разбитый гравикар. При виде груды синего металла на глаза навернулись слёзы: машина с честью прошла войну с Империей, потом участвовала в борьбе с аксератским Орденом и по глупости погибла под самым обыкновенным обвалом.
— Куда это мы? – удивился Сайетрис.
— Вниз, — пояснил Милорд. – Возьмём на буксир этот столь драгоценный для Кэт металлолом.
— А разве его можно починить?
— Мне – можно.
Сайетрис покачал головой.
— Но зачем, Кэт? Проще же купить новый и не тратить время.
— Ну, у меня свободного времени предостаточно, — опередил меня лорд Эльснер. – Когда-то я мог отремонтировать практически всё, что угодно, и чем более вдребезги была разбита машина, тем больше был азарт снова заставить её работать.
Я хотела сказать ему что-то благодарственное – и осеклась, встретившись взглядом с Линном. Помнится, по тем же самым причинам, из-за которых я пожалела свой гравикар, он отвёз меня на остров Бессмертных, а в ответ вместо «спасибо» получил жестокий выговор. И чем я в таком случае лучше Тариэль, которая мне ни одного хорошего слова за спасение Йаллера так и не сказала?! Ох, надо вперёд быть внимательнее, а то что-то слишком много получается поводов для сожалений. Похоже, в контроле над эмоциями, о котором говорил Милорд, всё-таки есть смысл...
Уже перед самым вылетом на экране видеофона внезапно возник несколько растерянный Даниель и попросил подождать, потому что к экспедиции должен кое-кто присоединиться. Мы с Линном удивлённо переглянулись, так как никого не ждали.
Спустя несколько времени у звездолёта возник Скарвин. Пока он шёл к кораблю, я залюбовалась этим необычайным существом, — высокая фигура в чёрном, летящая походка, гордо вскинутая голова… Когда легендарный руниа поднялся на борт, я отвела взгляд от обзорных экранов и обнаружила, что всё это время Линн наблюдал не за гостем, а за мной.
— Проверяешь, воздействует ли он на меня?
Линн посмотрел в сторону и улыбнулся.
— И это тоже.
Скарвин занял кресло за моей спиной, я дала кораблю команду на взлёт. «Скиталец» послушно оторвался от пола, створки крыши посадочной площадки бесшумно разошлись, выпуская звездолёт. Миг – и корабль рванулся в родную стихию. К звёздам!
…Планета боругов засветилась точнёхонько перед носом звездолёта, и я заслужила одобрительный кивок Линна. Настроение резко скакнуло вверх: получить положительную оценку от человека с хиннервальской точностью, ничего себе! Теперь бы не зазнаться!
Нашей задачей была разведка ситуации с планетой, точнее – наблюдение за роботами, которые прекрасно знали своё дело и были предназначены для сбора данных об этой самой ситуации. Звездолёт совершил посадку, мы выпустили ораву роботов на землю, в воздух и в воду и предоставили им возможность работать.
Обзорные экраны явили настолько безрадостную картину, что мне уже через полминуты стало тошно: свинцово-серые тучи, абсолютно мёртвая земля без единой травинки, какой-то нескончаемый ветер и ощущение, что жизни здесь нет и никогда не было…
— Жизни нет, — согласно кивнул Скарвин, отчего я вздрогнула, а Линн обернулся. – Чувствуете?
Линн сдвинул брови, словно прислушиваясь к чему-то. Я попыталась понять, что он ищет.
— Никакой концентрации Силы, — наконец выдал даль Соль и взглянул на Скарвина, словно ища поддержки. – Но этого не может быть! Ведь школа магов не может возникнуть на таком пустом месте, для этого даже средней концентрации Силы недостаточно. А уж чтоб совсем её не было…
Он развёл руками. Я впервые видела Линна в такой растерянности.
— Скарвин, что всё это значит?
— Планета мертва.
— Ну, это давно ясно. Мы для того и прилетели, чтобы вернуть её к жизни.
— Ты не поняла. У планет, на которых есть жизнь, есть душа, — такая, как у меня, тебя, Линна. Кому-то дано родиться руниа, кому-то – человеком, боругом, ликсом. А кому-то – планетой. Если твоя душа уйдёт по Пути Умерших, бесполезно будет пытаться оживить тело.
В рубке «Скитальца» повисло тяжёлое молчание.
— Я посмотрел на старые видеозаписи с этой планеты, — продолжал Скарвин. – Она умирала долго, поэтому жизнь здесь давно уже приобрела болезненные, тусклые краски. Я подумал, что удар Империи стал для неё последней каплей, отчего душа и покинула тело. Сейчас я попытался позвать её, но ответа не было, — да и не могло быть.
Расстроенный Линн стиснул руки.
— Значит, всё напрасно? Мы зря затеяли это дело?
Скарвин некоторое время смотрел на мёртвый пейзаж на обзорных экранах. Затем перевёл взгляд на меня, — как будто ночь зажгла ласковые свечи, и стало тепло…
— Среди людей мне нет места, — неожиданно сказал он. – Ваше племя не только встало на ноги, но поднялось на крыло, и я не имею права вмешиваться в вашу жизнь. Возвращаться к руниа я не хочу.
Мы с Линном невольно встали: стало ясно, что он задумал. Горячая волна поднялась к горлу.
— Скарвин, нет! Это же смерть!
— Нет, ты не поняла. Я просто останусь здесь.
— Но погоди! – отчаянно сказала я. — Это значит, что тебя – такого, какой ты сейчас, – больше не будет?! Ты исчезнешь, ты станешь – этой планетой, ты будешь привязан к ней навечно?
Скарвин долго, долго смотрел мне в глаза.
— Нет. Всё не так. Не бойся за меня.
Он поднялся, — и мы расступились, давая ему дорогу.
Скарвин уходил, а мы всё смотрели ему вслед, пока руниа не скрылся за поворотом. Затем раскрылись одни двери, сомкнулись, потом другие. Линн кинулся к обзорным экранам, перенастроил их, и они показали высокую фигуру в чёрном на трапе звездолёта.
Когда Скарвин ступил на мёртвую землю, что-то дрогнуло в ней, всё небо от края до края перечеркнул широкий белый клинок молнии. Серые краски планеты потемнели и сгустились, как будто чернота одежд Скарвина стала переходить к самой земле, небу, воздуху… Руниа отходил всё дальше и дальше от «Скитальца», миг – и началось.
Землю прорезали пылающие трещины, молнии стали бить чаще. Линн спешно отдал приказ роботам-разведчикам: кому – возвращаться, кому – удалиться на безопасное расстояние. Серые краски исчезли, их сменил глубокий мрак, — а земля зарделась, как раскалённые уголья. Навсегда впечаталось в память: чёрные сапоги Скарвина на пылающей земле... Потом ярчайшая вспышка молнии на миг ослепила нас, в последний раз осветив фигуру руниа, — и всё пропало. На планете боругов наступила непроглядная ночь.
Я попыталась найти Скарвина с помощью сканера, но ничего не получилось: прибор отказывался работать из-за сильнейших электромагнитных возмущений. И тут мне стало страшно: а вдруг все приборы последуют примеру сканера, и мы здесь застрянем? Ясное дело, в обществе Линна я бы с удовольствием застряла где угодно, но не с таким же риском для жизни! Хорошо ещё, что на Артосе знают, куда мы полетели…
А потом стало ясно, что Скарвина нет, и что по планете идёт волна больших и малых землетрясений. Послушные разведчики быстро собрались, корабль взлетел, — а на душе было неспокойно и очень тоскливо.
Когда шквал землетрясений закончился, на планету пришла тишина, — а в эту тишину отправились упорные роботы. Поток данных от них направился в компьютер «Скитальца», а оттуда – дальше, на Артос. Видеофон ожил, зазвенели голоса учёных, которые требовали, указывали, руководили… Я вдруг вздрогнула.
— И как теперь сказать Йаллеру, что Скарвин…
— Я думаю, он знает, — синие глаза Линна подёрнулись дымкой печали. – Он ведь тоже руниа.
9.
Сияющие белизной стройные колонны, простор звёздного неба за огромными, во всю стену, окнами, переливающийся блеск люстр, музыка… Я впервые попала в зал приёмов артосской Академии и только теперь поняла: Даниель Озен правильно настаивал, что на открытие Центра по изучению Силы надо надеть вечернее платье.
Сюда съехалось множество народу, — я и представить себе не могла, что идея Тана Севийяра вызовет столь большой интерес. Сам автор идеи возвышался над группой коллег-гуманоидов, сиял во все стороны своей замечательной улыбкой и увлечённо беседовал с гостями, — видно, намечались перспективы. Мы с Линном и Милордом представляли, если можно так выразиться, боевое крыло организации, поскольку имели дело с Силой не в теории, а на практике. Лорд Эльснер старался держаться незаметно, Линн же, ставший одним из руководителей Центра, был на виду и принимал поздравления с назначением на этот пост. Когда стало ясно, что все гости уже собрались, в центре зала возник Даниель Озен с бокалом в руке, — как всегда, потрясающе одетый. Корреталь Артоса не хотел устраивать большого официоза и был краток.
— Друзья, — негромко сказал он, и всё стихло. – На нашей планете, да и вообще в Галактике, произошло важное событие. Точнее, оно происходит сейчас.
Все зааплодировали, Даниель улыбнулся.
— Дело не только в том, что Центр открывается на Артосе: изучение Силы и её проявлений – задача общегалактическая. Главное – другое. На протяжении тысячелетий для нас, простых жителей Галактики, Сила и, в особенности, существа, умеющие ею управлять, были источником страха. Что греха таить, они нередко доказывали, что страх этот оправдан. Но чаще пугающей была неизвестность. Все мы надеемся, что благодаря Центру этого страха больше не будет.
Ответом были аплодисменты. Даниель поднял бокал, к нему присоединились Линн и Севийяр, я тоже. Наши четыре бокала соприкоснулись, в воздухе поплыл тонкий серебристый звон. Милорд стоял в отдалении и поднял бокал в знак того, что он – с нами. Он улыбался, а в глазах его, кроме радости, стояло что-то ещё, очень важное, я попыталась подобрать к этому название – и поняла: так смотреть на жизнь вокруг, так ценить её может только человек, побывавший по ту сторону смерти и вернувшийся обратно.
— С началом, — сказал Севийяр.
Глаза его горели. Даниель посмотрел на часы.
— Мои поздравления, господа. Кэт, должен тебя предупредить: фанатики, вынесшие тебе смертный приговор, не собираются его отменять, так что будь осторожна.
Линн вздрогнул.
— Даниель, ну зачем сейчас-то!
— Затем, что в толпе надо быть особенно внимательным. Извините, — привычка. На место корреталя, знаете ли, всегда много претендентов. А теперь мне пора.
Линн, нахмурившись, некоторое время смотрел вслед Озену, потом перевёл взгляд на меня, — в синих глазах светилась тревога. Мне тоже было не по себе, но вокруг шумел праздник, хотелось встряхнуться и прогнать все неприятные мысли прочь.
— Добрый вечер, — раздалось совсем рядом.
— Йаллер! – обрадовался Севийяр.
— И не один, — руниа жестом указал на свою спутницу. – Тариэль захотела присоединиться к нам.
К людям, отметила я. Ледяного презрения к нашему племени больше не было в глазах красавицы-элиа, – неужели она действительно смягчилась? Или поняла что-то про жизнь, — ведь бывает и такое? И вдруг всю радость мою как рукой сняло: нахлынуло воспоминание о прощании со Скарвином на планете боругов. Йаллер понял.
— Не печалься. Он жив и на свободе. Просто пока он не сможет покидать ту планету. Но это временно. Если ты прилетишь туда, то встретишься с ним. Поверь, он нисколько не изменился с момента вашего расставания.
— Ты уверен?
— Да.
Я попробовала вникнуть в слова руниа, но получалось плохо. И вдруг меня осенило.
— Ты говорил с ним?!
Йаллер широко улыбнулся тому, что до меня всё-таки — дошло.
— Конечно. Он просил
