– Бредятина какая-то. – Первое, что пришло мне в голову при виде этой детской скороговорки. Само собой не учитывая глубинную составляющую всякой детской фантазии, которая черпает для себя сюжеты из чего-то такого смутного, потустороннего и мифологического, что является основой всех предтечь, и что видит детский ум, ближе всего находящийся к истокам человеческого разума и оснований для человеческого создания, то редко доступно взрослому человеку. И к детским фантазиям, в основе которых лежит не человеческий разум, занимающийся конструкционной деятельностью, а отрывки заложенных в человека его природных составляющих, нужно относиться со всей серьёзностью, а не кабы как, с высоты своего горделивого самоопределения считая, что всё лежит в плоскости разумного. Мол, эта скороговорка служит для работы над дикцией, и больше не для ничего. А если это всё так, то за этой дверью находится клуб людей-снобов с повышенной самооценкой, напыщенных и манерных господ, для которых на первом месте стоит ваше представление, и уж постарайтесь разговаривать без ошибок, чисто и без характерного вашей местности обитания говора.
А мне, знаете, плевать на выдвигаемые условия владельцами этого клуба снобов, и я специально буду искажать свой говор, к примеру, картавя или шепелявя, чтобы на ваши искажённые собственным недоразумением рожи посмотреть. И если бы меня сзади не подпирала тревожная неизбежность и страх чего-то необъяснимого, то пошёл бы я стороной отсюда. А так мне приходится стоять и начать соображать над тем, что этим напыщенным дебилам от меня тут надо. О чём я так и спросил громко вслух:
– И чего вам от меня надо?
И вот чёрт! До меня, из-за спины доносится ответ на этот мой запрос и вызов местной системе организации твоего самоопределения, вогнав меня в рефлексионный страх. – Очерти себя. – Каким-то объёмным и в тоже время низким голосом мне сзади нашептали этот ответ и понимание того, что мне лучше не оглядываться и не спрашивать, кто это там мне всё это нашептывает.
И я прислушиваюсь к стоящей угрозе в этом мне нашептывании, принявшись соображать над тем, что могло бы значить это очерти себя. И у меня прорывается вопрос. – И что?
На что мне дают подсказку. – Брось вызов местным словесным творцам.
Ну а это уже более ближе к пониманию того, что от меня требуется. К тому же я замечаю сбоку от двери привинченный к стенке лоток, в котором обнаруживаю мел само собой чёрного цвета, и как интересно им чертить по чёрной поверхности двери, то этим вопросом, как я уже понял, не нужно задаваться, а нужно действовать. И я, сообразив основную компоновку построения предложения, начинаю чертить на двери слова моего творческого выплеска.
«Чрезвычайно чокнутый человек очертил чумовой челенж», – ещё и прочитал я вбитое в анналы истории этой входной двери, поведавшей и впитавшей в себя всякого разумения, а ещё больше недоразумения, моё изречение.
– И что теперь? – задаюсь я вопросом.
А вот на него следует ответ уже со стороны двери, вдруг с лязгающим звуком приоткрывшейся. Я с осторожностью берусь за её ручку и начинаю приоткрывать дверь, заглядывая внутрь неё. Откуда на меня начинает обрушиваться звуковая объёмность, нашедшая, наконец-то, брешь в закрытом пространстве, ну а что насчёт визуальной картинки, то что я смог разглядеть в глубине внутреннего пространства клуба, прикрываемого этой дверью, то там, как это полагается для развлекательного клуба, всё менялось в цветовой динамичности, и в общем, следовало двигаться на ощупь и на доверии к тому, что ты всё-таки вступишь на пол, а не в какую-нибудь ловушку для твоих ног вначале, а затем уже для всего остального.
Здесь я, конечно, мог понабивать себе цену, задаваясь вопросом: «Идти или не идти?». Но я, заранее зная ответ на эту свою всего лишь заминку, сразу вступил внутрь и выдвинулся на свет, только на мгновение сжавшись от страха плечами, когда сзади до меня донёсся тяжёлый звук захлопнувшихся дверей, поди что замуровавших меня в этой точно преисподней. Ну а почему вход в клуб был обставлен так странно и не парадно, то объяснение этого лежит на поверхности. Я зашёл в клуб с чёрного входа, на что и намекалось надписью на этой двери. В неё мог войти человек только по своему соображению, а не как обычный, независимый от своего ума гость, привыкший рассчитывать на свои средства доставки от пункта «А» в пункт «Б», что по сути и является любое перемещение в пространстве.
Я же между тем, хоть и не имел точной цели направления своего пути, к своей новой неожиданности оказываюсь у стойки бара, где меня уже ждёт такой распорядительный и предприимчивый бармен, предвосхитивший все мои вопросы. – Прошу прощение за ожидание, вот ваш заказ. – Ставя передо мной полный бокал, ставит бармен меня в сложную ситуацию с непониманием происходящего. Это когда интересно я делал заказ? И что главное из того, что меня интересует, а что там в бокале? О чём я так и спрашиваю его с заговорщицким видом:
– И что там?
– Как и просили, – ответно заговорщицки подмигивая мне, говорит бармен, – приворотное средство.
А вот это очень и интригующе интересно. Я что, сам себя решил приворожить. Что какой-то нонсенс. И тогда получается, что я для кого-то сделал этот заказ. – И для кого? – задался было этим вопросом я, собравшись произвести рекогносцировку местности, как меня на этом этапе разворота в сторону общего зала перебивает появление рядом со мной у барной стойки заинтересованного в моём отвлечении в сторону себя человека. Который, следуя неким имевшимся у него основаниям и причинам быть со мной на дружеской ноге и запросто откровенным, без предварительного приветствия (как я понял, то этот этап мы прошли), сразу берёт меня в оборот своим интригующим заявлением, направленным в сторону одного из столиков в зале и заложенной в его словах мысли.
– Что, заметил? – задаётся сразу сходу вот таким вопросом Радар, как не трудно его различить по его голосу и его характерностью раздеталивания реальности.
– Что, заметил? – один в один повторяю я за ним вопрос, но он при этом несёт в себе совершенно другую смысловую нагрузку.
– Что она тебя заметила и из всех выделила. – Вот специально говорит загадками Радар, с одной стороны давая мне самому найти в этом зале под завязку наполненного людьми, ту, кто так в моём лице интересуется жизнь, а с другой стороны не ставя меня в узкие рамки одного лишь выбора. Мол, сам реши, кого тебе замечать или отталкивать своим невниманием, раз у вас нет общих взглядов на симпатию друг к другу.
Ну и я, отставляя в сторону всё меня волнующее по приходу сюда, плюс требование к Радару объяснить свою пропажу, – всё-таки интересно мне, как он сюда попал, через главный вход или чёрный, и если через чёрный, то, что он там написал? – начинаю искать в зале самую подходящую под определение Радара девушку. Которая, как утверждал Радар, а вот что за его утверждением скрывалось, его желание меня разыграть или просто его тупость, то это другой вопрос, меня из всех тут людей выделила в особую часть людей, с кем ей было бы интересно завести знакомство.
И я, хоть и с сомнением в честности Радара, для которого всё это только развлечение, разворачиваюсь в сторону начать поиск того, кто завладел уже моим вниманием, и кто должен тщательно это скрывать на первом этапе знакомства, только лёгким касательным взглядом в заинтересованную для себя сторону посматривая, и надо же?! Сразу наталкиваюсь на предельно ясный и открытый на меня взгляд красотки. Что несколько меня сбивает с уверенности и мысли. Теперь уже в той части, что не постановка ли всё это. Где Радар за моей спиной договорился со своей знакомой меня вот так смутить своим взглядом заинтересованности и таким образом меня разыграть на моих самых лучших чувствах.
– Тебе, Снежана, при твоей-то красоте, ничего не стоит одним волнующим взглядом на этого лопуха убить сразу двух зайцев. – Вот так, наверное, уговаривал эту Снежану Радар для осуществления своих коварных планов на свой счёт.
– Это ещё каких двух зайцев? – чего-то не поняла Снежана, чего ей тут предлагают сделать вдвойне за одну только оплату её услуг.
– Ну, во-первых, ты подтвердишь свою неотразимость для мужского пола, – начинает своё пояснение Радар и тут же перебивается недовольством Снежаны, теперь уже чего-то не понявшей, разве у вас, Радар, есть в этом плане сомнения.
– Я в тебе никогда не сомневался, Снежана, – даёт ответ Радар, – но есть в нашем мире такие самонадеянные и самовлюблённые люди, что они заслуживают того, чтобы получить для себя жизненный урок, который вы, Снежана, им и преподадите.
– Ролевые игры предлагаете. – Вот умеет Снежана смутить даже самый разумный ум.
– Ну, вы, Снежана, и скажите. – Смеётся Радар.
– Ну а вы, что на это скажите? – а вот Снежана на этот счёт всегда очень серьёзна, подбираясь пальчиками рук по локтю Радара вверх куда-то. И Радару приходится перехватывать её руку, чтобы через поцелуй её сильно не огорчать и привести к нужному результату.
– А твоя ролевая игра в данном случае будет иметь другую цель. – Говорит Радар.
– И какую же? – надув губки, вопрошает Снежана.
– Разыграем с ним шахматный гамбит. – Говорит Радар.
– А это ещё что такое? – задаётся вопросом Снежана, с подозрением на то, что тут из неё делают дуру, смотря на, нет ему никакого доверия теперь, Радара.
А Радар, даже не замечая эти тревожные признаки в лице Снежаны в сторону психануть, как само собой разумеющееся ей поясняет, что в шахматах (с этим вопросом у тебя уж точно нет пробелов) означает игровая комбинация под названием гамбит. И при этом пускается в объяснение без всякой задней мысли и соображения насчёт того, как этот его гамбит будет воспринят Снежаной. Кто, между прочим, – и очень странно, что Радар до сих пор этого в ней не заметил, – всё мерит по себе и принимает на свой личный счёт. И тогда как понимать такую его интеллектуальную слепоту в её сторону, где он Снежану, ладно уж что решил использовать в личных целях, но в таком качестве, что у Снежана прямо потеряла дар речи и яркость красок лица, охренев просто от такого себя применительного сравнения.
[justify]Но послушаем первоисточник, Радара, и посмотрим на него, как Снежана, что он в недрах своего бесчувственного сердца тут придумал, типа отталкиваясь от научных источников и