А вот я смотрел на всё произошедшее более информативно и глубже. Ведь я узнал в действующих лицах этого происшествия, как минимум, её. Это была та самая она, с кем у меня была договорённость всегда быть вместе, и что самое главное, то у нас с ней был разработанный план по устранению её опостылевшего супруга. И как я из всего произошедшего понял, то она уже устала ждать меня и того, когда я, наконец-то, решусь действовать, и сама запустила процесс расставания с ним. И что интересно, то не по своему сценарию, с применением отвара приворота, а как я настаивал, на отворотном средстве. Вон как отвернуло физиономию её супруга в сторону видеть тебя больше никогда не хочу, а уж знать тем более. И для этого есть все предпосылки. Ты вынесла всю о себе память во мне. Так что можешь за своё будущее не беспокоиться, я тебя, гадина, даже если встречу, то не узнаю. У меня ничего в душе не останется на твоём месте, только одно беспокойство.
А вот на этом месте озарившего меня откровения, я вдруг на уровне интуиции осознал, что здесь имеется и второй, скрытый от всех той реальностью подтекст произошедшего. И находится он в стороне стола Шира. Куда я поворачиваюсь, чтобы туда посмотреть, и… Вижу, что опоздал. Там уже никого нет. Я начинаю искать глазами, либо Шира, либо Радара, и где-то в области перехода в другую часть клуба обнаруживаю спину Радара, которую я уж точно от других спин отличу. Здесь я проявляю большую расторопность, чтобы не упустить для начала из вида Радара, и начинаю своё преследование его спины. Что оказывается не самым простым делом при таком разноплановом освещении, в таком сумбуре людского перемещения, да ещё и по таким закоулкам клубной жизни, что иногда за самого себя страшно становится за возможность вступить в такой изворот жизни, что от одного вида которого становится внутри грязно.
А Радар двигается как раз в такую сторону, где всё грязней и отвратней, а называть всё это изнанкой жизни, и по сути это есть всего лишь наша общая природа, как-то очень сложно и мало хочется.
И вот у одного из мрачных своей темнотой закоулков этого лабиринта жизненных переходов, я почти что настигаю Радара, который, впрочем, сам мне дал шанс себя догнать, остановившись у ещё одного перехода, на этот раз ведущего через люк в полу на подпольный уровень человеческого бытия и отношений, и принявшись вглядываться в то, что его ждёт тамошняя темнота человеческих отношений. И здесь-то я его и окрикиваю. – Радар.
Что не вызывает у него никакого удивления, а он как будто знал, что я иду за ним, и поэтому не стал сразу спускаться вниз, не сказав мне напоследок своего напутственного слова.
– Я, кажется, нашёл для себя точку входа. – Проговорил Радар, продолжая всматриваться в глубину подвальной бездны.
А что я могу на это сказать? Да ничего. Только слушать.
Здесь он оборачивается на меня, внимательно на меня смотрит и с запредельной безнадёжностью говорит. – Я должен спуститься в самый ад души.
А вот здесь я уже не могу стерпеть, громко его вопрошая. – Зачем?
– Чтобы нас спасти. – Говорит он, поворачивается в сторону люка, и не успеваю я крикнуть: «Нет!», прыгает в эту бездну темноты.
– Стой! – ору я, бросаясь к нему, и…Ударяюсь головой о что-то твёрдое. Что приводит меня в чувство сознания, и я в полнейшем изумлении вижу себя, сидящем на сиденье автомобиля, на котором я, как первое что приходит мне в голову, то задремал, и тем самым стал участником такого удивительного приключения.
– Но если это сон, то где тогда Радар? – начал задаваться вопросами определения реальности я, как только собрался немного с мыслями. А вот его отсутствие указывает на различные формы восприятия мной реальности. А вот что есть сон, а что нет, то это вопрос, стоящий для меня на первом плане. От решения которого, я и буду в дальнейшем реализовывать свою жизнь.
– И сколько мне так высиживать? – после какого-то истечения времени, уже невмоготу стало мне так сидеть, полагаясь на фактор времени, который всё образует.
– И что предлагаешь делать? – по следам первого вопроса следует второй.
– Надо его искать. – Даю ответ я.
– И где? – опять с меня спрашивают.
– Там, где он может быть. – Отвечаю я.
– А это где? – с каким-то прямо ехидством спрашивает меня мой внутренний голос. И я понимаю, на чём строится такая язвительная позиция на самого себя. Я, как оказывается, а так оказывается потому, что я почему-то не придавал особого значения тому, откуда берётся в моей жизни Радар, так стремительно, как метеор ворвавшийся в мою жизнь совсем недавно, с кем я встречался всегда очень кстати и для себя случайно подходяще. А вот сейчас первым об этом подумал мой внутренний голос, у кого более близкие связи с моей интуицией, чем у меня, и он нащупал вот такую брешь в моём знании Радара.
– Позвонить ему? – делаю предложение я.
– Попробуй. – Усмехается тот во мне, кто всегда мне противоречит.
– И попробую. – Заявляю я, вынимая телефон и набирая номер Радар. И я слышу в трубке гудки вызова, а не как предполагал мой антипод, то ненавистный голос одной зловредной тётки, сообщающей, что абонент шлёт вас лесом, правда дипломатическим языком.
– Ты слышал?! – победным голосом заявляю я.
– Так же как слышу звонок его телефона. – Срезает с меня всё воодушевление и радость такой правдой жизни мой антипод. И я перевожу внимание на водительское место, где и обнаруживаю телефон Радара, который у него выпал из куртки, когда он выбирался из автомобиля.
– И что теперь будешь делать? – язвит мой антипод, наслаждаясь над всей этой тупиковой ситуацией.
– Телефон это ключ ко всем внутренним пружинам и путям дорогам человека. – Заявляю я, ничуть не удручённый этой находкой потери Радара. – С ним даже будет легче отыскать человека.
– Ну-ну, попробуй. – Усмехается мой антипод, как будто что-то побольше меня знает о Радаре.
И я пробую, открывая вкладку вызовов телефона, где и наталкиваюсь на полнейшую пустоту, за исключением моего звонка ему.
– И что это значит? – ничего не понимаю я.
– Чистота души. – Делает вот такое удивительное заявление мой антипод. – Которая характеризуется неисповедимостью своих движений и ходом жизни.
– И как это понимать ты мне объясни! – почему-то завожусь я, и при этом на самого себя, умника такого, по факту.
– Не привязан он здесь ни к чему и ни к кому. – Следует ответ.
А вот здесь я ловлю самого себя на противоречиях. – А как же мой номер. Он записан в его телефонной книжке? – делаю вот такое замечание я.
– Так ведь это ты сам и записал его. – Посылает меня в аут этим памятливым открытием внутренний голос. А я ведь и забыл, как действительно сам записал свой номер телефона в только что купленный со слов Радара им телефон. – У меня руки заняты, – держа в руках и в самом деле подтверждение своих слов в виде горячего, такого опасного на своё пачкание гамбургер, насыщенный различными соусами и кетчупами, подталкивает меня к этому процессу Радар, – да и телефон этот я купил в специальных целях.
– Каких? – спрашиваю я.
– Буду в него записывать самых для меня душевных людей.
– Ого! – удивляюсь я. – Я этого достоин?
– Настолько, что будешь в него записан первым. – Даёт ответ Радар.
– А не лучше было бы вставить вторую симку, и на неё записывать таких близких для людей? – интересуюсь я.
– Не хочется делить одно с другим. – Несколько туманно высказался он, но я его понял.
– Деля, ты делишь. – Даю такой же пространный ответ я.
– Ты меня понимаешь. – Усмехается Радар, протягивая мне телефон.
– И неужели, он больше никого в него не записал? – вопрошаю я, и начинаю внедряться в глубины сознания телефона Радара. Но не успеваю добраться до его телефонной книги, остановленный собой и одновременно своим внутренним голосом. – А не спешишь ли ты с выводами? – вот таким вопросом останавливаю я себя.
– С какими? – несколько туплю я в ответ.
– Ты сам знаешь. – Отвечаю я себе. И я знаю. И поэтому я убираю телефон себе в карман, решив дожидаться Радара столько, сколько будет считаться нормальным с перебором. И только после того, когда будет считаться, что вы, Радар, большой наглец, раз меня тут бросили на произвол своей судьбы, это где-то под утро, с сильного спросонья, я с какой это стати буду дальше охранять твой автомобиль, всё брошу и пойду домой досыпать свою усталость.