– А что тебя не устраивает? – прямо выносит ей мозг такой своей близорукостью этот он. – Это самый лучший ресторан. Или же ты предлагаешь остаться дома, где ты мне домашней пищи приготовишь.
А вот это уже ни в какие нравственные ворота и этические нормы не лезет. Это как ещё понимать его слова о месте женщине только на кухне. Он что, в ней только домработницу видит, без всяких перспектив роста. Охренеть не встать что за деспотическая личность. И у неё пропадает дар речи от переполнившего возмущения, но только на мгновение.
– Это на что вы тут таким хамским образом намекаете? – тональностью официоза, задаётся вопросом Она, всё-таки давая шанс на исправление своему попутавшему берега спутнику, показывая ему какая она сердечная и милосердная.
А он и не собирался ни на что тут намекать, а прямо ей сказал, что считал и думал. Вот только всё это подтверждать не самая разумная затея. Он отлично знал, как Она отреагирует на вот такую горькую для себя правду – готовить Она не умеет из чисто принципиальных соображений, против этого категорично выступает сообщество современных домохозяек, на которое Она подписана. И там настоятельно рекомендуется только одно готовить – своего партнёра к постановке к плите, и то в самом бюджетном варианте. Ну и то в том случае, если вам в жизни не сильно повезло, и ваш партнёр запредельный жмот, а уж только затем он не обладает достаточной материальной капитализацией, чтобы отвести вас в ресторан.
И ещё это сообщество современных домохозяек объясняет в своём руководстве по обретению счастья в семье – готовьтесь всегда к самому худшему варианту, что б затем не оказаться застанной врасплох вот такими удивительными взглядами на вас вашего нового знакомого, с перспективой стать для вас партнёром. Который вообразив себе и не пойми что, а скорей всего, в нём ещё не отжило своё традиционное воспитание, со своими стереотипами на ту, кто будет составлять его семейного счастье, и он посмеет требовать от вас ужина при свечах в домашних условиях, где отвечать за приготовление ужина будете именно вы. Вообще, охренел в предел подонок.
И видимо что-то подобное попытался навязать ей этот её партнёр, так ловко в себе скрывавший все эти деспотические взгляды на место женщины в семье – только на кухне, а уж затем только в кровати.
И его тщательно скрываемое под внешним недоумением и как вы могли такое обо мне подумать, притворство, сразу считывается ею. Но он всё равно пытается хитрить и её обдурить.
– Ни на что я не намекаю. – Ещё и возмущается этот неблагодарный тип, который должен радоваться такому для себя счастью, быть с такой красотой рядом, и не просто на посылках и финансовым кошельком, но с ним, между прочим, и советуются иногда что ей купить.
– Так говорите прямо, что хотели мне сказать. Неужели, что ваша финансовая состоятельность подорвана, и в этом вы меня вините. – Очень требовательна и фигурально выразительна Она, явно многое чего для себя подчеркнувшая из общества домохозяек, где на все случаи жизни для вас найдут верное решение и вас проконсультирует опытный коуч-юрист насчёт того как себя вести и что отвечать вашему домашнему тирану, возомнившему себя чуть ли не пупом земли. А если его настырность в плане утверждения своего авторитета и права первого слова в финансовых делах, объясняемое им попрёками вас в том, что вы живёте за его счёт, и всё вами на его деньги покупается, не утихомирится, то в таком случае, сообщество домохозяек может предложить вам услуги адвоката по разводам вот таких глюпих людей.
А вот тут он вдруг скрывается, и начинает нервно хлопать себя по карманам, сопровождая всё это удивительными физиогномическими лицевыми выражениями в сторону как мне всё осточертело и злобными заявлениями в сторону всех этих, столь необоснованных претензий с её стороны.
– А знаете, недолго осталось. – Вот такое он заявляет.
А Она всё-таки за него сильно переживает, раз сразу не идёт с ним на разрыв, давая ему очередной шанс на своё оправдание.
– Вы это о чём? – спрашивает Она.
– О боже! – хватается за голову он.
А Она вдруг берёт и подойдя к нему поближе, кладёт свою руку ему на голову, и как бы его успокаивает этим поглаживанием. И что удивительно, это его успокаивает.
– Тогда может пойдём. – Предлагает ей пройти в ресторан он.
Что ж, Она не против, хоть и находится в некотором сомнении, которое в ней выражается пожиманием плечами.
– Что опять не так? – с долей опасения и раздражения с какой это стати спрашивает он.
– А вам не будет жалко потратиться на меня? – задаётся вот таким заковыристым вопросом Она.
– Будет. – Как-то зло он ей отвечает, и не дожидаясь от неё ответа, чуть ли не забегает внутрь ресторана. Ну а ей не оставаться же здесь, к тому же её спутник может потеряться без неё. И Она следует вслед за ним.
– А это занимательно. – Усмехнулся я, начиная понимать принцип работы Радара. – Кстати, что-то он долго. – Но эта мысль не была мной развита, её перебил подъехавший к ресторану новый автомобиль. А вот этот автомобиль был не в пример ранее прибывшему своей люксовостью и капитализацией его владельцев прокачан. Уж очень основательно и дорогостояще он выглядел. И мои ожидания насчёт приехавших гостей на этом автомобиле были соотвествующе тому, что представлял из себя этот автомобиль.
И отчасти мои надежды на этот мой мировоззренческий счёт оправдались. Вышедший со стороны водительского места человек, выглядел очень отстранённо от посредственности бытия жизни, в сторону сторонения от неё (он её от себя лицезрел). Так он не по живому, чуть ли не мёртво смотрел от себя вокруг и как-то сквозь вас, что как-то даже не хотелось с ним встречаться взглядом и будет лучше поскорей пройти мимо него. А то и сам потеряешь жажду к жизни, насмотревшись на вот такое её непринятие по идеологическим соображениям – в ней ни вначале, ни в конце, нет ничего такого, что меня в ней за живое возьмёт и остановит; всё тут проходящее, и тогда зачем всё это бессмысленное дело продолжать.
А его спутница, как-то вдруг для меня объявившаяся, не слишком далеко от него ушла в плане быть не такой замершей в себе холодной истине, она была предельно замкнута на себе и холодна для внешнего мира, но не запредельно полностью, а в ней всё-таки проскальзывали нити жизни. И это мне удалось заметить тогда, когда она, как мне показалось, воспользовалась отвлечением своего спутника на передачу швейцару ключей от автомобиля, и бросила взгляд о помощи в мою сторону.
А я прямо обалдел и осел в себе от такой кричащей и просящей меня помощи действительности в её взгляде на меня. Но всё это длилось всего лишь мгновение, которого мне было мало, чтобы понять, всё это имело место в действительности или мне всё это привиделось, не зная никак чему отдать предпочтение. А второго шанса всё это распознать мне не дают. Эта ледяная пара заходит внутрь ресторана. А мне пришлось откинуться на спинку сиденья и начать пытаться разобраться в том, что сейчас тут такое со мной было, или не было. Где на первом настаивало моё желание романтических приключений, а на втором моё разумное бытиё.
Здесь я хотел себя поправить, усмехнувшись чудности своей и вообще человеческой фантазии, которая почему-то всегда ищет объяснения неизвестного в области сказочного и фантастического, заставляя разумное в себе посидеть на скамейке запасных, типа устал я от всего реального, дай мне хоть наедине с собой отдохнуть, что как раз и даёт вот такое отступление в сторону фантастического, как к опять и снова к моей неожиданности (а чьей же ещё?!), что, между прочим, очень даже отвечает моему мысленному отвлечению в сторону сказочности, как в боковое стекло двери с моей стороны вдруг раздаётся стук, и я в испуге одёргиваюсь в сторону от этой столь большой для меня неожиданности, как минимум, но при этом есть у меня и такое предположение, что тот, кто так нарушил мой покой своим стуком, определённо предполагал, что он наведёт страха и шороха в моей голове, когда вмешается в ход моей мысли, постучав.
А это всё меня наводит на мысль о том, что этим козлом может быть только Радар, решившим меня напугать. И я, всё это сообразив, с укоризной покачал головой в сторону непроглядной темноты из-за окна двери, где стоял, как мной решилось Радар, у кого возможно руки заняты были фаст-фудом, чтобы открыть дверь, вот он и постучал локтём в окно, чтобы я открыл ему дверь, и со смехом ему заявил о том, чтобы он как-нибудь сам попытался решить этот вопрос с открытием дверей.
Ну а Радар, что за упрямая сволочь, стоит на своём упрямстве упорно у дверей, да ещё в такой к ней предельной близости, что и понять нет никакой возможности нет, чего он добивается. И мне приходится идти ему навстречу в плане открыть окно с помощью стеклоподъёмника, чтобы через открытое окно, до него, глухого, донести свою мысль. И только я нажимаю на кнопку стеклоподъёмника и стекло начинает опускаться, как в него резко так влезает какой-то неопознанный мной предмет в виде балончика, на переднем крае которого находится направленное на меня жерло испускателя чего-то. И само собой мне не даётся совершенно никакого времени для понимания того, что это такое, и что значит выплеск мне прямо в лицо газа из этого баллончика. А хотя бы то, что меня не собираются спрашивать насчёт…Да на любой счёт! И точка.
О чём я хоть и не сразу догадался из-за невозможности прибегать к своему разуму в плане размышления и соображения, когда только отчасти пришёл в себя, сидя облокотившись спиной к какой-то затёртой и обшарпанной стене, но при этом будучи поставлен перед вот таким фактом своей действительности, где я без всякого умственного сопровождения своего осознания понял, что мне сейчас нужно полагаться только на самого себя в этом замызганном и таком промозглом в своей безлюдности проулке, где в тебе в геометрической прогрессии нарастает тревога и напряжение от такого своего одинокого нахождения не просто не пойми где, а на самом краю человеческого миропорядка, на границе перехода от твоего законного права понимания мироздания в глубины действия противоположного характера работы законов, а именно беззакония. И вела туда меня эта металлическая, в чёрном обрамлении дверь напротив меня.
[justify]В которую заходить, а тем более стучать, что б открыли, было последнее, что тебе, то есть мне, хотелось сделать. Но за твоей спиной, то есть опять за моей, что-то настолько пугающее и страшащее стояло, что у меня не было другого выхода, как поскорей оказаться по ту сторону этой двери. На пути к чему стояло прописанное на ней мелом условие открытия этих дверей. С которым мне и предлагалось