Произведение «Диалоги о литературе и не только.» автора Мириам Хагалас - Литературный сайт Fabulae (страница 2 из 4)

Малевич — гений, равный Джотто.

Стас, 29 лет.

— Что убивает писателя как творческую личность?

— Самоуверенность. Самоуверенность убивает любопытство, так необходимое для познания, осмысления, изучения какого-либо процесса или явления. Самоуверенный человек никогда не задаёт вопросы: «Почему? », «Зачем?». Он полагает, что всему есть одно объяснение: его объяснение, и оно самое правильное. Но однозначная трактовка всегда ложная, даже если формально или логически верна, ведь мир постоянно меняется, и мы меняемся. Не признавая этого, человек оказывается один на один с внутренней пустотой. Самоуверенность не даёт возможности свободно мыслить. По сути, это творческое самоубийство.

Ирина, 23 года.

— Какая сюжетная форма в произведениях литературы вам кажется особенно интересной?

—Та, которая охватывает одновременно несколько историй, происходящих в разное время: «Облачный атлас» Митчелла, «Мастер и Маргарита» Булгакова, например. Эти истории могут быть не связаны напрямую, но поступки героев имеют последствия в жизни других людей, в другое время. Магия таких сюжетов для меня в том, что создаётся ощущение, будто жизнь во Вселенной каким-то образом связана вне времени.

Анастасия, 20 лет.

—Так ли уж необходимы в поэзии изменения устоявшихся языковых моделей и поэтической формы: эксперименты Маяковского, Хлебникова, например? Ведь, в конце концов, футуризм исчерпал себя.

— Совсем наоборот. Почему не поговорить о жизни, используя новые формы? Тем более этого требовало само время. Освещать прошлый опыт светом современности, значит переосмысливать его через призму настоящего. В этом я вижу мудрость: соответствие моменту.
Я за расширение границ, но против «пустых» страниц, когда полностью нарушается смысл. Я против потери связи с понятием, когда набор нечленораздельных звуков называют поэзией. Есть пределы, которые нельзя пересекать. Новаторство в литературе прекрасно! Преобразование формы, преодоление устоявшихся языковых моделей, приёмов — всё это хорошо. Но нельзя утрачивать связь с базовым концептом, ведь слово вербально. Но к Маяковскому, Хлебникову это не имеет никакого отношения. Любой значительный поэт всегда выходит за рамки литературного течения.

Эльвира, 19 лет.

— В интернете много сюжетов-шаблонов для написания литературных произведений. Как вы к этому относитесь?

— Вы это серьёзно?! Не существует единого шаблона, по которому пишутся произведения, его просто не может быть! Вариантов развития истории столько, сколько людей возьмется её написать. Не существует универсального алгоритма для решения творческой задачи!

Ирина Александровна, 35 лет.

— Как вы относитесь к тестированию в школе?

— Отрицательно.
Что тестируется? Природные способности, интеллект? Многие великие люди точно бы провалили ЕГЭ по некоторым обязательным дисциплинам. Говоря современным языком, у них был низкий IQ. У многих гениальных людей были большие проблемы с чтением и письмом: у Эйнштейна, у Тарантино, у Дастина Хоффмана, у Рокфеллера. Наш любимый Пушкин был безнадёжным двоечником по некоторым дисциплинам. И что, это отменяет его гениальность?
Тестовая система не предполагает развития думанья и креативного мышления. Она лишь развивает привычку решать однотипные задачи, без взаимосвязи их с контекстом жизни.
Независимость, неординарность мышления — вот что важно. Задача мозга — не быть отличником, а порождать новые смыслы, быть творцом.


Елена Викторовна. 29 лет.

— Важно ли ребенку читать художественную литературу?

— А вам нужен ребенок, с каким качеством мозга? Вопрос на самом деле не шуточный, вопрос эволюционный! Чтение художественной литературы — это думанье. Именно думанье отличает нас от животных.
У ребёнка, который читает художественную литературу, формируются ассоциации, развивается интеллект и творческое мышление, формируется картина мира. Если он сидит в смартфоне и «закидывает» свой мозг информационным мусором, то его мозг становится таким же маленьким, как окошко в смартфоне. А ещё чтение — часть образовательного процесса.

— Но ведь, не имея образования, тоже можно работать…

— Да, можно работать, не имея образования, но в какой среде? И каковы будут шансы заниматься любимым делом? Каковы будут шансы реализовать свои способности?


Игорь, 19 лет.

— Тяжело ли быть гением?

— Судя по многочисленным мемуарам, жизнь гения очень обременительна: отсутствие друзей, понимающих людей,тяжёлый каждодневный труд и вечный суд при жизни и после неё.

— Почему гениев больше среди мужчин, а не среди женщин?

— Статистика подтверждает ваши слова: среди женщин меньше гениев. Мне сложно ответить на ваш вопрос. Я не учёный. Могу только предположить, что у женщины другая эволюционная задача: сохранить потомство. Женщина обеспечивает стабильность жизни. Женщины работают на взаимоотношения и договоренность. Мужчина — носитель прогресса. Он готов заплатить жизнью, чтобы двигать прогресс. Так задумала природа. Но, возможно, я ошибаюсь.


Стас, 21год.

— Почему государство не вмешалось, когда Толстого отлучили от церкви?

— В те годы православие лежало в основании государственной идеологии. С этой точки зрения, Толстой являлся государственным преступником. Но государство «умыло руки», ведь Толстой был огромной величиной в России. Вмешательство государства могло породить хаос и брожение в среде интеллигенции, боготворившей Толстого. Поэтому Церковь была вынуждена взять неприятную миссию «отлучения» на себя. Перед ней стояла непростая задача: необходимо было перед лицом всей России, в первую очередь православного духовенства, обозначить непримиримое расхождение Церкви с Толстым в фундаментальных вопросах веры.
Кстати, в окончательном церковном документе убрали термин «отлучение», заменив его «отпадением», тем самым придали документу иной эмоциональный характер. Церковь не просто констатировала, но скорбела об отпадении от неё великого русского писателя и объявляла, что она молится за его душу в надежде раскаяния и возвращения. Митрополит Антоний сделал решительно всё возможное, чтобы перевести этот вопрос в ситуацию «прерванного общения». Это был важный момент, который не оценили ни общество, ни сам Толстой.

Илья, 21 год.

— Литература (художественная) непременно проповедует вечные истины о добре и зле. Как вы знаете, я тоже занимаюсь литературным творчеством. Но как, без навязчивости, донести свои мысли читателю? Как сделать так, чтобы произведение не превратилось в сборник житейских мудростей?

—Проповедовать, конечно, соблазнительно. Но лучше жить по своим принципам и работать. Такая жизнь лучше всяких проповедей. Что же касается литературы, то читатель сразу услышит проповедь, как фальшивую ноту. Пусть сами поступки героев станут проповедями.

— Но как говорить о «важном» со всеми и надо ли?

— В жизни я говорю о «важном» только с теми, с кем чувствую духовную связь. С иными — пустая трата времени. В творчестве другая ситуация. Зачем вообще заниматься искусством, если отсутствует внутренняя потребность говорить о «важном»?

— Но многие современные произведения носят развлекательный характер, и они популярны, хорошо продаются.

— Да, есть такие книги. И вы, Илья, можете пойти по этому пути: развлекайте публику. Люди сейчас тратят бесчисленное количество времени на развлечения. Вы будете в «топе». Со временем станете шестерёнкой огромной бизнес-машины, а когда будете заполнять налоговую декларацию, укажите в ней, что вы «писатель». Формально никого не обманите, кроме себя самого. Такая ложь хороша в политике, но не в творчестве…

Алина, 16 лет.

— Какие произведения литературы вас вдохновляют?

— Те, после которых хочется жить. А ещё вдохновляют произведения, которые подталкивают к собственному развитию. Книга сама по себе не живёт, она живет, когда её читают. Умная книга — это всегда диалог. Серьезная книга позволяет выйти за пределы видения своего мира и войти на территорию других культур, взглядов, религий, то есть посмотреть на ситуацию с другой точки зрения. Это непросто, но интересно.


Светлана, 21 год.

— По выражению Бродского, поэзию во все времена читает один процент населения. Так ли это? И определяет ли это интеллектуальное состояние общества?

— Конечно, не определяет. Поэзию всегда читало меньшее количество людей. Интеллектуальное состояние общества определяет его способность создавать новые знания, способность познавать реальность, способность сохранять и передавать опыт: культурный, языковой, научный, философский, религиозный.
По поводу процента? Насколько я помню это выступление Бродского, то он говорил про «менее одного процента», то есть почти ноль. К тому же, это суждение поэта не опирается на какое-либо социологическое исследование. Как Бродский оценивал количество «читающих» поэзию? Я не знаю.
Социологи недавно проводили подобное исследование, но среди какой аудитории? Это был массовый читатель или «литературная» аудитория? Что они, собственно, считали поэзией: смесь школьной программы, стихи для детей, современные тексты рок-поп музыки или классическую поэзию? Мне кажется этот анализ условным и поверхностным. Чтобы получить реальный результат, нужно опросить огромное число людей: больше половины населения страны. Кто же будет этим заниматься…

Марина Игоревна, 32 года.

—Что такое личность человека?

— Коварный вопрос, Марина Игоревна! Что бы я сейчас ни сказала, кто-то обязательно возразит: или психологи, или философы, или религиоведы. Мне ближе такой ответ: я — это моя память.

— Ответ научный, а как же внутренний мир?

— Если человек