халат Юргена. – Так и отчалю, если кто со стороны увидит, меньше подозрений. Контрабандисты в халатах не работают. Ты мне деда помоги упаковать. – Ладно, пойдем.
Они вернулись в дом и отыскали большой пластиковый мешок для мусора. Он аккуратно отсоединил череп и вместе с фуражкой опустил его в распяленную Юргеном горловину. Снимая мундир, чтобы добраться до проволочных соединений, он нащупал в нагрудном кармане какую-то картонку и достал ее. Это оказался ветхий пропуск на аэродром, выданный Александру Рэнчу в 1936 году. – Что это? – спросил он. – А, дедово, - ухмыльнулся Юрген, - Все, что от него осталось. – Он что, летчиком был? – Ну, не настоящим летчиком, но самолет умел водить. В летный клуб он ходил в молодости. Тогда это модно было. Ну, я и сунул корочку в карман, чтоб уже все в куче было. Ну, ты загружай, не стой.
Они спустили яхту на воду. Она была очень красива в лунном свете, даже без парусов и с мачтой, уложенной вдоль борта. Ветер, однако, был крепким, и следовало торопиться, волна ощутимо терла судно о голый причал. – Ты можешь попасть в шторм, - сказал он. – Здесь не бывает настоящих штормов, старик, - ответил Юрген, - Это тебе не Атлантика. – В поселке услышат двигатель. – Ну и фиг с ними, пусть слышат. Что ты так волнуешься, старик? Позови, лучше, Диану, проводите, что ли. – Но Диана уже и сама приближалась к причалу. Тут он вспомнил, что останки Инги чуть было не уплыли с ее убийцей и, чертыхнувшись, полез в кок-пит, где едва не свернул себе шею, споткнувшись в темноте о мешок с костями старого Рэнча. Когда он вновь поднялся на палубу, то увидел, что Юрген подает руку Диане, которая перебирается на борт вслед за ним. – Зачем это? – крикнул он. – Ну, выпьем на дорожку, - ухмыльнулся Юрген, отступая к носу яхты, - А поехали со мной, ребята! – воскликнул он вдруг с наигранным весельем, - Прокатимся, а потом и яхту заберете, она стоит триста штук, ребята! – Никуда мы не покатим! – раздраженно ответил он, направляясь к Диане. – Но я вынужден настаивать, старик, - Юрген извлек из кармана халата «Вальтер», - Не могу же я допустить, чтобы в канале меня ждала морская полиция?
И сразу все стало на свои места. Вспышкой молнии к нему пришло понимание сути предыдущих событий, все выстроилось в логическую цепь. Стало очевидным, почему Юрген не ушел на яхте тайком. Стало очевидным, почему он не скрыл наличие раритета. Почему он выболтал убийство шведа. Все это не имело никакого значения. Почему он решил взять на борт двух беспаспортных пассажиров, можно было и не спрашивать – не нужны утопленникам паспорта. Старина Юрген не собирался ни с кем делиться. На яхте, стоимостью в триста тысяч, он увозил в свое светлое будущее антик, стоимостью в миллион, а также двадцать семь или больше тысяч долларов, украденных в доме – на карманные расходы. В любой точке света мог всплыть счастливый плэйбой Юрген или Пауль или Педро, оставив на дне мертвые якоря, связывавшие его с прошлым. О, нет, не придурок, совсем не придурок был старый, добрый Юрген с его косноязычием, с его слезами, соплями и бутылкой водки, зажатой в кулаке.
Он расхохотался. В другое время это ужасное открытие и близость неминуемой смерти могли бы ввергнуть его в тоску и панику. Но время стало другим, и он смеялся, смеялся и смеялся, а время несло его на крыльях нового восприятия, где Юрген с его миллионами и пистолетом был просто мошкой в потоке ветра.
- Ну вот, - Юрген неуверенно хохотнул, вторя ему, - Ты все понял, старик, все нормально, ты еще благодарить меня будешь. Я просто страхуюсь, понял? – он сбросил швартов и по дуге, держа пистолет у бедра, прошел к штурвалу, - Вы просто посидите там, на носу, - он показал стволом, - И все будет в порядке, ну мы же не враги. Но то, ведьма, - он посмотрел на улыбающуюся Диану, - Ну, Диана, - он попытался смягчить смешком грубость и страх, прозвучавшие в голосе, - Ты, все-таки, держись от меня подальше. Не хочу я, чтобы ты мне за спину заходила, понятно? – Понятно, - кивнула Диана, - Как скажешь, старик.
Юрген встал к штурвалу и включил двигатель, холодный ветер сразу почувствовался на ходу. На этой яхте не было рулевой кабины. Был съемный пластиковый колпак, но Юрген не позаботился его поставить. Теперь он стоял, гротескная фигура в распахнутом халате, открытый ветру и брызгам, но, кажется, ничего не замечал. Они присели за фальшбортом, у маленькой якорной лебедки. – Йа-а-ху-у-у! – заорал Юрген, увеличивая обороты, - Ну, кто скажет, что это плохо!
Эй, старик! – крикнул Юрген – Принеси из каюты бутылку джина, выпьем. Только не ищи помповик, я его выкинул. – Юрген говорил о ружье, которое Инга, обычно, держала на судне.
Спустившись в каюту, он быстро осмотрелся, вернул на место банку с пеплом, которую все еще держал в руках и откинул крышку рундука. «Моссберга», действительно, не было. Однако вряд ли Юрген на самом деле избавился от ценной вещи, которая могла еще пригодиться, вероятнее всего – перепрятал. Он усмехнулся. Он не чувствовал ни ярости, ни ненависти, ни даже раздражения. Эта игра забавляла его. Он был абсолютно уверен в том. Что очень скоро убьет Юргена. Сам.
Когда он поднялся на палубу, осторожный Юрген уже подготовился к встрече. Он закрепил штурвал и обе руки у него были свободны. Они мирно выпили – Тебе не о чем волноваться, старик, - увещевал Юрген, держась, однако, так, чтобы штурвал оставался между ними, - Там есть остров, в миле от фарватера всего. А на острове живут очень хорошие люди. Ты высадишь меня и спокойно пойдешь себе назад. А хочешь, оставайся, прекрасно проведем время, у меня там все схвачено, - он ухмыльнулся, видимо, что-то вспомнив, - И бабки есть. Ну, чего ты колотишься, старик? Ну, даже если и задержат, так что? Ну, заблудился, ну, паспорт забыл, подумаешь. – Слушая всю эту чушь и согласно кивая головой, он посмотрел на Диану. Ее глаза блестели в свете луны, волосы, поднятые ветром, стояли дыбом, по губам блуждала улыбка. Он перестал слышать бормотание Юргена. она представляла собой настолько завораживающее зрелище, а он был настолько поглощен им, что, если бы сознавал силу безмыслия, мог бы в мгновение ока пробыть Юргену голову бутылкой так, что тот не уловил бы даже его движения. Но он не сознавал. – Эй! Эй! – крикнул Юрген, - Ты что, заснул? – И момент был упущен. Он снова включился в поток реальности, каждое мгновение которой было таким вялотекущим по сравнению со скоростью только что пережитого им события, что он как бы врезался в бетонную стену. У него даже закружилась голова. – Что? – спросил он. – Курева принеси, старик! – крикнул Юрген, - в каюте.
В каюте он сразу направился к кушетке и поднял матрац. Хитрый Юрген оказался не столь уж хитер – «Моссберг» лежал там. Но и не столь уж глуп – магазин был пуст. Он передернул затвор и на кушетку выпал патрон. Он усмехнулся. Небрежность, возможно стоившая Инге жизни, теперь могла уравновесить весы справедливости. Но было одно существенное «но». Юрген стоял за рулевой колонкой, а грудь его прикрывали полукруглая приборная доска, расположенная под углом к палубе и штурвал. Свинцовая пуля, которой был снаряжен единственный патрон, учитывая темноту и качку, могла и не достичь цели. А следующий выстрел и семь его маленьких братцев будут за капитаном. Он начал лихорадочно распахивать дверцы встроенных шкафов.
Длина жизни измерялась в милях и стремительно сокращалась. Юрген до сих пор не отправил их за бор лишь потому, что ему требовалась глубина, трупы всплывают на мелководье. Естественная глубина этих вод не превышала пяти-восьми метров. А Фарватер потому и называли каналом, что это бы именно канал. Дно там было искусственно углублено драгами, чтобы могли пройти суда с низкой осадкой.
Вот оно! Коробка с ракетным пистолетом. Ракет, конечно, не было. Юрген позаботился об этом, да они были и не нужны. Он быстро отодрал от простыни ленту материи и, обмотав ею ружейный патрон, забил его в патронник ракетницы. – Ну, что ты там возишься, старик! – заорал Юрген. Он сунул пистолет за брючный пояс сзади, прикрыл рубашкой, схватил пачку сигарет и начал подниматься по лестнице. Пистолет ерзал, но времени укреплять его уже не было.
Юрген, держа руку в кармане, настороженно следил за его приближением. «Вальтер», конечно, уже был снят с предохранителя, шансы были не равны. Поэтому, он оставил первоначальное намерение выстрелить Юргену в живот, передавая сигареты. Он бы просто не успел выхвалить ракетницу. – Дай-ка бутылку, - сказал он небрежно, - Отнесу Диане выпить. – Конечно, возьми, - Юрген расплылся в улыбке, - Пусть хлебнет. – Поворачиваясь спиной и идя на нос, он мучительно ожидал, что Юрген увидит выпуклость у него под рубашкой. Но Юрген ничего не заметил в темноте.
Ситуация была абсурдной, как сама жизнь. Они выслеживали друг друга, и каждый из них рисковал перехитрить сам себя в этом смертельное скольжении по лезвию бритвы текущего момента, истонченному дефицитом времени. Но что, собственно, мешало Юргену пристрелить их прямо сейчас и бросить в канал потом? Или прикончить еще на берегу и уже холодными вывезти в море? Видимо, осторожность мешала. Чтобы не рисковать, осторожный Юрген рисковал сейчас жизнью. Ему должно было быть известно лучше, чем другим, что турбулентность от мощных винтов проходящих по каналу судов способна поднять утопленников с очень большой глубины. А груз имеет тенденцию слазить вместе с кожей, которая легко отслаивается в соленой воде. А пуля в животе автоматически переводит утопленников в разряд убиенных. Возможных осложнений и непременной грязной возни с трупами можно было легко избежать путем простой доставки живьем к месту погребения. После чего вступала в действие часть вторая плана, легко реализуемая, элегантная и плавно вытекающая из части первой. Перерывая дом в поисках денег и оружия, Юрген нашел ящик Пандоры. И обнаружил в нем упаковку 20%-го раствора морфия в ампулах. Содержимое трех ампул, принятое перорально, кого угодно могло ввести в блаженное состояние, полное чудесных грез, в котором так покойно отходить ко дну. Путем нехитрых манипуляций со шприцем, он изъял, не нарушая упаковки, часть джина из пол-литровой бутылки и заменил его субстанцией, из которой делаются мечты. Все остальное было легко. Он взял с собой единственную бутылку спиртного – эту бутылку. Разумеется, он не пил из нее, а только прикладывал к губам. А имитировать опьянение не требовалось, он и так был пьян.
Но все это не имело бы никакого смысла, если бы не мощнейший стимул – Диана. Дело в том, что Юрген был более чем 100% мачо и весь маскулинный набор: атлетическую фигуру, мощный половой аппарат, физическую храбрость и бычью тупость имел в преизбытке. В его предельном и замкнутом на себе мачизме, выпестованном примером деда, женщины, как сексуальные объекты и человеческие единицы не существовали. И этот плачущий тигр вынужден был в течение многих лет, подобно Гераклу, находится в рабстве у женщины. И дело было не только в том, что Инга в свое время вырвала его из лап полиции, в которые могла и вернуть в любой момент. И не только в том, что она содержала его, потакая его порокам. Самым травмирующим обстоятельством явилось то, что ему понравилось рабство, и он возненавидел себя за это. Он люто ненавидел Ингу за то,
