НЕ ИЩИ ЗВЕРЯ МОЕГО

"НЕ ИЩИ ЗВЕРЯ МОЕГО"

Глава – 1 –

Молодой лейтенант-десантник стоял у двери в квартиру номер тридцать три. Дверь была старая, с облезшей местами краской и треснувшим косяком. Внизу, у замочной скважины, было нацарапано: "Витька дурак". Лейтенант присел на корточки и медленно провёл пальцами правой руки по надписи. "Витька дурак!" – тихо произнёс он и улыбнулся. Воспоминания детства и волна ностальгии накрыли его своим нежно-бархатистым покрывалом. И от её прикосновения защемило вдруг сердце и комок подступил к горлу. "Как давно это было?!" – с грустью подумал он и встал. Поправив форму, лейтенант нажал на кнопку звонка, который тут же отозвался громким и дребезжащим, но таким родным голосом из квартиры. За дверью было тихо. Лейтенант снова позвонил и прислушался.
"Иду, иду!" – вдруг услышал он  родной и не меняющийся с годами голос.
- Кто там? – спросили из-за двери. Лейтенант хотел было ответить, но от волнения у него перехватило дыхание и он лишь прохрипел что-то невнятное.
- Кто?! Я вас не слышу, говорите, пожалуйста, громче!
- Это я, мама Виктор!
- Кто?!?... Витенька, ты сыночек?! Ой, да что же это я ?! Сейчас, сейчас! Я сейчас  открываю! – повторяла взволнованно женщина, открывая замок…
Наконец-то дверь открылась, и лейтенант увидел маленькую седую женщину, которая дрожащими руками поправляла на себе оренбургский пуховый платок.
- Здравствуй, мамочка! – тихо сказал лейтенант и обнял женщину…
Виктор Семшов рос без отца. Так уж вышло, что его мама Инна Николаевна родила Витю не будучи мужней женой. Родила для себя, для смысла жизни. Родила от красавца военного, который постоянно отоваривался в их  магазине. Она сама подошла к нему и без обиняков изложила свою просьбу, на что всегда весёлый и улыбчивый капитан вдруг смутился, как школьник, и впервые посмотрел на неё не с иронией, а с каким-то безусловным интересом. Но, ничего не ответив, ушёл. А она потом проплакала всю ночь в подушку. Плакала от обиды на него, на людей, да и на себя - за внешность свою такую неброскую…
А через месяц он пришёл в их магазин с огромным букетом алых роз и в парадной форме. Инна непонимающе смотрела на него своими большими глазами. На её щеках выступил румянец, на фоне которого , её многочисленные веснушки слились в два больших пятна на левой и правой щеках.
- Ну, чего смотришь, дура?! – с завистью сказала Мария, продавщица из молочного отдела. – Бери, коли дают! Эх, и веёт же некоторым. А тут за этим кефиром да сметаной, ну совсем никакой личной жизни! Слышь, командир, а тебе в молочном отделе ничего не надо, а?!  
И она демонстративно  поправила грудь.
- Я могу вас сегодня проводить после работы? – спросил капитан у Инны.
- Да! – опустив глаза, тихо ответила Инна.
А потом они долго гуляли по городу и говорили, говорили, говорили. И им было хорошо и интересно вместе. И, стоя у двери в свою квартиру, Инна никак не могла открыть замок, потому что дрожали её пальцы…
А потом была ночь, их ночь. И она лежала, усталая и счастливая, положив голову ему на грудь, и словно растворясь в нём. А он, закурив, вдруг стал рассказывать ей о своей жене и дочерях, которых у него было уже три. О том, как рассказал жене про Инну, про её просьбу, и о том, как потом они долго сидели на кухне, обсуждая сложившуюся ситуацию. И как жена разрешила ему провести эту ночь у Инны… Он говорил ещё долго, но только она, Инна, уже ничего не слышала, потому что ей было хорошо, и она была счастлива…
А спустя срок она родила мальчика и назвала его Витей в честь своего деда, как она говорила всем. А может, и в честь отца, на которого Витенька   с каждым годом становился всё больше и больше похож….

Глава – 2 –

- Ещё чайку, Витенька?
- Спасибо, мам, но я уже заправил баки под самую горловину. Я это, я пойду чуть прогуляюсь по городу детства. Подышу, как говорится, воздухом отечества, который нам сладок и приятен.
- Так ведь поздно уже и опасно! Разные тут крутятся.
- Да где же поздно? Ещё только восемь вечера. Да ты не бойся, всё будет хорошо. Я к Димке Кошкину только загляну и домой.
- К Диме? К Диме загляни, сынок, поддержи их.
- Поддержать?! А что случилось?
- Как, ты что, не слыхал? Да у нас весь город про это знает, только и разговоров, что про это.
- Да про что, про "это"?!
- Так Юрку ихнего посадили!
- Не понял?! Юрку посадили?!
- Ну, а я тебе что говорю.
- За что?
- Так говорят, он подружку свою убил зверски и изнасиловал, во как!
- Что? Что за бред! Юрка убил и изнасиловал?! Да ты что?!?
-Так я ничего! А что я, сыночек?! Люди говорят. А люди просто так говорить не станут. И потом суд был, следствие.
- Люди!?! Но как же ты, мама?! Ты же Юрку с рождения знаешь. Да они же с Димкой как братья мне! Как же ты можешь такое про них говорить?!
- Так я и не говорю, в общем-то… Но люди…
- Люди?! Следствие?! А мало твоё следствие и твои люди невинных в тридцатые годы посадили да загубили?!
- Что ты, что ты, сыночек?! Да ты успокойся, успокойся. Ты не слушай меня, старую дуру.
Но Виктор уже и не слушал. Быстро одевшись, он выбежал из дома. Димка Кошкин жил  в соседнем доме. Взбежав на третий этаж, Виктор позвонил в знакомую дверь. Через несколько секунд щёлкнул замок и дверь открылась. Виктор увидел Марию Ивановну, маму Димки и Юрки. От былой красоты и стати этой женщины годы и беда не оставили и следа. Сейчас перед Виктором стояла ссутулившаяся седая женщина. И если бы Виктор встретил её на улице, то точно бы не узнал и прошёл бы мимо, потому что ничего от той строгой учительницы литературы в ней уже не было. Хотя нет, глаза, глаза не изменились, глаза остались по-прежнему добрыми и красивыми, хотя немного и потускнели…
- Мария Ивановна, здравствуйте! – произнёс Виктор. Женщина, словно не замечая его, смотрела отрешённо куда-то в сторону.
- Мария Ивановна, это я, Витя Семшов, друг Димки! – повторил Виктор.
Услышав имя сына, женщина вздрогнула и, словно очнувшись, подняла на Виктора глаза.
- А, это ты, Витенька! – тихо как-то нараспев произнесла она. А Димочки  нет дома, он ещё с работы не пришёл. Вот такие у нас дела…  
И она, замолчав, прошла в комнату. Виктор зашёл в квартиру. Здесь ничего не изменилось с тех времён, когда они с Димкой были детьми… Пройдя в зал, Виктор увидел Марию Ивановну, которая сидела у стола, разглаживая руками скатерть и глядя неотрывно на стоящую на столе фотографию. Виктор взял стул и сел рядом. Со  фотографии в рамочке на него смотрел, улыбаясь, парнишка лет восемнадцати.  Это был Юрка. Виктор взял правую руку женщины и прижал к своим губам.
- А у нас, Витенька, беда. И всё бы ничего, да вот видишь, как было-то: нашего Юрочку в убийцы записали. Говорят, что Юрочка душегуб и насильник! И следствие, мол, было, и суд. А только я не верю, слышите вы, не-ве-рю!!! Мой сын - честный человек! – она вся сжалась, словно пружина.
- Я тоже не верю! Я Юрку знаю с рождения. Да что они все там с ума посходили что ли?
- Ох, Витенька, сейчас всё перевернулось: все понятия, нравы и нормы поведения… Вот я всю жизнь учила детей быть честными и добрыми, справедливыми и достойными. А сейчас кто бы меня саму научил жить и во что верить?!
- Всё будет хорошо, Мария Ивановна, всё обязательно будет хорошо. Я завтра же пойду с Димкой по инстанциям. Мы, я верю, сможем добиться пересмотра дела.
- Правда, сможете?! – с надеждой посмотрев на него, сказала женщина.
- Мы очень постараемся, я вам обещаю! А мы, военные, как вы знаете, слов на ветер не бросаем!
В это время щёлкнул замок и дверь в квартиру открылась.
- Ой, это Димочка пришёл, а я в таком виде! – и она стала быстро вытирать платочком слёзы. – Ты уж не говори ему, что я плакала, а то он очень нервничает потом. Договорились?
- Договорились! – ответил Виктор, вставая. В комнату вошёл Дима. На его усталом лице появилось некое подобие улыбки.
- Витюха, с приездом, бродяга! – и он, подойдя, обнял  Виктора. Затем он подошёл к матери и поцеловал её в щёку.
- Ну, а что у нас стол не накрыт по такому случаю?! Ведь не каждый день друзья детства в гости заходят, а?! А ну-ка, мать, погремим посудой да звякнем рюмками!
Мария Ивановна ушла на кухню, а друзья стали доставать из серванта посуду и ставить её на стол.
- Слыхал про нас?
- Слыхал, слыхал! Да как же вы могли допустить?! Чтобы Юрка убил?! Нонсенс какой-то!
- Ты, Витенька, не горячись, не горячись. Ты многого не знаешь, что тут было. Ты вот лучше открой бутылочку да налей-ка нам по рюмашке, а то что-то у меня совсем горло пересохло… Да не в эти, эти малы для нас будут. Возьми  вон те, лучше.  
- Я-то налью, без проблем, а вот ты, ты мне скажи, почему ничего не сообщил? Ведь вы же мне как братья!
- Вот и выпей, Витюша,  за упокой души брата нашего Юрия! – тихо сказал Дима и залпом выпил водку.
- Что?!?
- То, то! Да ты пей, пей, пей, пока мать не пришла. Ей-то говорить не надо, пусть думает, что Юрка живой.
- Да что случилось, ты можешь рассказать толком? – нервно крикнул Виктор осушив свою рюмку и глядя  на Диму.
- Что случилось? А я только что из тюрьмы. Вызывали на опознание. Повесился наш Юрка, повесился! Да ты наливай, наливай.  
И он, снова выпив, поставил на стол рюмку. – А ведь я ещё третьего дня как виделся с ним. И знаешь, что он мне за полчаса свидания сказал? То-то! А сказал он мне всего четыре слова. Да ты наливай! Экий ты, право, балбес. И что, у нас в армии пить разучились? А я выпью! – и он залпом выпил и хлопнул рюмкой о стол.  – Четыре, всего четыре слова.  
И Дима, обняв Виктора, зашептал ему на ухо:
– Он мне сказал: "Я не виноват, прощай!" А я не понял.  Стал говорить, что всё образуется, что мы будем за него бороться… А он повесился, сегодня утром повесился, в камере повесился и всё, и нет больше Юрки…
- Ой, а вы уже пьёте? Без закуски нельзя пить, ребятки, а то быстро захмелеете! – услышали они голос Марии Ивановны, которая вошла в комнату, неся тарелку с картошкой и квашеной капустой. Поставив тарелки на стол, она с надежной посмотрела на Виктора и впервые за последние месяцы улыбнувшись, сказала, обращаясь к Диме:
- А вот Витенька обещал нам помочь, а что? Его, как военного, обязательно послушают и, даст Бог, Юрочку отпустят, правда, Витенька?
Но Виктор не смог ей ответить. Вместо ответа из его груди лишь вырвался какой-то странный, скорее звериный хрип. И ему вдруг захотелось выть от отчаяния и бессилия...

Глава – 3 –

Хоронили Юрку без музыки и народа. Как сказал участковый: "Чтобы не возникало разного рода эксцессов и стихийных митингов!" Поэтому-то и привезли уже заколоченный гроб из тюрьмы прямо на кладбище, где у одинокой, вырытой в стороне от всех могилки, стояли Мария Ивановна с Димкой да Виктор с Инной Николаевной…
- Послушай, ты материалы дела видел?
- Материалы? Какие материалы? Ах, эти! Эти да, эти видел. Следователь давал какие-то листочки, что, мол, Юрка зверски убил свою подружку Свирсову Марину…. А ведь у них любовь была. Я же видел, что он влюблён в эту  девочку, да и она в  него тоже.
- Тогда что же произошло, чёрт возьми?
- А не знаю я, что произошло, только и свидетель был, который всё видел.
- Свидетель?!
- Ну да. Их же однокурсница, Крапивина Мила.
- И она  видела…
- Да, да, видела! Я сам читал её показания. Да ты у Наташки спроси.
- У какой Наташки?
- Вот молодец! Ох, и быстро ты, десантура свою первую любовь позабыл.
- Любовь? Наташка?!? Ну, конечно же! Сенникова Наташка. Ты её видел?
- Видел?! Да только благодаря ей , я и сумел