закрывшись рукой, сказала:
- Да Федька я Басманов, Федька! Не губи, Темрюкович, за зря!
- Федька?! – удивлённо спросил царь.
- Не вели казнить, батюшка, холопа твоего верного. Ничего скверного не мыслил я вовсе, а, токмо , ради твоего же веселья костюм сей бабский и надел, надёжа государь!
- Федька, неужто ,и впрямь ты?! – уже с улыбкой произнёс Иван Васильевич, подойдя к Басманову. – Точно, как есть Федька, сын Басманов! А я думал девка! Ну, насмешил, ну утешил! Ай да Федька!
Вдруг дверь отворилась и в зал вошла царица Мария. На ней были яркие праздничные, расшитые золотом одежды. Царь Иван, увидев жену, перестал улыбаться и с иронией произнёс:
- Неужто , сама царица к нам пожаловала?! Ну, проходи, проходи, свет очей моих, Мария Темрюковна. С чем пришла? По делу, аль так, токма ради интересу?!
Иван явно провоцировал Марию на скандал, но жена обвела всех присутствующих холодным взглядом и также холодно ответила:
- Разве осмелилась бы я понапрасну тревожить тебя, великий государь?! Ведь денно и нощно в трудах ты и заботах государственных. Вот и решила я помочь тебе посильно. Так что прими дар мой, который по разумению моему тебе в делах-то этих и пригодится!
И она трижды хлопнула в ладоши. Тут же в зал внесли кресло. Сделано оно было из дерева, но оббито железом. На сиденье имелось небольшое круглое отверстие, а под сиденьем закреплён металлический ящик. Отверстие в сиденье закрывалось заслонкой. Царь и опричники с интересом рассматривали кресло, обступив его.
- Ну и что это за чудо такое ты нам явила тут?! – спросил царь. - Коль нужник это, так есть у нас уже такой, пожалуй, даже лучше! А ну-ка, Федька, сядь, примерься. Быть может, и тебе подойдёт?! – усмехнувшись, сказал царь, и все засмеялись. Басманов-младший, быстро вскочив с пола, уселся на кресло.
- Ну, видишь, как ты угодила?! Ну пусть не мне, так Федьке моему! – расхохотался царь.
- Ну что ж, я рада, государь, что мой подарок люб тебе, тем лучше, что предназначен он не для друзей, а для врагов твоих! Для тех , кто в муках страшных раскаяться готов в измене супротив царь! – голос царицы был тихим , но таким уверенно-спокойным, что все тут же замолчали, а испуганный Фёдор Басманов вскочил с кресла и отошёл от него на несколько метров, встав за спину Скуратова, который-то как раз и понял сразу, что не с простым подарком пришла царица к ним.
- Коль разрешишь мне показать, что для чего, так я начну?! – и, не дождавшись ответа, царица хлопнула в ладоши. Слуги её тут же схватили под руки стоящего на коленях боярина и, сорвав с него портки , усадили несчастного на кресло, привязав его руки к подлокотникам, ноги к ножкам, а туловище к спинке кожаными ремешками. Затем царица подошла к креслу и позвала царя. Когда Иван приблизился, она присела на корточки, он последовал за ней. Сейчас они были совсем рядом . Она, повернув голову, смотрела ему в глаза своими чёрными и страшными, как ему казалось, глазами.
- А вот в этом ящичке, слышишь мой государь, как копошатся и рвутся на волю, сидят большие и голодные крысы! Они очень большие и очень голодные! И стоит нам приоткрыть лишь вот эту маленькую заслонку, как эти мерзкие и кровожадные твари ринутся к отверстию, в поисках выхода и еды. Но выход закрыт телом этого боярина. Так что же делать? И они, обезумев от голода, начинают грызть, рвать его на куски! И уже через полчаса прогрызают в теле дыру, при том , что боярин-то ещё живой! Ну, ты доволен, мой государь?! Давай, попробуй, открой заслонку! – и она взяла его руку своей и положила на рукоятку.
- Ой, а ручка-то у тебя совсем холодная , надёжа государь, и дрожит вся! Вот хорошо! Тут главное - не торопиться, главное открывать постепенно, чтобы крысы не все сразу кинулись на него! – говорила она тихо и так спокойно, что царю было, действительно, страшно. Но вместе со страхом сильный интерес овладел им… Заслонка, скрипнув, стала медленно выдвигаться, открывая отверстие в сиденье. Все присутствующие, затаив дыхание, ожидали что будет дальше… Вдруг послышался звук возни, писк и скрежет коготков о металл. И тут же жуткий, истошный крик боярина. Кричал он громко, напрягшись и дрожа всем телом. На лице его была такая мука, что даже видавший виды Скуратов вздрогнул… Царь Иван, неотрывно смотрел на боярина полными ужаса глазами, но не от жалости к несчастному, нет! Царь Иван боялся за себя, боялся этой женщины, участь которой была решена… Через минут боярин , уронив голову, замолк. Лишь тело его всё ещё продолжало дёргаться, словно кто-то толкал его откуда-то снизу, пища от удовольствия…
- Ну, царица, ну уважила, ну угодила! Люб, люб мне твой подарок! – радостно произнёс царь. – И хочу я чтобы все выпили здесь за здоровье твоё, царица Мария Темрюковна. Вина всем! – крикнул царь, и тут же все подняли свои чаши и опустили их.
- А теперь и я хочу выпить за твоё здоровье, великий государь! Только нет мне из чего! - ответила царица.
- Чарку царице! – торжественно произнёс Иван Васильевич и посмотрел на Малюту Скуратова. Тот всё сразу понял и с поклоном вышел из зала… Через минуту он вернулся неся в руке золотую чашу до краёв наполненную вином. Скуратов подошёл к царице и протянул ей чашу. Мария Темрюковна посмотрела на него холодным и презрительным взглядом и тихо сказала:
- Не от тебя, холоп, приму я сию чашу, но от того лишь , кто поднести её достоин!
Скуратов в растерянности продолжал стоять перед царицей, держа в вытянутой руке чашу с вином.
- Конечно, только я и должен тебе, царица, поднести вина в признание любви и дружбы! – воскликнул царь после минутного замешательства и попытался взять у Скуратова чашу, но тот не разжимал пальцы. Иван Васильевич посмотрел в глаза Скуратова и увидел в них неподдельный ужас.
- Ну что же ты, Григорий Лукьяныч, аль не хочешь мне отдать сию ты чашу?!
Скуратов, словно очнувшись, разжал пальцы и, пятясь, отошёл в сторону.
- Ну, вот и всё, пришёл и мой черед испить сие вино из рук твоих, мой государь! Что и исполню, будь же здрав во веки!!! – и она медленно, глоток за глотком, опустошила чашу.
- Ну а теперь позволь и мне уйти, чтоб не мешать тебе своим присутствием напрасно!
И , поклонившись царю, Мария Темрюковна вышла из зала с высоко поднятой головой. Пройдя в свою комнату, снова села у зеркала.
- Ну, вот и всё! – тихо сказала она, глядя в зеркало. – Испила я яду, исполнив указанье. Лишь об одном прошу тебя, ты покажи мне ту, что кровь моя. Хочу увидеть я её ещё до смерти, чтоб образ мне её вошёл и в сердце тоже…
Мария говорила тихо, почти шепча. Свете было очень жалко эту молодую женщину, которая уже не казалась ей такой страшной и жестокой. Ведь перед ней сейчас сидела усталая и несчастная женщина. И Света подошла к ней сзади, захотев погладить её и обнять. Вдруг Света вздрогнула от неожиданности, потому что увидела своё отражение в зеркале! Да, да, да, она увидела себя, стоящей позади царицы, которая широко раскрытыми глазами смотрела на неё. Света испуганно отскочила от зеркала и, подбежав к двери, выскочила из царской опочивальни.
Глава – 5 –
Таня Земченко, сидя на табуретке, чистила картошку. Увидев вошедшую Свету, Таня удивлённо подняла брови:
- Ты что-то забыла?
- Нет, я уже вернулась, – ответила Света, подсаживаясь к Тане и беря в руки картошину , и ножик.
- Вернулась?! – протянула Таня.
- А что, очень долго была, да?!
- Долго? Да как сказать! Вообще-то минуты две, но я не засекала!
- Две минуты?! – теперь уже пришло время удивляться Свете. Она машинально, даже не глядя на нё, счищала кожуру с картошины , а сама думала: "Я там была за дверью, часа два не меньше. А по-нашему вышло всего пару минут! Ох, как хочется посмотреть, как там моя царица Мария Темрюковна?" – подумала Света и тут же поймала себя на мысли, что думает о царице, как о ком-то близком и родном…
Когда обед был готов, Таня пошла звать ребят , а Света осталась накрывать на стол. Обедали все с аппетитом, потому что проголодались, и потому что всё было действительно вкусно.
После обеда решили сделать тихий час. Решили - сделали. И уже через пятнадцать минут все спали крепким сном. Уснула и Света. Снился ей странный сон, будто листает она книгу, и на каждой странице этой книги эпизод из её, Светиной, жизни. Вот она в белой до пола рубахе сидит, поджав под себя ноги, на кровати в какой-то комнате. На небольшом оконце решётка. Мощная дверь с маленьким смотровым окном закрыта снаружи. Стены, потолок, пол – всё кажется сделанным из пенопласта. И стоит лишь слегка надавить на них рукой, как всё это строение развалится, рассыпется, превратится в прах. И Света протягивает руку, которая тут же натыкается на что-то мягкое и тёплое. Но ничего перед ней нет!
- Мяу! – вдруг раздаётся откуда-то совсем рядом .
Девочка вскрикивает и отдёргивает руку. И тут же со всех сторон на неё, как разноцветные градины, посыпались звуки. Кто-то отчаянно мяукал, блеял, мычал и кукарекал. Словно эту маленькую комнату в одночасье наполнило множество разных животных. Света сидела, прижавшись спиной к стенке и испуганно озираясь по сторонам, но никого не видела. Ей было очень страшно, и она закрыла уши ладонями. Звуки исчезли. Боясь, что они тут же вернутся, как только она уберёт руки, Света продолжала сидеть, зажав уши руками. И большие слёзы катились по щекам её..
Света перелистнула страницу и увидела себя сидящей на вокзале у рюкзаков и смотрящей куда-то вдаль. "Ну, это-то я знаю, это было со мной всего два дня назад!" – подумала Света. Ей ужасно хотелось посмотреть в будущее, и она прикоснулась к следующей странице дрожащей рукой. Вдруг книга, словно ожив, вырвалась из рук девушки. Её страницы, словно от порыва ветра, стали быстро, одна за другой, перелистываться. Замигал свет, и всё вокруг задрожало. Единственное, что смогла увидеть девушка - это свадебная процессия, на которой она, Света, шла в белоснежном платье, которое длинным, словно сотканным из миллионов снежинок шлейфом тянулось за ней. Лица жениха она не сумела разглядеть, но его свита чуть не лишила Свету сознания своим видом. Потому что за женихом шли толпой уродцы, вампиры с клыками и прочая нечисть…
Книга, захлопнувшись, упала к ногам Светы, и тут же всё прекратилось. Девушка, облегчённо вздохнув, повернулась, чтобы уйти, как вдруг книга приоткрылась, и из неё появился длинный и узкий язык, который, словно змея, стал быстро обвивать Светину ногу, стараясь утащить девушку в книгу. Света качнулась и, потеряв равновесие, упала на пол. Отбиваясь свободной ногой от языка, который норовил затащить её в книгу, Света вдруг вспомнила, что положила в сумочку, ещё дома, складной ножичек… Высыпав содержимое сумочки на пол, Света стала лихорадочно искать ножичек среди своих вещей. Трясущимися руками она открыла его и приподнялась. Липкий раздвоенный кончик языка был уже у её груди. Света с размаху вонзила в него лезвие ножика. Удар был настолько сильным, что ножик, пронзив язык, воткнулся Свете в левую грудь. Но боли она не почувствовала, а продолжала наносить один за другим удары по языку, который, извиваясь, словно раненная змея, брызгал в разные стороны своей зелёной кровью и пищал! Вдруг воцарилась кромешная тьма, и чей-то скрипучий голос сказал:
- Всё равно ты наша! Ха-ха-ха!!! – потом наступила тишина, а через несколько минут зажегся свет.
