Сказки Лас Вегаса. Часть 1

Ведь студии снимают фильмы ради кассовых сборов, а сборы дают зрители. Которые драме предпочитают боевик. Чтобы посмотрел и забыл. А надо – чтобы посмотрел и задумался. Зрителя надо воспитывать, а не только развлекать. Демократия в искусстве не работает. То, что нравится большинству, не обязательно шедевр. Понимаю сегодняшнюю популярность детективного жанра – интрига, драка, победа «хорошего парня» над «плохим». Но и раньше снимали детективы, только там побеждали преступников умом, а не кулаком.

Сейчас не создают (разучились, к сожалению) фильмы вроде «Касабланки» с Ингрид Бергман или «Времени убийц» с Жаном Габеном… Но скажи, дорогая, я тебе не надоел своим старческим ворчанием?

- Конечно, нет. Я во многом с тобой согласна. Расскажи историю твоего маленького музея. Подозреваю, его экспонаты уникальны.

- Да, всё здесь представленное - не студийные снимки, но, по больше части, любительские. Их мало кто видел. Я специально собирал «нечаянно получившиеся» фото, на них человек – какой он есть, а не каким хочет казаться. Коллекционировать начал в молодые годы, когда крутился в киношном мире. Мама впервые привела меня на студию в четыре года, она была художником-гримером, работала над лицом самой Вивьен Ли.

С каждой их этих картинок связано какое-то воспоминание, эпизод не фильма, но жизни. Вот на этой… узнаёшь – кто?

Мила наклонилась поближе рассмотреть слегка засвеченную фотокарточку: лето, море, белая платформа размером два на два метра, на ней лежит женщина в купальнике, рядом мужчина - наклоняется, собирается ее поцеловать, неподалеку валяются две пачки Мальборо. Забыты сигареты, забыто все, что окружает. Для этих двоих мир сузился до размера платформы и будто спрятался за ширмой... Настолько интимный момент, что Миле показалось – она подглядывает в замочную скважину.

- Э-э-э… Элизабет Тейлор и.. один из ее мужей… не узнаю…

- Ричард Бартон. Казалось бы, неравный союз: двенадцатый ребенок уэльского шахтера и голливудская дива, с девяти лет познавшая обожание толпы… Я был свидетелем начала их романа. В начале шестидесятых я работал осветителем на съемках легендарной «Клеопатры», там у них все и закрутилось… Это фото сделано в перерыве съемок морской битвы, на берегу Тирренского моря.

- Так и кажется – сейчас они займутся любовью на глазах у всех.

- Они не играли любовь, они ее переживали. Картинка не слишком удачная с технической точки зрения, а взгляд не оторвать. Это называется «историческое порно» - испытывать удовольствие от просмотра старых фотографий.

- Кажется, ты и меня этим «заразил». Расскажешь еще что-нибудь интересненькое?

- Расскажу еще одну небольшую, очень личную историю, которую я вспомнил благодаря твоим босым ногам. Пойдем, покажу тебе самый дорогой экспонат моей коллекции фото-драгоценностей.

Взяв Милу под локоть, Саймон подвел ее к нише в стене, где под особо мягким освещением, не дававшим бликов, на высоком и узком, как дорическая колонна, постаменте стояла не лучшего качества черно-белая фотография. Задний план размыт из-за тумана или дождя, а серая, прозрачная, пластиковая рамка служила как бы продолжением погоды на фото и увеличивала его пространство. Уединенный уголок парка, женщина со склоненной головой бредет в задумчивости босиком по траве.

Она в темных очках (хотя погода ненастная, но видимо, женщина желала сохранить инкогнито), на голове черный шарф, надо лбом легко узнаваемая волна белых волос. Плащ на два размера больше – но  он не портил впечатления, наоборот, заставлял гадать, какая великолепная фигура под ним скрывалась. А может, не гадать, но вспоминать по множеству снимков, потому что не узнать ее было невозможно.

- Это… Мэрилин Монро? – спросила Мила, присмотревшись.

- Для друзей просто Норма Джин. Для меня в том числе. Нас познакомил ее коллега по актерской школе Джек Перри. Вряд ли она запомнила мое имя, вокруг нее всегда крутилось множество народу, и все хотели подойти, познакомиться, быть к ней поближе. Она светила всем, как солнце, а сама была одинокой, как Полярная звезда.

Саймон приложил пальцы правой руки к подбородку, опустил взгляд, помолчал – на воспоминания надо настраиваться, как на любимую мелодию или книгу.

- Это фото я сделал в пятьдесят девятом в Центральном парке, в саду Шекспира. Мэрилин любила там гулять. Она приехала в Нью Йорк по каким-то делам, Джек позвонил мне и предложил сопровождать ее. «У леди сейчас проблемы, чтобы быть одной».   В тот день моросило, она сняла туфли и отправилась босиком по траве. Меня поразили ее  изящно вылепленные, миниатюрные ступни – прямо как у тебя, с таким же красным лаком на ногтях…

Саймон протянул руку, будто желал прикоснуться – не к фото, но к живой женщине.

- Она была… - начал он и хотел продолжить, но голос сорвался и отказал.

Саймон коротко всхлипнул, прикрыл глаза дрожащей рукой. Он до сих пор не смирился со словом «была». Вспомнил тот день 5 августа. Ехал в Брентвуд присмотреть домик для себя, когда по радио объявили о смерти Мэрилин Монро. Не поверил. Молодые, красивые актрисы просто так не умирают, а Мэрилин, почему-то казалось, вообще будет жить вечно. Подумал: чья-то дурацкая шутка или розыгрыш - у нее много завистников, да и врагов хватает. Решил проверить и свернул на Пятую Елена Драйв, где она жила, он как раз был неподалеку.

Возле ворот стояла толпа зевак, за воротами толпа полицейских.

Неужели правда…

Он переживал ее смерть как никакую другую, даже смерть дочери… упокой Господи ее душу. Когда она родилась и взглянула на Саймона своими глазками – голубыми и глубокими, как озера Эдема, он увидел в них глаза женщины, которую тихо и тайно любил. Он назвал дочь в ее честь.

Нельзя называть детей именами умерших. Ее ждало печальное будущее и смерть в те же тридцать шесть лет. Мистика…

Зря он пришел сегодня на свидание с этой фотографией. Воспоминания надо вовремя хоронить, иначе они похоронят тебя. Сегодня подходящий момент покончить с ними. Он расскажет Миле то, что никогда никому не рассказывал, и забудет. Мила напоминала Мэрилин -  хрустальной хрупкостью души и в то же время стальной крепостью характера. Но в отличие от Мэрилин, она выдержит жизнь, во всяком случае - хотелось так думать.

Саймон глубоко вздохнул и продолжил тихим, хрипловатым голосом:

- Вижу ее как сейчас. Безо всякого макияжа, даже без ее любимой кроваво-красной помады, она казалась ангелом, сошедшим с небес на нашу неприветливую землю. В пол-лица темные очки, защищавшие не от солнца, но от назойливых взглядов. В плаще как бы с чужого плеча и в брюках-слаксах - узких, укороченных, будто она из них выросла. Девочка, одетая в мужество. Таксист не узнал ее, как и другие посетители парка. Это была не всеми обожаемая кинодива, а обычная девушка, каких тысячи в Нью Йорке. Но даже в своей «обычности» вызывала восхищение… Которое ей в последние годы надоело. Она все чаще хотела скрыться от посторонних глаз.

- Немного странно. Современные «звезды», наоборот, ищут внимания.

- Современные - непробиваемые. Прут как танки, расстреливая и раздавливая всех вокруг. Люди стали жёсткими, беспощадными, как самураи. Стоишь у меня на дороге? Раз – и голова с плеч.   Порядочные, душевно тонкие люди в актерской среде сейчас редкость, а в то время – большинство. И это не старческое ворчание. Вот ты можешь представить Хеди Ламарр, эту «богиню Голливуда», утонченную красавицу, к тому же умнейшую женщину своего времени – замешанной в скандалах или интригах против коллег? А Лоретту Янг – по-деревенски милую девушку с косичками вокруг головы и голосом херувима?

- Я смотрела фильмы с их участием, но не знала лично.

- А я знал. Сейчас жестокие времена, а тогда… более человечные что ли. Приличия соблюдались. Люди больше думали не о том, как обогатить банковский счет, а как обогатить душу. Хотя деньги, конечно, играли роль, но далеко не главную. Вот она… - Саймон кивнул на фото. – Зарабатывала миллионы, а скиталась по гостиницам, только за полгода до смерти купила собственное жилье. Деньги раздавала без сожаления – и нуждавшимся друзьям, и благотворительным фондам.

Она всю жизнь хотела быть хорошей, чтобы ее любили. Всю жизнь искала себя. Трепетное, легко ранимое существо… Все время находилась в раздвоенном состоянии. В ней удивительным образом соседствовали две, не похожие друг на друга, персоны. Одна салютно-взрывная, бесшабашно веселая, маршал парада «Мисс Америка» и любимая девушка американских солдат – Мэрилин Монро. С которой не имела ничего общего тихая, даже застенчивая, полная детских страхов девочка, так и не ставшая взрослой – Норма Джин. Представляешь, скольких трудов стоило ей каждый раз перевоплощаться из одной в другую, а потом еще и вживаться в роль.

- С ума сойдешь… понимаю, почему она подсела на снотворные и наркотики, что и привело к фатальному концу.

- Погубили ее не наркотики, а нечто другое. Раздвоенность существования. С каждым днем растущее расстояние между Мэрилин и Нормой Джин. Она обладала настоящим актерским талантом, а ее воспринимали только как пустоголовую блондинку, источающую секс, которых она играла в комедиях. Играла, кстати, гениально – ведь рассмешить людей труднее, чем заставить плакать. В комедии очень легко свалиться в пошлость, если не соблюдать определенной тональности. Балансировать между юмором и пошлостью целый фильм так же трудно, как идти по слабо натянутому канату. Таланту смешить нельзя научить – он дается природой. Мэрилин обладала им на уровне Чарли Чаплина или Бастера Китона.

- До которых далеко теперешним актерам. Поэтому я не смотрю современных комедий.

- Хочешь посмотреть старую, добрую…

- …с Мэрилин Монро, конечно?

- Почему бы нет? Как тебе «Джентльмены предпочитают блондинок»? Кстати, дорогая, твоим ножкам не холодно?

- Нет, их греет ковер – теплый, как шуба. А насчет «Джентльменов»… я бы посмотрела что-то другое. С Мэрилин в драматической роли. Кстати, можно личный вопрос?

- Кажется, догадываюсь – что ты хочешь спросить, - сказал Саймон после едва заметной заминки. – Пойдем смотреть кино, а по дороге я придумаю джентльменский ответ.

Мила улыбнулась, кивнула, первой вышла из «сокровищницы» и направилась по коридору вглубь дома. Из-за приглушенного освещения, пастельных тонов и дворцового шика интерьеров он казался подземным замком кельтских эльфов. Саймон шел следом, стараясь не глядеть на голые пятки девушки, чтобы не будить больных воспоминаний.

Миновали гостиную - в китайском стиле, с преобладанием красного цвета, который приносит счастье (согласно традиционному мнению жителей Поднебесной): мебель темного дерева, обои из рисовой бумаги теплого белого оттенка, низкие  столики с резьбой по нижнему краю, керамические вазы династии цинь с драконами по бокам, картины китайских ландшафтов в бамбуковых рамках.

Задняя стена в виде двух картонных перегородок была раздвинута и открывала вид на водоем неравномерно-округлой формы, оформленный как оазис в пустыне: художественное нагромождение камней по берегам, мини-пальмы как зонтики на ножках, между ними композиции из вечнозеленых кустов и цветов, любящих свет и воду. Края бассейна выстланы шершавой