выбираться в случае чего. В своих силах он был относительно уверен, но делал поправку на действие наркотиков.
– Мне просто показалось, что ты тоже не любишь спать под дождем. Одно дело под ним погулять. А вот спать хочется в тепле и сухости, – и рыжий просто толкнул мужчину, повалив на что-то мягкое.
От этого падения вихрь пузырьков взорвался с новой силой. А ведь Мэл уже начал радоваться тому, что они проходят. Но нет! Мальчишке нужно было все испортить. Вот зря он сегодня вообще выходил из дома.. А, черт, не от него все зависело, так что оставалось лишь с этим смириться.
Мужчина слегка напрягся, все ожидая какой-нибудь гадости со стороны парнишки. Может, у него здесь дружки за углом, которые только и ждут, когда он отрубится или расслабится. А потом навалятся всей толпой с желанием какого-нибудь непотребства.
– Так, если планируешь продать мои органы, то я тебя разочарую. Я алкоголик с дурной наследственностью! – заявил Мэл, не в состоянии понять, что же задумал ребенок.
– Зачем мне твои органы? У меня и свои есть. И я ничего продавать не хочу, – ответил мальчишка, плюхнувшись на тряпки рядом с мужчиной. – Здесь просто тепло и сухо.
Стянув с себя мокрую одежду и откинув ее в сторону, оставаясь совершенно без всего, ибо нижнего белья у мальчишки не было, он зарылся в барахло, чтоб хоть немного согреться. Мэл последовал его примеру, впрочем, трусы он оставил, на всякий случай.
– Ты определенно странный парень, – проговорил мужчина, отодвинувшись от рыжего к стенке. – Не боишься, что я извращенец какой и сделаю с тобой чего нехорошее?
Но мальчишка ему не ответил, лишь придвинулся ближе, быстро заснув. Да и сам Мэл почувствовал, что его клонит в сон. Все же такая странная выдалась ночь, наполненная алкоголем и наркотиками, что его сознание отказывалось и дальше воспринимать действительность. Зевнув, он быстро провалился в радужные сны, обняв ребенка, словно плюшевого мишку. Рыжий не сопротивлялся, улыбаясь своим снам.
Утром первым проснулся Мэл, лежа на спине и ощущая дикую головную боль, словно он пил, как минимум, неделю не просыхая. Открыв глаза, мужчина не сразу понял, где он находится. Какое-то заброшенное помещение, залитое солнечным светом, с частично обвалившимися стенами, разрисованными неприличными надписями и… радужными пузырьками! Мэл зажмурился, чтоб отогнать видение, а потом снова открыл глаза, с облегчением понимая, что это просто рисунок на стене, а не вчерашние галлюцинации. Решив, что он вчера слегка перебрал со спиртным, а потому и завалился в этот бомжатник, он повернулся, намереваясь встать…
– Вот черт… – прошептал он. – Так ты не глюк...
В его объятиях спал вчерашний рыжий мальчишка, едва прикрытый старыми тряпками неизвестного происхождения. Только сейчас он осознал, что шрамов на теле парня значительно больше, чем ему показалось вчера ночью.. Особенно ужасал шрам вдоль позвоночника. Убедившись, что мальчишка спит, Мэл осторожно, чтоб не разбудить, убрал с него тряпки. Никаких грязных мыслей относительно парня у него не было, просто хотелось разглядеть шрам получше.
Страшная полоса от раны проходила вдоль всего позвоночника от самой шеи, грубая, словно сделанная в кустарных условиях. Остальные шрамы были ничуть не лучше этого, и покрывали почти все тело ребенка, словно его резали не один раз. Или даже просто собрали из разных частей. Мэл помотал гудящей головой, отгоняя такие мысли. Такое могло быть лишь в фильмах, но не в реальном мире.
Успокоившись, мужчина принялся будить ребенка. Чем гадать и строить фантастические предположения по поводу шрамов, проще было спросить его самого об этом напрямую.
– Давай, просыпайся, чудо, – Мэл его потряс слегка, заставляя выплыть из объятий Морфея.
– Что такое? Время кормежки? – рыжий нехотя приоткрыл один глаз, смотря на Мэла.
– Кормежки? Ты же не песик. Откуда таких слов нахватался? – даже слегка опешил мужчина, внимательно глядя на мальчишку, который все же начал просыпаться.
– А? Да, точно.. Я же теперь сам по себе, – он зевнул, стараясь не обращать внимания на громко урчащий живот и неприятное головокружение. – А ты кто?
– Что значит, кто я? Ты меня сам сюда вчера привел, – немного помрачнев, ответил Мэл. – Накормил какими-то конфетами с наркотой и притащил. Лучше расскажи, откуда такие шрамы?
– Мне бы… Не хотелось об этом говорить, – опустив голову, ответил мальчишка, кутаясь в тряпки, чуть дрожа.
– Я настаиваю, – не сдавался Мэл. У него уже закрадывались смутные подозрения относительно мальчишки. – Очень настаиваю.
– Нет.. Нет… Нельзя об этом говорить! – парнишка испуганно сжался на куче тряпья, обняв колени руками и немного раскачиваясь. – Тогда они придут… И вернут меня обратно. Я не хочу обратно! Совсем не хочу!
– Никто не придет. И ничего тебе не сделает. Обещаю, – твердо сказал Мэл, приобняв ребенка. Он не хотел его пугать. Наоборот, было желание защитить его, укрыть от опасностей. Видно же, что над мальчишкой издевались какие-то изверги. И ему удалось сбежать от них. Мэл чуть усмехнулся своим неожиданным мыслям. Он ведь не любил детей. Но этот рыжий вызвал в нем неведомые доселе чувства. Словно мальчишка был его сыном или младшим братом. – Если расскажешь, то я тебя вкусно покормлю.
– Это… Это очень больно, – все же ответил мальчишка, смотря испуганными зелеными глазами на мужчину. – Меня много раз резали, потом сшивали. Или не сшивали. Мне удалось сбежать… Я больше не хочу к ним назад!
– Кто с тобой это делал? – Мэл погладил ребенка по волосам, стараясь успокоить и показать, что бояться нечего.
– Я не знаю, они никогда не разговаривали со мной, – рыжий чуть всхлипнул. – Они всегда были в белом. Такие.. Халаты и маски. Но такие страшные. Они делали больно.
– Зачем? Зачем они так с тобой поступали? – в глазах мужчины вспыхнула ярость и ненависть к мучителям мальчишки. Какие-нибудь нелегальные хирурги пробовали на ребенке свои силы или, что еще хуже, забирали у мальчишки органы!
– Я не знаю, – пожал плечами парень. – Они никогда об этом не говорили. Они вообще нас не считали за людей. Всегда говорили, что мы просто этот… Материал. Вот. Образцы. У каждого был свой номер. Я триста пятьдесят четвертый.
– Кошмар какой-то. Бедный ребенок, – мрачно проговорил Мэл, прижав к себе мальчишку, отмечая, что тот весь горячий. – Да у тебя же жар! Где твои родные? Там, мама, папа. Может, еще какие родственники? Не можешь же ты здесь жить, в этом бомжатнике. Да еще и с температурой!
– У меня никого нет, – помотал головой мальчик, прикрыв глаза. – Я даже не знаю, где я. Но назад к ним я не хочу. Здесь тоже страшно. Но, хотя бы, не больно. Лучше я буду тут жить.
– Нет! Здесь нельзя жить, – отрезал Мэл, внимательно осматривая парня. – Антисанитария кругом сплошная. Да и тебе в больничку нужно. Я не умею лечить детей.
– Нет, нет! – замотал головой рыжий, зажмурившись. – Там страшно и больно! Я не хочу!
– Все будет хорошо. Там не больно, – попытался успокоить его мужчина, уже начиная жалеть, что вообще во все это ввязался. Но и оставить парня здесь он тоже уже не мог. – Или, может, отвести тебя в органы опеки? И непременно надо заявить в полицию. Пусть твоих мучителей найдут и посадят. Лучше на электрический стул… Хотя это только мечты.
– Ты обещал меня покормить, если я скажу откуда шрамы, – напомнил рыжий, не в силах совладать с урчащим от голода животом. – Если там есть еда, то пойдем.
– Еду мы тебе обязательно найдем, – пообещал Мэл, перебирая его спутанные рыжие волосы. – А еще там, в опеке, тебе могут найти хорошую семью. Будешь жить обычной жизнью, с мамой и папой, как и положено детям. Заведешь себе друзей и забудешь о пережитом кошмаре.
– Семья – это ведь хорошо? – спросил рыжик, высвободившись из объятий мужчины и, подобрав свою одежду, начал процесс одевания. – Я слышал, как эти, в белых халатах, говорили о своих семьях. Они всегда при этом улыбались.
– У меня ее нет, – вздохнул Мэл, наблюдая за ребенком, но сам пока еще не торопился вставать. Голова болела, и лишние движения делать не хотелось совсем. – Была, но кончилась. И, честно говоря, я не жалею об этом совершенно.
– Как это, кончилась? – не понял мальчишка, плюхнувшись рядом с ним. – Почему? И как это понять? Ну, что она вообще была. Наверно, у меня тоже была… Или все же не была…
– Я ушел из дома. Вообще, давно пора было это сделать, а я все медлил, – хмыкнул Мэл, прикрыв глаза. – А у тебя.. У тебя обязательно будет семья. Самая хорошая на свете. Нужно только немного подождать. Я тебе помогу.
– Ты потому был грустный вчера, что семья кончилась? – парень не особо понял то, что сказал ему мужчина про окончание его семьи, но искренне переживал за него. – Хочешь еще конфетку, чтоб не быть грустным?
– Нееет!!! – Мэл даже отпрыгнул в сторону, подтянув к себе свою одежду. – Мне твоих конфет на всю жизнь хватило!
– Они же вкусные, – рыжий парнишка достал одну из странных конфет и сунул ее в рот. – А еще смешные.
– Ты где их вообще нашел? – Мэл покосился на ребенка с подозрением, одеваясь. – Это же наркотик какой-то. Нельзя есть эту дрянь.
– Я их в ящике одного из тех людей взял. Ну, там, откуда я сбежал, – ответил мальчишка, которого уже заметно повело от наркотической конфетки. – Там их много было. И я их помню. Мне их иногда давали. Когда я себя плохо вел, чтоб не мешал и не плакал, когда маленький был.
– Я так и знал, что это какие-то наркотики! – воскликнул Мэл, вставая с импровизированной кровати и застегивая штаны. – Не ешь эту гадость. От них и заболеть можно. Да так, что потом не вылечат. Наркоманы очень плохо заканчивают свои дни.
– Но они ведь такие вкусные. Мне они очень нравятся, – улыбнулся мальчишка, достав из-под тряпок небольшой пакетик с остатками галюциногенной карамели. – И я уже почти все их съел. От них кушать меньше хочется.
– Вижу, что почти съел, – хмуро заметил Мэл, отбирая у ребенка конфеты. – Не все, что вкусно, одинаково полезно. Особенно для детей!
– Но ведь не выкидывать же их, – мальчишка не пожелал расставаться со сладостями. – Я их хочу. Они вкусные и веселые. Мне нравятся те картинки, что от них появляются. А вот без них как-то.. Все такое серое и унылое.
– Очевидно, тебе уже пора лечиться от зависимости. Пока окончательно не стал овощем, – твердо заявил мужчина, спрятав пакет в карман. Он чувствовал ответственность за судьбу мальчишки, раз уж он его подобрал.
– А что же тогда кушать? У меня кроме них ничего нет, – жалобно посмотрел на него ребенок, порываясь достать заветный пакет из кармана штанов Мэла.
Но мужчина не дал ему добраться до пакета с конфетами, перехватив его руку. Сложнее было устоять перед жалобным взглядом ребенка, клянчившего еще одну конфетку.
– У меня найдется немного мелочи. Должно хватить на хот-дог. Он гораздо вкуснее, чем эти опасные конфеты, – улыбнулся мужчина, потянув ребенка к выходу из подвала. Еще ведь надо было отвести его в больницу. Температура не спадала и вид у парнишки был слишком болезненный.
– Правда? Я никогда такого не кушал, – мальчишка прекратил попытки добраться до конфет и протянул руки для обещанного хот-дога.
– Сейчас, погоди минутку, дойдем до палатки и я куплю его. Тебе понравится, – засмеялся мужчина.
Они выбрались из подвала на улицу. Теперь Мэл
