Рэнсом не мог с уверенностью сказать, почему так упорно стремился сюда, что именно заставило его рискнуть и отправиться в полную неизвестность. На одно короткое мгновение он почувствовал себя пешкой на шахматной доске, которой управляет невидимая рука, и, хотя ощущение быстро прошло, сменившись привычной целеустремленностью, неприятный осадок остался…
– … может просто свернем его и засунем в корзину? Все равно он больше ни на что не годен…
О чем идет речь? Ах да, о воздушном шаре… Им с Маком удалось выпустить воздух из купола и с горем пополам освободить стропы, запутавшиеся в ветках дерева. Как долго они этим занимаются? Рэнс зачем-то посмотрел на руку, где раньше носил часы. Голова немилосердно кружилась, мысли путались, а вернее, все время сбивались на что-то более важное… Или, возможно, все наоборот? На самом деле кто-то хочет, чтобы он как раз забыл о главном?
– … есть не стала. Я дважды предлагал, но она отказалась. Как думаешь, с Эстель все нормально? Не хочу тебя пугать, но вид у нее был очень странный…
Господи, Эстель! Рэнсом сжал ладонями виски и в который уже раз попытался сосредоточиться. Вдох, выдох, главное не отвлекаться… Сколько у них припасов? Должно хватить на пару-тройку дней. Вода здесь есть, так что от жажды они не умрут… Погоди, какие три дня? Они всего в двух шагах от входа в подземелье… А что там? Есть ли на глубине условия для существования? Но они же не собираются спускаться до ядра планеты…
– … не знаю, что делать! Очнись, Рэнс, мне одному не справиться! Эстель нет уже несколько часов. Может быть, она пошла не в ту сторону?
Шум просто невыносимый, чей-то голос с трудом пробивается сквозь него… Как будто сотня музыкантов принялись настраивать свои инструменты и пиликают так громко… Если они еще вздумают сыграть, у него просто лопнет голова… Вспышка боли, небо в алмазах, привкус крови во рту…
– Теперь лучше? – хлесткая пощечина, потом еще одна и еще. – Приди же наконец в себя, у нас беда!!!
Рэнсом отшатнулся и прикрылся рукой, его лицо горело, челюсть ломило, сильно звенело в ушах.
– Мак, прекрати, ты что, с ума сошел?!
– Я сошел с ума? – Макил Кентан возмущенно подбоченился. – Это ты весь день ведешь себя, как последний идиот! Я все перепробовал, вопросы, уговоры, мольбы, даже то крепкое пойло, но ты только бормотал что-то невразумительное, вырывался и шел вперед. Теперь тебе, надеюсь, полегчало?
Рэнс огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что они стоят у входа в подземный коридор. Заметить отверстие в невысокой насыпи было довольно трудно, потому что его густо покрывала пестрая растительность. Именно об этом говорила Эстель, когда они еще только собирались в дорогу. Господи,Эстель! У Рэнсома внезапно похолодели руки.
– Вспомнил наконец… – Мак был до того измучен, что не смог скрыть своего злорадства. – Я весь день тебе твердил, что нужно ее искать, а ты никак не реагировал, просто продолжал идти.
Рэнсом в панике вскочил и посмотрел на небо. Солнце уже клонилось к закату, значит время безнадежно упущено… Спрашивать, как все случилось, было бессмысленно, он понимал, что попал под воздействие странного излучения, затруднявшего и даже изменявшего его мозговую деятельность. Рэнсу вспомнилось кое-что из чуждого наваждения, и он впервые в жизни испытал настоящий животный страх. Для таких, как он, управление сознанием было хуже смерти, его природа не терпела вмешательства, и все могло закончиться настоящим безумием.
– Если предположить, что нам с Эстель внушали одно и то же, она должна быть где-то здесь, - Рэнс пытался рассуждать логически, но Макил Кентан, в отличие от него, ни на минуту не расставался со здравым смыслом.
– Она исчезла сразу после завтрака, поэтому может быть где угодно. Скорее всего, вон там… - он указал вглубь коридора. – Если вы с ней хотели попасть именно туда, зачем понадобилось како-то внушение? Мы прилетели, чтобы найти вход в подземелье и спуститься в него, разве не так?
Нет смысла догадываться, если знаешь наверняка, не к месту вспомнилась Рэнсому чужая мудрость. Они действительно хотели попасть внутрь сооружения, но кто-то не был уверен в их намерениях, поэтому решил перестраховаться. Похоже, неведомое излучение повлияло только на одаренных, Мак счастливо избежал наваждений, потому что был просто устроен и чист, как слеза ребенка. Его личные достоинства не относились к магии или особому видению мира. На Куалине Рэнсом привык считать Макила Кентана кем-то вроде Санчо Панса при своей персоне, но тот, не в пример ему самому, оказался настоящим рыцарем.
– Мне казалось, что мы приземлились максимально близко к этому месту. Почему же на дорогу ушел целый день?
– Потому что мы с тобой ходили кругами.
Рэнс потер ноющую челюсть, рука у Мака оказалась тяжелой.
– Знаешь, я всегда считал себя практически неуязвимым… До тех пор, пока не попал на Куалин. Там, впереди есть свет, или мне кажется?
– Трудно сказать, нужно спуститься ниже.
– Ты готов идти дальше?
– Вопрос не ко мне, - Мак вскинул на плечи рюкзак и в упор посмотрел на старшего товарища, - главное, чтобы ты не подвел.
– Можешь на меня положиться, - совершенно искренне заверил его Рэнс, но взгляд парня нисколько не смягчился.
– Это уж как получится…
Ловат покаянно кивнул и двинулся вниз по пандусу, но не прошел и тридцати шагов, как за спиной послышался глухой звук, словно на землю упало что-то тяжелое, а в следующий момент в его плечо вонзился короткий дротик.
Глава 6
Каждый новый день Рэнсома был как две капли воды похож на предыдущий. Утро начиналось с того, что слабую ночную подсветку стен его комнаты сменяли яркие радужные переливы, призванные поднять общий тонус организма и настроить субъекта на рабочий лад. От бесконечно двигающихся, сменяющих друг друга абстрактных картин сильно рябило в глазах, но так было принято, а общественные установки никогда не подвергались осуждению. Все, от адалов (благородных) до ингамов (низших) одинаково терпели это неудобство.
Сам Рэнсом относился к группе эрейсов (благополучных), в которой состояли ученые, инженерно-технический состав, медики, а также работники биоферм. После довольно плотного завтрака в общей столовой он приступал к работе по ремонту, наладке или усовершенствованию многочисленных и весьма разнообразных приборов и устройств, обеспечивающих жизнедеятельность огромного подземного комплекса с населением в несколько тысяч человек. Рэнсом олицетворял собой полезную деталь хорошо отлаженного механизма. Он приносил ощутимую пользу обитателям полиса и гордился этим. Вернее, должен был гордиться…
После окончания рабочего дня, который длился не меньше двенадцати часов, Рэнсом ужинал вместе с другим техническим персоналом, одетым в такую же, как у него, зеленую форму эрейсов, потом возвращался в свой стандартный бокс, ожидал, пока калейдоскоп цветов на стенах не сменится ночной подсветкой, и ложился спать. По предписанным эрейсам правилам его должно было переполнять чувство удовлетворения от проделанной за день работы, однако он не находил на это сил, потому что постоянно мучился ужасными головными болями.
Тот же неписаный кодекс эрейса обязывал его стойко переносить любые неудобства, чтобы не беспокоить такими мелочами вечно занятых разводящих, которые распределяли специалистов по рабочим местам и насчитывали им баллы. Все, что Рэнсом мог себе позволить в течение дня, это ненадолго прикрыть воспаленные глаза или осторожно помассировать виски.
Раз в декаду эрейсам позволялось уйти с работы пораньше, а через каждые двадцать дней им полагался один выходной. Для «благополучных» предусматривалось всего два вида развлечений. Они могли либо записаться на какие-нибудь профилактические процедуры вроде весьма поверхностного медосмотра, либо посетить постоянно действующую выставку промышленных товаров, где заработанные баллы можно было обменять на полезные предметы быта. Эрейсам хватало баллов только на небольшие покупки, но и это считалось значительным событием, которое потом долго обсуждалось в кругу коллег за ужином.
Рэнсом почти не принимал участия в обсуждениях, потому что давно ничего не приобретал. Видимо, от постоянной головной боли у него порой случались провалы в памяти, а иногда в ней всплывали события, которые не могли произойти ни при каких обстоятельствах… Вначале он старательно гнал от себя странные видения, но со временем притерпелся и даже начал получать от этого некоторое удовольствие. Стоило ему погрузиться в сон, как он словно по волшебству превращался в другого человека, который думал и действовал самостоятельно. Этот новый Рэнсом нравился ему гораздо больше стандартизированного эрейса, не имевшего ни личных вещей, ни свободы передвижения, ни собственного мнения…
[justify]Когда очередной утомительный рабочий день наконец закончился, Рэнсом без аппетита поел и поспешил вернуться в свой жилой бокс. Приняв тепловатый душ, он засунул одежду и обувь в отсек повторной переработки, извлек из другого отсека новый комплект и с облегчением растянулся на узкой койке. Стоило