но следующим вечером они снова сидели за столиком уличного кафе на бульваре. Он был уже основательно пьян. – Мне сейчас не до книжки, - говорил он, - Моя жена умерла. Ее любовник пристрелил ее из мелкокалиберной винтовки. Как крысу. – Как это печально, - сказала она. – Что? – Их глаза встретились, его – пьяные и злые, ее – холодные, как голубой лед. - То, что она умерла, - спокойно ответила Диана, - Вам грустно? – Он пожал плечами, - Она была стервой. Большой стервой. Но она крепко и много раз помогала мне, - он поскреб щетину на щеке, - В моей многотрудной жизни. Впрочем, мы не жили вместе последние десять лет. – Но вы не были в разводе? – Нет, - он пожал плечами, - Сам не знаю, почему. Может быть, было просто лень. – У вас есть дети? – спросила она. – Была … дочь. Больше нет. – он посмотрел сквозь стакан в красный зрачок заходящего солнца. – Самоубийство. – Солнце закатывалось за крыши, напоследок пронзая лучами листву лип. Подкрадывались тени. – Вы исчезли так внезапно, - она промолчала, - Как будто, убежали. - И что теперь? – А что теперь? – он не хотел этого, но в его голосе прозвучала тоска, - Ублюдок в тюрьме, Инга в гробу, что может быть теперь? – Вы заплатили мне за рисунки, - напомнила она. – А, пропейте, - он махнул рукой, - Рукопись никуда не годится, Диана. И я знал это с самого начала. И вы, кстати, очень тонко мне намекнули на это, - он ухмыльнулся, - Я намерен переделать ее полностью. Аванс придется вернуть. Черт с ним, теперь я могу себе это позволить, - он помолчал, глядя в пустой стакан, - У Инги не осталось наследников, видите ли. Кроме меня. Надо ехать и заниматься ее домом. Сейчас там присматривает человек. Из местных, но это не может продолжаться до бесконечности. Да и как он присматривает? – он помолчал, щурясь на умирающее солнце, - Я не могу продать дом, даже, если бы и захотел, наследник вступает в права только через шесть месяцев. Но я не хочу. – Почему он ее убил? – спросила Диана. – Неизвестно. Он просто подошел и выстрелил ей в сердце из винтовки. Его задержали, когда он сидел на ступеньках крыльца и пил виски из бутылки. – Вам не будет страшновато там? – спросила она.
-Ха. Ха. – ответил он раздельно и вдруг взгляд его оживился, - Послушайте, поедемте со мной. Там скучновато, но комфортабельно. Я буду работать над рукописью, вы – рисовать, причем, все, что угодно. Там чудесные морские пейзажи. - Где этот дом? – спросила она. – На Побережье.
Глава 4
Дом был огромен и на редкость уродлив, то ли разбойничий притон, то ли портовый склад. Он был выстроен из дикого серого камня с вкраплениями красной, спекшейся от старости кирпичной кладки. Никто никогда и не думал его штукатурить. Прямо из стены под крышей торчали балки, мощные деревянные брусья, серые от солнца и соли. Крыша была покрыта старинной розовой черепицей, пористой, в четыре пальца толщиной, каждый лист килограммов в шестнадцать весом. Дом стоял не далее, чем в тридцати метрах от линии прибоя. Прямо из воды, рядом с деревянным причалом выходила пара узких, заржавленных рельсов и, утопая в песке, исчезала под створками высоких ворот, врезанных в каменную стену.
- Там, - он махнул рукой в сторону ворот, - Есть лебедка. На эти рельсы ставится специальная тележка и на ней втаскивали внутрь лодки. Сейчас там стоит яхта Инги. – С моря дул сильный, порывистый ветер и было совсем не тепло. Они стояли у причала, рассматривая дом с некоторого расстояния. Громко кричали чайки.
Перед этим они заехали в рыбачий поселок, к человеку, который, вроде как, присматривал за домом. Навстречу им вышел веселый старикан в тельняшке под черным морским кителем, с сияющей лысиной и в хорошем подпитии. Явно не понимая или забыв, что имеет дело со скорбящим вдовцом он, вручая ключ и получая свою мзду, пожелал им хорошо провести время.
Теперь, совершив обход дома по периметру и вдоволь налюбовавшись скудной, пустынной местностью, они готовились войти в дом.
- Что ее заставило выбрать такое место для жилья? – спросила Диана. – Не ее, - он помотал головой, пытаясь прикурить на ветру, - Это я нашел старый лодочный сарай, я начал перестраивать его. А потом Инга выгнала меня. Это ведь она оплачивала проект. Так что, я толком и не знаю, что там внутри, - он прикурил, наконец, и выпустил клуб дыма, который был моментально унесен пронизывающим ветром. – Да она и не жила здесь. Это была база. Для летнего кайфа, для яхты. Жила-то она, в основном, в Швеции, в Италии иногда. Но, - он поднял вверх два пальца с быстро оплывающей на ветру сигаретой, - Была причина, по которой она возвращалась сюда всегда. Там, - он махнул рукой в сторону моря, - Под слоем песка – грязь, - он ухмыльнулся, - Да, грязь. Плейстоцен или что-то вроде того. Лечит все болезни. А Инга, старая дура, в тридцать пять лет имела глупость разбиться на мотоцикле. По пьянке. У нее было штук десять переломов. Вот она и приползала сюда лечиться. Ладно, пошли в дом.
Первое, что они увидели, войдя в холл, был скелет, облаченный в форму летчика «Люфтваффе» времен нацизма. Собственно, от формы остались одни ошметья, материал был изъеден не только временем, но, похоже и солью и водой, однако, знаки различия оставались вполне узнаваемыми. Особенно впечатляла ссохшаяся фуражка с высокой тульей, надвинутая до глазных орбит черепа. А глазные орбиты были почему-то замазаны глиной. Очень старой глиной.
- Ничего себе, вкусы, - пробормотал он, рассматривая оскаленную челюсть, в которой еще сохранились две золотые коронки.
Скелет стоял у подножия винтовой лестницы из кованого железа, ведущей куда-то наверх. Вся стена, слева от входа до самого потолка была выложена круглым морским булыжником и в ней зияла пасть камина. Стена справа была из полированного кирпича цвета бычьей крови, в нее была врезана крепкая дубовая дверь с медными накладками за которой, видимо, находился ангар.
Бывшая хозяйка совсем не утруждала себя поиском уютных уголков и организацией приватных местечек, весь дом или, во всяком случае, первый этаж, представлял собой одну большую комнату: в одном углу – гостиная с камином и креслами, в другом – сияющая хромом кухня. Душевая кабина, ванна, унитаз и биде располагались попросту, без затей, за пластиковой занавеской. Впрочем, чуть позже, в северном углу, за стеной из дубового бруса, они обнаружили весьма приличную сауну, питаемую равно как деревом, так и электричеством. Пол в части, примыкающей ко входу и к камину, был выложен плитами серого гранита, все остальное пространство представляло собой палубу из полированного светлого дуба. Потолок из того же материала был низок, отчего большая комната казалась еще больше.
- Первое, что надо сделать, - сказал он, уверенно направляясь к стене из морского валуна, - Это найти бар и выпить. Если старикан не сделал этого раньше. – Примерившись, он потянул за бра в виде бронзового факела и в, казалось бы, сплошной стене открылась дверца. – Вот! – он торжествующе показал Диане бутылку виски, - они не все вылакали.
- Пока еще рано включать отопление, - говорил он, разливая виски в хрустальные стаканы, взятые из буфета на кухне, - Но, оно есть. В ангаре – котел, генератор и водонагреватель. Это то, что я успел сделать, пока меня отсюда не выкинули. Осенью здесь холодно, сыро, с моря всегда дует ветер. – Они си дели в креслах у холодного камина, в котором ветер завывал вполне зловеще, хотя, было всего лишь начало сентября. – Вода у нас своя, артезианская, - продолжал он, - Здесь, - он топнул ногой в пол, - Нельзя было пробить скважину. Слишком близко к морю. Поэтому она там, - он махнул рукой, - Метрах в ста от дома, - он ухмыльнулся, - На моей земле. Вода поднимается электронасосом и подается сюда по водоводу. Вода, правда, так себе, солоноватая. Но чистая, есть фильтр. – он откинулся на спинку кресла, - Там же, рядом со скважиной, ветрогенеротор, вы видели его. Когда начнутся настоящие штормы, он будет давать энергию для всего дома. Это важно, потому, что провода, вероятней всего, оборвет. Осенью или зимой. И весь поселок будет сидеть без света. – Я вижу, вы неплохо ориентируетесь в обстановке, - сказала Диана. – О, да, - ответил он, - Я был тут пару раз в гостях. Правда, дальше холла меня не пускали. Я спал вон там, - он кивнул на широкий диван, обтянутый бежевой кожей, - Поэтому, понятия не имею, что там наверху, - он ткнул пальцем в потолок. – Там были апартаменты баронессы. Пойдемте, посмотрим? Надо же как-то устраиваться.
Второй этаж представлял собой огромную мансарду, полностью выполненную из светлых пород дерева и освещенную двумя торцовыми окнами. Хозяйка и здесь не изменила своим вкусам – никаких внутренних стен не было. Зато были складные деревянные ширмы, с помощь которых можно было делить пространство как угодно. Здесь присутствовала роскошная кровать, к которой не подходило название двуспальной, на ней могли свободно разместиться человек пять, большой комод красного дерева, видимо, для белья и три кровати поменьше, разбросанные в полном беспорядке, как будто их оставили, так и не найдя им места. Все помещение напоминало нечто среднее между хореографическим залом и общежитием. Впечатление нарушал лишь черный кожаный ошейник, скрючившийся посреди комнаты.
В эту первую ночь он так долго лежал без сна, слушая вой ветра за стеной, что пришлось спуститься вниз и выпить хорошую порцию виски. Но и после этого он долго не мог заснуть, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Эта непостижимая девка за ширмой безумно притягивала его. Но было что-то еще. Он боялся признаться самому себе, что боится ее. Он провалился в черный омут сна, так и не решив, чего он хочет.
Глава 5
Следующий день выдался холодным, но очень ясным, солнечным. Они стояли в ангаре с настежь распахнутыми воротами, чтобы было больше света. – У вашей жены были мужские вкусы, - сказала она, рассматривая здоровенный внедорожник «Хаммер», черный, как глыба мрака. «Тойотка», на которой они приехали, выглядела маленькой птичкой рядом с ним. – Точно, - кивнул он, - И не только в том, что касается автомобилей. Я убежден, что она, пардон, трахала Юргена в задницу любым подходящим предметом или даже просто пальцами. Она и со мной пыталась проделывать эти штуки, но у меня, знаете ли, слишком тонкая натура для таких вещей. – Юрген - это ее любовник? – Да. – Вы были с ним знакомы? – Да. – И какие у вас были отношения? – Вполне нормальные. Не ревновать же было его к Инге. Я даже симпатизировал ему. – Сколько ему было лет? – Лет тридцать пять, я думаю. Но почему было? – он усмехнулся, - Юрген жив, здоров и получит не более трех лет за убийство в состоянии аффекта. А может и вообще ничего. Если адвокаты докажут, что мерзкая старуха держала его в рабстве. А оно так и было. – Они замолчали, обходя яхту по периметру. Это было внушительное зрелище. Диана никогда не думала, что такое количество дерева можно отполировать, отлакировать и довести до такого совершенства. – Сколько лет было Инге? – спросила она. – Сорок семь. – Она была богата? – По моим и вашим меркам – очень богата. – А чем она занималась? – Ничем не занималась. – Что, вообще ничем? – Ну, в молодости она была моделью. Представляете, Инга – моделью! – А что в этом странного? – Ах, ну да, я забыл, вы же ее не видели. Дело в том, что в последние годы она была похожа на
