Именно она напоила его допьяна, подарив возможность не только сохранить физическое здоровье, но и разобраться в себе, отделить наконец зерна от плевел. Как ни странно, понимание собственной исключительности не придало Рэнсу дополнительной уверенности, наоборот, сделало более уязвимым. Его затуманенное сознании один за другим заполняли образы, от которых он прежде успешно отмахивался, не позволяя им сформироваться до конца.
Обстановка в красной зоне не располагала к выражению нежных чувств, но сейчас Рэнсу никто не мог запретить желать, даже он сам. Когда над ним склонилось прекрасное видение в полупрозрачном неглиже, он постарался отстраниться от пульсирующей боли в руке и дал волю фантазии. Минуту или две Рэнс еще цеплялся за воображаемый эротический эпизод, пока до него не дошло, что все происходит на самом деле. Не успев как следует опомниться, он ощутил прикосновение теплых губ и слепо ответил на поцелуй.
Опьянение немного притупило тонкость восприятия, зато позволило Рэнсу полностью раскрепоститься. Сейчас для него не существовало никаких барьеров, и он целовал Эстель с откровенностью, на которую ни за что не решился бы при других обстоятельствах. Когда девушка распрямилась, обрывая поцелуй, Рэнсом невольно застонал от сожаления. Он открыл глаза и тут же с головой окунулся в омут ее фиалкового взгляда.
– Скажи, чего тебе хочется, я готов исполнить любое желание! - страстно пообещал он, нарушая хрупкое очарование летней ночи, но указательный пальчик Эстель запечатал его губы. Она не хотела никаких разговоров.
В маленьком шатре мерцала одинокая масляная лампадка, на каменный берег едва слышно накатывала речная вода… Он был раздет донага, хотя не помнил, когда успел снять одежду, на Эстель все еще оставалась коротенькая прозрачная рубашка, которая не скрывала, а скорее подчеркивала нежную прелесть девичьих форм. Она была невесома, воздушна и одновременно очень настойчива. Этот звездный ангел точно знал, чего хотел, и Рэнсу оставалось только подчиниться.
Эстель заставила его поднять руки над головой, чтобы случайно не задеть рану, и медленно впустила в себя горячее нетерпеливое естество, позволив ему достичь упора. Некоторое время она сидела неподвижно, глядя на распростертого под ней мужчину, впитывая излучаемое им сексуальное желание. Будь все иначе, Рэнсом не смог бы себя сдержать, слишком велик был накал возбуждения, но его лучший друг самогон сумел сгладить предельное напряжение, позволил замереть на самом краю и до бесконечности растянуть момент наслаждения.
Рэнсом не привык быть ведомым, он предпочитал задавать тон, а не подчиняться, однако Эстель не предоставила ему такой возможности. Она полностью обездвижила Рэнса, крепко стиснула его бедра своими и впилась пальцами в окаменевшие мускулы на груди. Эстель не дразнила его, просто следовала своему настроению, двигаясь так неторопливо, что Рэнс беспомощно сжимал кулаки и кусал губы в попытке сдержать непроизвольные телодвижения. Но чем больше он старался, тем сильнее содрогался, чувствуя, как ответно сокращаются глубоко внутри ее потаенные мышцы.
Он обещал исполнить любое желание возлюбленной и слово свое сдержал. Позволил ей диктовать условия, доставлять сладкие муки, наблюдать за своим оргазмом… В завершение, когда взволнованное дыхание немного улеглось, Эстель подарила ему новый поцелуй, но это привело лишь к тому, что им пришлось все начать сначала. Сегодняшней ночью самозабвение стало для Рэнса не просто красивым литературным оборотом. Такова была цена за счастье любить магическую сущность, быть с ней, быть внутри нее, и он платил, не скупясь.
Рэнсом встретил рассвет стоя по пояс в холодной воде. Он разбинтовал правую руку и впервые как следует ее разглядел. Эстель постаралась на славу, наложенные ею швы были ровными и аккуратными, но рана все равно выглядела чудовищно. Посиневшая, распухшая, сочащаяся сукровицей. Плоть предплечья была разорвана до самой кости, ее даже соединить было проблемой, но Эстель справилась, а потом напоила его допьяна, чтобы минимизировать риск заражения. Он до сих пор чувствовал опьянение, хотя самогон уже не имел к этому никакого отношения.
У них с Эстель теперь было общее убежище, но Рэнсом точно знал, что надолго они здесь не останутся. Сколько бы счастья не доставила ему минувшая ночь, он не желал ни себе, ни своей возлюбленной нищенского, полуголодного существования вблизи красной зоны, пусть и в относительной безопасности. Природа создавала Рэнса не для простых радостей, его натура не могла удовлетвориться налаженным бытом, она требовала действия. Набрав полную грудь воздуха, он с головой погрузился в воду и находился в таком положении до тех пор, пока боль в руке не стала невыносимой.
Ловат повторил окунание несколько раз, хотя понимал, что чуда не произойдет. На восстановление понадобится время, а его как раз и не доставало. То неведомое средство, при помощи которого они с Эстель должны были покинуть красную зону, могло в любой момент превратиться в пыль, стать непригодным. Рэнс присел на берегу, чтобы немного отойти от водных процедур, и попытаться мысленно все разложить по полочкам. События ускорились, за последние сутки случилось много того, что сильно усложнило ему задачу…
– Ты красивый, - Рэнсом от неожиданности поперхнулся остатками апельсинового сока и поспешно отставил в сторону пластиковый стаканчик.
Его немало смутила высказанная вскользь невинная похвала. Эстель просто констатировала факт, озвучила то, что видят ее глаза, а он мгновенно вспыхнул, как сухая солома.
– У нас говорят: красота в глазах смотрящего, но я рад, что нравлюсь тебе. Мужчин обычно не считают красивыми, это женская привилегия.
– Почему? – искренне удивилась Эстель. – Есть много видов красоты, лично меня всегда завораживали картины и статуи. Чему ты улыбаешься?
– Да так, в голову пришло… - Рэнс хотел было закрыть тему, но в последний момент решился на откровенность. – Моя родная мать была художницей, а предполагаемый отец - ее натурщиком.
– А я о чем? Ты наверняка унаследовал его внешность, - Эстель не умела изъясняться намеками. – Мне ночью понравилось все, что ты делал, и все же я должна спросить, было ли тебе хорошо? Я стараюсь сдерживаться и следить за собой, но иногда натура берет верх.
Рэнсом не сразу нашелся с ответом. Господи, да он едва не скулил от удовольствия, как она могла этого не заметить!
– Неужели я был недостаточно убедителен? Любимая, я ничего не мог скрыть, даже если бы захотел.
Эстель подошла совсем близко, но не прикоснулась к Рэнсу, просто обласкала взглядом туго натянутую ткань плавок.
– Я говорила не о твоей естественной реакции. В моем поведении есть элементы принуждения, но не потому, что я люблю командовать, это часть наследственного дара. Он еще мало изучен и плохо поддается контролю.
– Эль, я ничего не имею против разумного принуждения в интимных делах. Должен честно признать, оно лишь усиливает наслаждение.
– Если тебе что-то не понравится, сразу скажи мне об этом, - Эстель серьезно посмотрела на Рэнса, но потом ее губы предательски дрогнули в улыбке, - только я могу не услышать.
Он ощутил спазм в паху, внутри стало горячо и сладко.
– Не сахарный, не растаю, - Рэнс развел руки в стороны, демонстрируя готовность принять любой вызов, и фиалковый взгляд его возлюбленной моментально потемнел.
– Я предупредила, не так ли? А теперь посмотрим, из чего ты сделан…
Глава 4
Оказалось, что Рэнсом Монтгомери Ловат изготовлен из прочного материала. Эстель была уверена, что ему нечего противопоставить ее магическому дарованию, однако она недооценила еще одну природную особенность Рэнса. Он не пользовался ею сознательно, просто перестал контролировать, и девушка незаметно для себя оказалась в плену его обаяния. Теперь они были на равных, и этот необычный паритет подарил им массу новых впечатлений. Они любили друг друга без оглядки на обстоятельства и время суток, обоих мучил подспудный страх, что это страстное свидание может больше не повториться, но стоило взбудораженной крови немного остыть, действительность тут же напомнила о себе.
До заката солнца Рэнсом успел трижды сплавать на остров, на четвертую ходку у него уже не хватило сил. Он старался под завязку набивать таз плодами карнэ, чтобы у обитателей Куалина остался хоть какой-то запас еды. После активного купания рана не стала выглядеть хуже, но рука болела нещадно, и Рэнсу пришлось принять пару таблеток аспирина. Они с Эстель упаковали в рюкзаки только самое необходимое и воду. По сложившейся на Куалине традиции трофейную еду собирали по пути, поэтому каждый оставлял в своих котомках свободное место.
Они покинули лагерь затемно и к автобусу добрались, когда красную зону уже осветили лучи восходящего солнца. В первый момент Рэнсом подумал, что это просто игра длинных теней, а в следующий осознал суровую истину. Куалин не был ему рад, наоборот, всеми способами пытался стереть со своей поверхности. Новое поступление в виде огромного уродливого агрегата, утыканного какими-то ржавыми трубками, сплющило автобус как раз в том месте, где обычно спал Рэнс. Если бы он из этических соображений задержался здесь еще на сутки…
– Я был точно так же потрясен, - раздался дрожащий голос, и из-за искореженного борта показался бледный, как бумага, Макил Кентан. – Сначала пытался отыскать тебя под обломками, но не нашел даже вещей и только потом догадался, что вы вместе ушли на берег.
[justify]– Ты ведь знал, где на самом деле живет Эстель? - парень кивнул. На его круглом добродушном лице все еще были видны следы слез, и сердце Рэнса благодарно дрогнуло. – Пойдем, здесь больше делать