газеты сообщили: «Состоялись соревнования по бегу, в которых приняли участие Генеральный… и так далее Леонид Ильич Брежнев и Президент США Джимми Картер. Наш… такой-сякой немазаный сухой занял почётное второе место. Президент США пришёл к финишу предпоследним».
Женщины вежливо улыбнулись бородатому анекдоту, Вадим никак не отреагировал. Потеряв интерес к разговору, Ольга пошла рассказывать сыну о жизни муравьишек, а Серафима Семёновна начала собирать вещи. Уставшее солнце торопилось за горизонт, а поднявшийся ветерок
Менталитет такой показывается тут:
Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я же не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я же не был социал-демократом.
Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я же не был членом профсоюза.
Когда они пришли за мной — заступиться за меня было уже некому.