Рассветные холмы

будешь разговаривать со следователем, а не со мной.
Она встала. Райнер попытался повернуть голову и очень удивился, что ему это удалось.
Здесь тоже не было окон. Для тюрьмы это даже удобно, не надо ставить сигнализацию, меньше шансов для побега… Только, похоже, у них любой дом – тюрьма.
Он внезапно обнаружил, что ему некуда торопиться и незачем жить. Пустота оказалась ещё хуже, чем смотревшая недавно в глаза смерть.
Он никогда не думал, что будет делать, если прекратит работу по переправке людей за Переход. Память холодно подсказала, что он просто запретил себе думать об этом, да и времени не было. Так же холодно и ровно пришло воспоминание о том, как он обещал очистить Переход от лондар к лету. Он рассмотрел его со всех сторон и не нашёл в душе ни малейшего желания делать это. Когда-то было – для кого. Лина? Будет чудо, если она придёт к Переходу в назначенный день. Скорее всего, её не пустят. Если вообще доживёт. Яростная обида рвалась из души, требовала выхода, расплаты за оскорбление… какой ещё расплаты? Навести лондар на след этого фанатика, который радостно умрёт, лишь бы не дать спастись другим? Райнера передёрнуло.
Дверь открылась.
-Доброй ночи, - вежливо поздоровался симпатичный лондар и присел на табуретку у кровати. – Арик Манийта, следователь.
Райнер кивнул.
-Вам повезло.
-Это я уже слышал.
-Вы считаете иначе?
-Да как сказать…
-Все доказательства налицо, вас осудят на… ну, самое большее, на полгода исправительных работ. Зачем вы это сделали?
-А что вы обо мне знаете?
-Во-первых, вы официально не существуете, - Арик улыбнулся. – В том посёлке, где вы совершили кражу, никто вас не знает, в более высоких инстанциях досье на вас нет. Вы вынырнули из ниоткуда ради того, чтобы украсть у водителя бумажник?
-Почти.
Райнер вдруг понял, что невольно поддаётся на доброжелательный тон Арика, что… что он уже пять лет не говорил ни с кем вот так – спокойно, чтобы над душой не висела опасность, чтобы не захлёстывала тревога за других. И неважно, что этот улыбчивый следователь собирается засадить его в тюрьму, и что он, в общем-то, враг. Враг – кому?..
-Ну хорошо, это во-первых. А что во-вторых?
-Во-вторых, мы изучили ваш снегоход, вернее, то, что от него осталось. Выяснили, что он тоже вам не принадлежит.
-Совершенно верно, - легко согласился Райнер. – А кому он принадлежит?
-Некоему Сариту Аидхе из Дарны. Вы проделали долгий путь за этим бумажником.
-Я так понимаю, вы уже побеседовали с хозяином снегохода?
-Да.
-И он рассказал вам о встрече со мной?
-В общих чертах.
Следователь замолчал. Райнер подумал, что у него, наверное, есть и третий пункт, но он ждёт разъяснения по двум первым, и решился.
-А что им может быть по закону за… встречу со мной?
Арик развёл руками.
-Люди – не граждане общества. Если бы ребята напали на лондар, то отвечали бы за разбой, а так…
Райнер тихо засмеялся.
-И вы будете утверждать, будто не знаете, кто я такой?
-О вас ходит много слухов и легенд, - Арик оставался серьёзен. – Если вы поможете уточнить, что из них правда, следствие будет вам признательно.
Райнеру показалось, что белые стены палаты исчезли, он снова в доме на окраине деревни, над ним стоят те четверо, а раненая рука заледенела от холода… Он судорожно втянул воздух.
-Неужто скостят срок? А может, вам надо ещё кое-что? Откуда ко мне шли люди, куда я их отправлял, а то и помощь в том, чтобы разыскать ушедших?
-Нет, - спокойно отозвался следователь. – Хотя это было бы неплохо – для вас же самого. Вы ведь теперь лондар, и все мы в одной лодке по части наличия человеческой крови в нашем рационе.
-Я в этом не уверен, - сквозь зубы выговорил Райнер. – Должны же порядочные люди как-то обходиться.
-Успокойтесь, - Арик вдруг положил ему руку на плечо. – Я понимаю, вы сейчас вовсе не благодарны судьбе за то, что выжили, но я уверен: настанет время, когда вы будете думать иначе.
Райнер решил не спорить.
-Вы очень оптимистичны, Арик.

***
Он никак не мог смириться с тем, что ему приходится пить кровь. Отвертеться не получалось: сиделка высилась над ним, как палач над жертвой, и тщательно выполняла свои обязанности по приведению пациента в норму. Для сиделки его терзания явно не были тайной, но от этого ничего не менялось. Оставалось только удивляться тому, как стремительно срастаются кости, и ждать суда. От постоянного пребывания в палате без окон он потерял чувство времени и нисколько не удивился бы, если бы вдруг услышал, что сидит тут уже несколько лет, хотя умом понимал, что так быть не может. Где-то снаружи вместе с его человеческой природой осталось сверкание снега под ярким солнцем, лазоревое ясное небо, птицы, чертящие в нём замысловатые узоры… Мир исчез. Остались только пустые стены, за пределами которых, тускло улыбаясь солнечными лучами, ждала Смерть. Ей было всё равно, кого ждать, преступников или заключённых, вечных детей или застывших стариков, - ей, в общем, всегда было всё равно, но раньше у её власти были хоть какие-то ограничения…
Райнер понимал, что напрямую лондар не будут ничего предпринимать. Они не знали, что он сейчас может и чего не может, - он и сам, по большому счёту, этого не знал, - но они должны были ждать его действий. До них, правда, должны были наступить суд, отбывание наказания и освобождение, так что  лондар явно располагали массой времени. Улыбчивый следователь больше не приходил, но Райнер мог поклясться, что его не собираются оставить в покое. Усыпить бдительность – да.
Когда ему наконец разрешили встать, первой пришла мысль о побеге. Тюрьма, как и все здания, перестраивалась для нужд лондар, тут обязаны были остаться какие-то лазейки… Райнер поднялся с кровати, пошатнулся и едва не рухнул обратно: не ожидал, что окажется настолько слаб. Идею о побеге пришлось отложить, да и предстояло подумать хорошенько, стоит ли добавлять себе времени отсидки ещё и за попытку бегства, ежели его поймают. В том, что поймают, Райнер не сомневался: лондар куда лучше ориентировались и в этих местах, и в жизни, в которую он только-только вступил.
Потом его перевели в камеру предварительного заключения, до суда оставалось не так много. Положенный по закону защитник оказался чуть ли не более симпатичным, чем следователь Арик Манийта, Райнер подумал, что в систему правосудия отбирают не только по профессиональным качествам, но и по внешним данным, дабы создавать нужное впечатление… Райнер честно сказал, что он не собирается спорить относительно бумажника, но насчёт угона снегохода он себя виновным не признаёт, поскольку с ним поступили совсем не по-человечески, и он должен был защищаться. Защитник снисходительно улыбнулся и ненавязчиво попытался убедить Райнера в преимуществах жизни лондар перед положением человека в изменившемся мире.
На суде он первым делом глянул в зал, - почему-то в голове сидела мысль, что он увидит Лину. Он пытался убедить себя, что это невозможно, что надо быть самоубийцей, чтобы явиться на процесс, да она и не знает наверняка, что с ним… разве что могла бы узнать об аварии – потом, задним числом, по следам на дороге. От этого навалилась тоска: а если она уверится в его гибели, то не придёт к Переходу… Он тряхнул головой. Глупо. Какой ещё Переход, какой первый день лета, он в тюрьме будет сидеть, а не гонять лондар по степям. Народу в зале было немного, дело не вызвало особого интереса: ну, случайно был пять лет человеком, всё равно ж сколько верёвочке ни виться…
И всё же на первом ряду нашлись знакомые лица. Сначала Райнер никак не мог сообразить, где он видел этих юнцов, но потом судья вызвал одного из них как свидетеля, и тот нахально пошёл излагать, как они отловили Райта и на основе его показаний – слово-то какое ввернул, Райнер только головой покачал – начали охоту на людей. Через полминуты ему уже хотелось избить наглого парня и перестрелять всё местное «правосудие». Да, действительно, люди здесь не то что не члены общества, а и вовсе что-то вроде непокорного скота, который необходимо держать в узде…
Защитник с тревогой нагнулся к нему, - видно, почувствовал неладное.
-Ничего, - Райнер жестом отстранил его, не дожидаясь вопроса. – Вот только не представляю, как вы собираетесь меня защищать, лондар же кругом правы.
-Сейчас и вы лондар, - возразил тот. – Поэтому ваш случай становится интересным прецедентом, и с этим можно долго работать…
-Долго? – в ужасе переспросил Райнер. – Вы хотите сказать, что эта канитель может затянуться?
-Я мог бы устроить хороший процесс и занять суд делом на пару лет, - защитник скромно поклонился. – Но не думаю, что это в ваших интересах.
Райнер с усмешкой бросил взгляд на Арика Манийту, который спокойно дожидался своей очереди.
-У меня интересов нет, в отличие от некоторых. А некоторым, как я полагаю, будет гораздо полезнее, если я поскорее отсижу своё и выйду на свободу.
Защитник то ли действительно не понял, то ли сделал вид.
Райнер чувствовал, что он абсолютно одинок, - как-то вдруг навалилось, и ему стали безразличны и наглые лондар, и вежливый следователь, и суд… За наглухо заделанными стенами здания суда бесилась ночная вьюга, мириады снежинок бились об убитые окна, а здесь ровно горел мёртвый свет.
Он почти не слышал, что говорят в зале, и внезапно наступившая тишина ударила по нервам. На него все смотрели, он понял, что от него чего-то ждут. Было неловко.
-Простите?
-Вам предоставляется последнее слово.
-Ах да…
Райнер встал. О своём последнем слове он вообще не думал, хотя было время, - просто не пришло в голову.
-Я не собираюсь спорить с вами и оспаривать приговор, - устало сказал он. – Если бы вы создали нормальные условия для жизни людей – не было бы этих краж, только и всего. Вы сами себя загнали в ловушку: человек не может быть донором постоянно, должны были бы знать, знания по медицине никто ж не отменял… Создавать новых лондар – себе дороже, вам не с кого будет получить кровь. Так что я не знаю, что с вами будет. Скорее всего, ничего хорошего. А жаль, среди вас попадаются неплохие люди…
Он махнул рукой и сел. Защитник и следователь взглянули на него одновременно и как-то одинаково: с сочувствием, что ли… Судья огласил приговор. Исправительные работы и заключение на полгода. Райнер машинально подумал о том, что из тюрьмы богачами не выходят, и надо будет искать какую-то работу или учиться воровать более эффективно.

***
До тюрьмы его везли довольно долго, судя по всему – куда-то в степи, далеко от города, где проходил суд. Когда в тюрьме привели на завтрак, он наконец разобрался, что кровь добавляют только в напитки. Сосед по камере, сидевший за растрату, покосился на то, как он оставил стакан нетронутым, но ничего не сказал, а потом Райнер увидел, как тот пьёт - потихоньку, с животной жадностью, пока никто ничего не сообразил. На работу надо было идти по морозному двору, небо едва-едва начало темнеть, Райнер незаметно захватил горсть снега, - очень хотелось пить. При распределении его отправили в тюремную библиотеку, он даже обрадовался, что туда мало кто будет приходить, и неизбежное общение с заключёнными сведётся к минимуму. Ожидания оправдались, он честно досидел до конца рабочего дня, потихоньку избавился от очередного стакана с кровью в обед и вернулся в камеру. Было скучно –