пучину. С неба падали горящие стальные птицы и расшибались о землю. С ревом вздымались в стратосферу баллистические ракеты, чтобы упасть на других континентах или на ту же искореженную землю, которая их породила. Миллионные толпы людей вздымали руки к пылающим небесам, в которых не было Бога.
И где-то на пределе сознания тонкий-тонкий голосок повторял, как на заезженной пластинке: Вам нравится? Вам нравится? Вам нравится?
Глава 11
Он проснулся в своей кровати, и некоторое время лежал, собирая расползающееся сознание. Было утро, в окно падал столб солнечного света. Голова болела, во рту ощущалась сухость, как после попойки. Он встал и заглянул за ширму. Дианы там не было. Стараясь не шуметь, он спустился вниз. Холл был пуст. Он прошел в каминный угол и опустился на колени. Рассматривая пол в том месте, где кровь капала из разбитой Юргеновой головы. Ничего там не было.
- Что вы делаете? – Он вздрогнул и обернулся. На этот раз Диана не была голой. Она была в своем черном кимоно и вытирала волосы полотенцем, стоя на пороге распахнутой двери. – Где Юрген? – сказал он, едва ворочая языком. – Юрген? Это тот парень, что жил с вашей женой? – Да. Юрген. Он был здесь, - натужно вымолвил он. – Вы что, с ума сошли? Откуда ему быть здесь, он же в тюрьме. – Она подошла и присела рядом с ним на корточки, - О, да вы больны. Вы неважно выглядите. – Он поднялся на ноги, и она поднялась вместе с ним. Его покачивало. – Что здесь было… вчера? – Да ничего не было. Вы сильно устали после прогулки, даже отказались поужинать со мной. А потом выпили полный стакан водки и завалились спать. – Он упал в кресло. Голова пылала, не только вчерашний, но и сегодняшний день начал расплываться в его глазах. – Я, кажется, заболел, - сказал он. – Да, я вижу. Вы заболеваете от ерунды, вам надо заняться своим здоровьем.
С трудом позавтракав, он решил полечиться известным способом и направился к бару. – Не надо этого, - сказала Диана ему в спину, - Лучше не будет, будет хуже. – Он остановился, - Это почему? – Вы можете припомнить хотя бы один случай из вашей жизни, когда вам помогла водка? – ответила она вопросом на вопрос. Он честно попытался. И не припомнил. – Вы не из тех людей, которым помогает алкоголь, - сказала она, - Я сделаю вам отвар из шиповника. Здесь его полно. Вы знаете, что шиповник ближайший родственник чая? – Знаю, - вяло кивнул он, - Из семейства камелиевых. – Правильно. Его надо заваривать с листьями, свежим, лучше всего в термосе вместе с чаем и пить горячим через час-полтора. А еще я рекомендую вам сауну.
Кто знает, куда бы завели его размышления о вчерашнем вечере или вчерашнем кошмаре, но Диана ни на секунду не оставляла его одного и ни на секунду не давала возможности погрузиться в саморефлексию. Даже шиповник, как оказалось, был уже собран и только ждал, чтобы его приготовили. Он пытался протестовать против сауны, мотивируя это тем, что плохо переносит ее, но вскоре уже сидел напротив Дианы в раскаленной деревянной коробке и истекал горячим потом. Некоторым странным образом его рефлекторно восставший член, ощущаемый, как нечто самостоятельное, ничуть не смущал его, некоторым странным образом Диана с непринужденно раздвинутыми коленями подтянутых к груди ног ничуть не выглядела вульгарно и только некто, бодрствующий на периферии его сознания, с легким удивлением отмечал, как по-девичьи плотно сжаты ее половые губы, как правилен розово-коричневый треугольник, окружающий ее анус.
- Суть человека – огонь, - говорила Диана, Диана Пенорожденная, с улыбкой следя за его взглядом, - Внешний жар приближает человека к его внутренней сути. Индейские аскеты сидят меж четырех костров, расположенных крестообразно, это называется тапас-медитация, огненная медитация. Северные язычники использовали баню с той же целью. Баня была сакральным местом. Отголоски этого сохранились в легендах по сей день. – А веники зачем? – почти засыпая, спросил он. – Не веники. Розги. Дверь, за которой – истинный бог, запечатана тремя печатями, две из которых охраняются неведением, третья – страхом. А вход – это сам великий ужас – смерть. Человек не знает, что жар срывает первую печать. Человек не знает, что секс срывает вторую печать. Человек боится боли, срывающей третью печать. Поэтому он всю жизнь скулит под дверью, как побитая собака. Но древние знали секрет. Они использовали жар, нагревая баню. Они использовали боль, причиняемую розгами. Они использовали секс, практикуя в банк ритуальные совокупления, - она расхохоталась, заставив его вздрогнуть, - Кое-где это бессознательно делают и по сей день. – Почему же не результата? – спросил он, слегка оживляясь. – Потому, что нет ритуального сознания. Сексуальный ритуалист – это мастурбатор. – Как это может быть? – Он концентрируется на одном телесном ощущении – ощущении своего полового органа. Он удерживает в сознании один образ – сексуальный. Нет других ощущений, нет других мыслей. Это и есть медитация. Онанирующий человек – это религиозный человек. Разумеется, - она усмехнулась, - Если он понимает, что делает. В этом случае его член становится башней, соединяющей его с Богом. Или кнопкой, если речь идет о клиторе, - она неудержимо расхохоталась, мотая мокрыми волосами и роняя капли пота между расставленных ног. – Амазонки, - сказала она, отсмеявшись и отбрасывая назад белокурые пряди, - Использовали вместо бани ящик. – Ящик? – Да, ящик. На деревянную раму с четырех сторон натягивали шкуры и выставляли на солнце, а внутрь закладывали разные ароматические травы, полынь и амброзию в основном. – Амброзия вызывает аллергию – Глупости. Почему вы думаете, древние называли ее «амброзия», то есть, напиток богов. А не, скажем, «чертова трава»? Потому, что при правильном ритуальном использовании она способна расширить сознание до уровня богов. Ангажированные медики клевещут на нее, чтобы удерживать людей от экспериментов, которые выведут их из-под контроля тех, кто их контролирует. – Вы анархистка? – спросил он, сильно заинтересованный. – Нет. Анархисты смешны, потому, что гнилое дерево упадет само собой. Мне нет дела до анархизма, - Диана выдержала паузу, - Мне есть дело до вас и до себя, - Она легла на спину, заложив руки за голову, ее груди были – как у мраморной статуи, а волосы под мышками – белокуры и густы. – Зимой, - сказала она, - Амазонки использовали вместо ящиков шатры. – Каким образом? – Натягивали шатер из шкур с отверстием для дыма наверху. Внутри, в специальном очаге, разводили огонь и закладывали в него камни. Когда огонь прогорал, в шатре уже было достаточно жарко, а камни раскалялись. Тогда отверстие в потолке закрывали и бросали на камни ферментированную коноплю. – Ничего себе, - усмехнулся он, - Это как же можно было обдолбаться в такой курильне! – Можно было, - Диана согласно кивнула. – Но в таких случаях все зависит от намерения. С чем вы приступаете, то вы и получаете. Кроме того, конопля имеет одно таинственное свойство, - Диана перевернулась на бок и линия ее бедра стала подобна контуру алебастровой амфоры, - Она не действует, если вы этого не хотите. Она действует только тогда, когда вы желаете ее. Как женщину. Так же, как вы сейчас желаете меня, - она улыбнулась и приподняла бедро, открывая лоно. – Я не желаю вас, - медленно сказал он, опуская глаза в пол, - Я восхищаюсь вами. – Неправда. Вы восхищаетесь вашим восхищением, волк нашел осколок зеркала в мусорной куче. Знаете ли вы, почему красота так неуловима? – Почему? – жадно спросил он, поскольку ее слова были эхом его мыслей. – Потому, что она не существует нигде, кроме вашего сознания. Сколько граней у листа конопли? – неожиданно спросила она, садясь в позу «лотос». – Семь, - подумав, ответил он, несколько озадаченный. – Верно. Древние называли человека «растение с семью лепестками», потому, что куст конопли – это аналог человека в растительном царстве. Но не всякого человека. Есть люди с пятью, тремя и даже одним лепестком. Поэтому одни люди могут пить водку, а других она убивает. Одни люди невосприимчивы к красоте, а других – Диана усмехнулась, - Красота поражает, как молния.
Вопреки своим ожиданиям, после сауны он действительно почувствовал себя лучше. Возможно, помог жар. А может быть, его предстательная железа, стимулированная присутствием Дианы, выбросила в кровь ударное количество половых гормонов, пришпоривших его нервную систему. Как бы то ни было, но он ощущал себя почти здоровым, хотя и не рискнул нырять в холодную морскую воду вместе с Дианой. Странная галлюцинация прошедшей ночи поблекла и стала тем, чем была – странной галлюцинацией. Теперь он сидел в каминном углу и допивал вторую чашку горячего настоя, приготовленного Дианой.
- У вас есть бинокль? – она вошла в холл, бело-розовая от жара и холода, черный шелк кимоно прилип к влажному телу. – Есть. А зачем? – Там что-то случилось в поселке. Народ собрался на берегу.
Они взяли бинокль и прошли на второй этаж, к окну из которого был виден поселок.
Люди толпились у самой воды, вокруг длинного тюка, обмотанного зеленой рыбачьей сетью. Вот кто-то отошел в сторону, освободив обзор, и стали видны босые человеческие ноги, торчащие из тюка. – Утопленник, - сказал он, передавая бинокль Диане и продолжая смотреть в окно: из поселка по короткой дороге к дому уже пылил автомобиль.
Они не успели обменяться мнениями, они едва успели спуститься в холл, как автомобиль остановился у дома и из него выбрался мрачный лысый человек с черной папкой под мышкой.
Глава 12
- Тело выглядит так, - говорил следователь, - как будто по нему проехал асфальтоукладочный каток, все ребра сломаны. – Но как вы можете быть уверены… - начал, было, он. – Вот снимки, сделанные в психиатрической больнице, - перебил следователь, бросая на стол фотографии. На одной густо заросший рыжим волосом, голый Юрген тупо пялился в объектив. На его груди четко была видна татуировка, красно-сине-черный дракон, спускающийся с правого плеча. На другой Юрген стоял в профиль, на левом его предплечье синела еще одна татуировка, русалка с черепом вместо лица и вздыбленными змеями вместо волос. – А вот фотографии, которые я сделал только что, - продолжил следователь, бросая сверху пару свежих кодаковских снимков. На одном была бледная, рыжеволосая грудь с тем же драконом, но в пятнах кровоподтеков. На другом, отдельно, рука с русалкой. – И еще у него был шрам на левом предплечье, - сказал следователь, - Вот этот шрам. – На третьем фото был виден узкий, белый шрам, змеящийся от запястья и почти до локтя сфотографированной руки. Он хорошо помнил этот шрам. Он присутствовал при том, как в Гамбурге пьяный американский солдат поранил Юргена осколком бутылки. – Мы пока еще не идентифицировали отпечатки пальцев, - сказал следователь, - Но у меня нет никаких сомнений. Это Юрген Рэнч. Рыбаки нашли его на рассвете, в пяти километрах от поселка и в километре от берега. Без головы. Тело запуталось в сетях. Как он мог туда попасть? – Вы у меня спрашиваете? – удивился он, - Это вы его арестовали, вы держали его в тюрьме или где там. Откуда мне знать? – Рэнч сбежал из психиатрической больницы вчера утром, - сказал следователь. Пожевал губами и спросил напрямую, - Он не приходил сюда, к вам? – Вы сто?
