Сказки Лас Вегаса. Часть 1

дождя. Алекс остановился на тротуаре перед освещенным зевом аэровокзала, пожелал взрослым женщинам «счастливого пути», расцеловал Наоми и отступил, сделав гигантское усилие – ноги не двигались, ботинки стали будто из свинца.

Наоми что-то заподозрила своим чувствительным детским сердечком: по мере удаления начала ерзать на руках Кристины, потом протянула к нему ручки, и было ясно: она не понимает – почему папа не идет рядом. Он всегда был рядом. Она не представляла жизни без него.

А он не представлял без нее. Он готов был броситься к жене, встать на колени, умолять не уезжать. Он сделает все, что она пожелает. Он бросит успешно начатый бизнес и станет… простым почтальоном или механиком в автомастерской (у него руки растут откуда надо), чтобы получать стабильную зарплату и больше времени проводить с семьей… нет, лучше станет наркодилером, заработает кучу денег и осыплет Кристину зелеными банкнотами, как розовыми лепестками. Он забудет мужскую гордость, простит ей любовника на Форде Фиеста и даже подружится с ним…

Но… не поможет, что бы он ни обещал. Кристина уходила легко и равнодушно, будто забыла его в тот же момент, как сказала «пока». И даже если он сейчас упадет и умрет, она не оглянется.

Сердце разрывалось от взгляда ясно-голубых глаз Наоми, в которых копилась первая в ее жизни печаль, собираясь пролиться бурным ливнем.

Трудно быть ребенком – все понимаешь, а сказать не можешь. Можешь плакать, орать, биться в истерике, однако, без гарантии получить желаемое. Наоми была неопытна в закатывании скандалов. Ее скандалы пресекались в зародыше: едва она начинала кряхтеть, выказывая  недовольство от сырости, голода или еще какого-либо младенческого неудобства, обычно ее тут же брали на руки – папа, бабушка или няня и устраняли неудобство.

В тот день все шло не как обычно.

У маленьких детей силен инстинкт – подарок природы, который помогает им в критический момент выражать свою волю без слов. Наоми с криком принялась барабанить ножками по животу матери и кулачками по ее плечу. Кристина проговорила раздраженно «спокойно, малышка», погладила по ножкам, сильнее прижала к себе. Джуди догадалась в чем дело, быстренько сунула Наоми айфон с песенками из Марио, чтобы отвлечь.

Алекса отвлечь было некому. Он стоял и молча, горько плакал, как спринтер-чемпион, который очнулся на больничной койке и понял: ему только что отрезали ногу.

Он разлуку с отцом не переживал острее. Тогда он считал предателем отца, теперь – себя, а считать себя предателем самого дорогого человека намного больнее.

Он запретил себе вспоминать тот вечер, и получалось – до сего момента. Странное возвращение в прошлое, эмоциональное дежа вю: разлука с незнакомкой оказалась почти такой же болезненной, как разлука с дочерью. Чем-то они походили… В глазах та же тоска одинокого ребенка или щенка, выброшенного под дождь.

Наваждение какое-то… Хоть бы кто-нибудь отвлек…

В кармане зашевелился телефон, донесся ринг-тон под названием «Флауэр» рок-певца Моби – настойчивая, ритмичная песенка, которую используют в фитнес-клубах на групповых занятиях со штангой:

Подними Салли,

Опусти Салли…

Вовремя напомнила о себе Салли… вернее Энн. Алекс очнулся, достал телефон, двинул кнопку приема, поднес телефон ближе к уху, чтобы лучше слышать – он  вернулся из звуконепроницаемого кокона воспоминаний в шум ночного Вегаса.

- Да, мам.

- Дорогой, что мы будем есть завтра на ужин?

Совсем забыл. Завтра – воскресенье, Алекс традиционно ужинал с матерью. В субботу они вместе выбирали блюда и заказывали на дом, или ходили в один из близлежащих ресторанов. Оба были разборчивыми в еде: Алекс предпочитал  кусок отборной говядины размером с полтарелки, Энн увлекалась салатами из морепродуктов по греческим рецептам. Обсуждение и заключение консенсуса происходило неторопливо и обычно занимало от десяти до двадцати минут. Сегодня воскресное меню было для Алекса так же далеко и неважно, как меню японского императора.

- На твой выбор, мам.

- Моя знакомая Николет посоветовала японский ресторан «Киото суши хауз»…

Смешно. Алекс только что подумал на японскую тему.

- Ты же не любишь суши. Сырая рыба, паразиты и все такое. Я тоже не любитель морских тварей. Вроде, съел много, а через полчаса опять есть охота. По мне так лучше шмат мяса и чашка овощей…

- Ты не дослушал. Николет сказала, там готовят потрясающие стейки Кобе из лучшей в мире мраморной говядины. Она такая сочная и мягкая… Японцы говорят: стейки Кобе – деликатес, для которого не нужны зубы.

- Про зубы тебе тоже Николет сказала?

- Да. Ее их повар просветил. И знаешь, как такое мясо получают? От бычков, которых кормят только натуральными продуктами и массируют вручную. Пожалуй, я нарушу диету и тоже возьму себе стейк на пробу.

- Хорошо! – почти крикнул Алекс, отвернулся от шоссе, перешел вброд поток туристов, сгустившийся к ночи. Посторонние шумы нарастали и почти заглушали голос из телефона. – Ресторан далеко?

- Совсем нет. На южном конце Бульвара. Пройдемся пешком.

- Что возьмем на десерт? Японские рестораны не славятся сладостями.

- Для десерта вернемся в твою «Лихорадку» в кафе «Бельгийский шоколад». Мороженое, покрытое трюфельными спиральками и политое соком красного апельсина – что скажешь?

- Согласен. Мам, прости, мне пора. Завтра с тобой подольше поболтаем.




***




Фантомная боль от расставания с дочерью постепенно рассасывалась. В первые годы Алекс летал навещать дочь каждый уикенд, иногда только на несколько часов, чтобы сходить в аквапарк «Мир Мечты» или на каток в Центральном парке. Наоми, кажется, и не заметила разделяющих их расстояний. Ее маленькая вселенная не изменилась в размерах, обитатели остались те же, разве что добавилась новая звезда по имени «дед».

Потом вселенная расширилась: детский сад, школа, шахматный кружок, плавание три раза в неделю, фигурное катание в другие три дня, воскресенье проводила с семьей. Появились подружки, секретики, чисто женские увлечения вроде журнала мод для Барби и Кена, листать которые было веселее с соседской девочкой Венди, чем с отцом. Его посещения оставались желанными, но уже не жизненно необходимыми.

У Алекса тоже случились большие перемены, прежде всего в месте жительства. Они с Дэнни переехали в Лас Вегас – не искать счастья в рулетке, а вливаться в серьезный бизнес. Город называют по-разному: столица греха, Бродвей соблазнов, мегаполис возможностей и еще многими романтическими именами. Алекс назвал бы коротко и честно «Лохотрон Вегас». Это место - гремучая смесь ожиданий и предрассудков, мрачное кладбище разбитых надежд, дикий лес, где блуждают охотники за дармовой медвежьей шкурой, но выигрывает не охотник, а хозяин берлоги. То есть казино.

Там реально можно заработать. Если быть на правильной стороне и отдаться делу на сто пятьдесят процентов, то есть ментально, физически, вдобавок день и ночь думать об одном. Первые два условия не составили для Алекса проблем, с третьим вышла накладка. Сразу после расставания с дочерью мысли днем и ночью крутились вокруг нее. Засыпал, вспоминая ее сладкий детский запах, ночью просыпался, будто слышал ее плач. Часто, во время переговоров зависал, представляя – что она сейчас делает? Не плачет ли, не голодает, ходит ли в сухом, достаточно ли гуляет, играет?

Почему-то казалось, что без него у Наоми все пошло по-другому, не так, как она привыкла, нарушился режим, установленный Алексом. Воображение рисовало черные картины: она поскользнулась в луже и упала затылком на асфальт, она подхватила какую-нибудь заразу и лежит в реанимации, на нее напала собака или вообще украли воры для выкупа. Он пугался, переключал сознание и мягкими пастельными тонами рисовал другие картины, из их совместного прошлого: как она пробовала засунуть горошину в нос вместо рта, как долго и неловко пыталась задуть свечку на торте в свой первый день рождения, как упорно называла яблоко бананом. Губы сами раздвигались в улыбке, а представители банка не понимали, в чем дело, ведь он только что получил отказ в кредитовании.

Жизнь продолжалась и стирала своим беспощадным  ластиком те нежные, карандашные воспоминания, размазывая их по бумаге памяти, делая блеклыми, неразборчивыми, нанося сверху  новые впечатления – черным фломастером, четко и ясно. Новые заботы подхватили его, закружили вихрем торнадо так, что на переживания не оставалось ни времени, ни сил. В кровать ложился уже после двенадцати, засыпал мгновенно, будто падал в обморок, чтобы утром очнуться от сигнала будильника и пару мгновений недоумевать - вроде, только что лег, а уже надо подниматься.

Стоял под душем – вспоминал план дня, составленный по всем правилам тайм-менеджмента, который предусматривал строгое расписание дел и короткий отдых через каждый час напряженной работы. Строгое следование плану помогало избежать эмоционального выгорания – бича бизнесменов, особенно начинающих, желающих добиться «всего и сразу». Алексу нравилось его беспокойное существование, он плескался в нем весело и с удовольствием, как молодой дельфин в океанских волнах.

Вселенная его тоже увеличилась в размерах, заполнилась разной степени важности людьми, будто космическими телами: кометами, метеорами, обломками отслуживших летающих аппаратов, осколками отживших свой срок планет. Они вспыхивали и угасали, приближались и удалялись, регулярно возвращались или пропадали навсегда, исчезая во времени и пространстве.

Сегодня вот неожиданно появилась незнакомка – яркая, загадочная и далекая, как звезда Альфа Центавра. Она появилась из ниоткуда и исчезла в никуда, оставив легкий флер духов (смесь горького лимона и свежего бергамота, нечто подобное использовала Энн) и туфли, лежавшие за бочкой с пальмой, будто две надоевшие игрушки, причем одна сломанная. Их надо подобрать и отремонтировать – будет повод заговорить с девушкой в следующий раз.

Который обязательно представится, Алекс не сомневался. Отвернувшись от ослепляющего света Сферы, он сходил за пальму, подобрал туфли, осмотрел – ни единой царапины, подошва чистая, как только что из магазина. Понюхал – внутри пахнет хорошо выделанной кожей, наверное, молодого оленя (почему-то не хочется думать, что питона). На стельке стояло название фирмы черным по белому «Маноло Бланик». Ого! Слышал в новостях – продукция этой фирмы получила звание «туфли недели» на недавно проходившей неделе моды в Нью Йорке.

Недешевая девушка… Выбросила новую обувь за пару тысяч долларов, будто стоптанные шлепанцы-вьетнамки за два «бакса».

Да и мы не на пособие по инвалидности живем. Мелькнувший было комплекс неполноценности растаял так же быстро, как освежающая таблетка алка-зельцера в стакане воды. Комплексы рождаются от неуверенности в себе, которая пожирает человека, подобно монстру-людоеду Вентиго из хорор-игры «Стационарный пациент». Этого монстра Алекс давно одолел, убил и закопал, забыв о его существовании.

Лучшее лекарство от неуверенности – набраться опыта методом проб и ошибок, сделать выводы и похвалить себя за результат. Не каждому дано, у Алекса получилось. Он даже смог бы вести курс на ютубе