Интеллектуальное пространство

смеяться.
  -  Это не смешно, - сказала Ивона, - может быть, лучше поговорим о Модесте Панкратовиче?!
  - Точно, - начал Демьян, - кресло времени готово. Я уже вживил чип. Теперь дело за тобой Богдан.
  - Уже не надо! – сказал я.
  - Как это не надо, - удивился Демьян.
  - Писатель жив, - сказала Ивона, - мы его видели.
  - Как такое могло произойти?
  Демьяна больше огорчила мысль о том, что не получится отправиться в прошлое. Нежели внезапное воскрешение Модеста.
  - Он провел всех, как глупых котят, - сказал я.
  Мы рассказали ему, что знали сами.
  - Но это кресло, еще пригодится, я в этом уверен, – подбодрил его я.
  Время близилось к полуночи. На улице царствовала непроглядная тьма. Мы отправились по комнатам. Нам ничего не оставалось кроме как ждать. Вот мы и ждали.
  В комнате, я сгенерировал сэндвич и большую кружку кваса. С удовольствием поглотив все, лег спать.
  Спал на редкость хорошо. Снилось белое пространство. Я сразу понял, что это снежное поле. Как же я давно не видел снега. Как я соскучился по настоящей зиме, с лютыми морозами и метелями. Этого всего не хватало. Прямо во сне захлестывала ностальгия по «Человеческому» миру.
  И я побывал в нем. Я прыгал в сугробы и купался в снегу. С неба падали крупные хлопья снега и таяли на лице, которое я обратил вверх. Потом снег начал сгущаться. Все заволокло черными снежными тучами. Снег стал черный, я перестал видеть руки. Все потемнело настолько, что казалось, будто меня уже не существует. Затем я начал раздуваться, словно резиновый шарик, и, в конце концов, с шумом лопнул.
  Я проснулся, в комнате сияли утренние лучи. Стало тепло и совсем не снежно, не то, что во сне. Я услышал стук в окно и улыбнулся.
  Встав, я сгенерировал блюдце с пшеном, и подошел к окну. Открыл большую, на все окно форточку, и сказал:
  - Залетай.
  Птичка залетела. Подлетела на стол, и принялась поклевывать пшено. Это небольшой, волнистый попугайчик.
  - Давно не заглядывал, - сказал я, и погладил его по спинке.
  Насытившись, попугай заговорил. На голодный желудок, его никакими угрозами не заставишь произнести ни слова. Зато покормив, можно час, а то и больше слушать его болтовню.
  - Д-дела, д-дела, - гордо заявил попугай.
  - Дела это хорошо, - сказал я, - они у всех, эти дела.
  - Д-да. К-куда ж без них.
  Ведя такого рода, пустой разговор, попугай склевал все пшено. Потом улетел и сказал, что через несколько дней вернется, и не один. Что он подразумевал, я не знал, но спросить не успел. Может быть, он обзавелся подружкой, и хочет устроить пир за мой счет, подумал я.
  День начинался неплохо. Когда с утра появляется попугай, день и проходит всегда очень неплохо. Но сегодня может произойти исключение, - ведь сегодня встреча с Модестом. Чем он порадует, я предположить не мог. Но решив не загружать голову с утра, в хорошем расположении духа, направился в лабораторию, чтобы взять табаку. Очень хотелось курить.
  По дороге встретил Демьяна, который встревожено, сообщил, что на информационный блок в лаборатории пришла «Черная» заметка от шефа. Она исходила из сознания.
   - Что в ней? – обеспокоенно спросил я.
  - Он говорит, что летаргический сон, втягивает его в глубокое анти хорошее состояние, - ответил Демьян.
  - Что это значит?
  - Сам пытаюсь понять.
  - Плохо дело, - с тревогой сказал я, - в любом случае нужно что-то решать.
  - Но что? – без надежды на ответ спросил Демьян.
  - Не знаю, - сказал я, - сначала дождемся Модеста. Может быть, он поможет. Нужно выставить одного из прототипов у входа, чтобы встретить писателя.
  - Будет сделано, - сказал Демьян, и отправился выполнять поручение.
  Я взял в лаборатории скрутку из табака, и вышел на улицу. Там уже стоит наготове, прототип Арнольд Вальтерович.
  Этот прототип, был под личным кураторством шефа, когда тот был в здоровом состоянии. Шеф готовил его как палача и «Раскалывытеля» языков. Как говорил сам шеф: «Теперь он хорошо обученный прототип, способный любому развязать язык, даже будь он связан крепкими нитями лояльности».
  Демьян об этом знал. Почему поставил именно его? – это интересно. Впрочем, наверное, все другие загружены работой, а Арнольду заняться нечем. Вот и вызвался сам.

  Модест Панкратович явился после полудня. Он прилетел на черном пегасе. Непонятно где он их находит.
  Повар Витька, приготовил стэйки. Стол накрыли на улице, среди пальм с апельсинами, что растут неподалеку от центра. За столом мы и решили обсудить план по ликвидации всех дыр, через которые открывается вход в мир.
  Помимо мяса, на столе также сыскивались тарелки с салатом, а также два графина с вином. Писатель с удовольствием принялся за еду. Мы: Демьян, Ивона и я, тоже не отставали. Все соскучились по натуральной еде.
  Первым заговорил Демьян, ему как всегда не терпелось узнать, что же предстоит такого сделать, чтобы закрыть все входы.
  - Наша ситуация обязывает без промедления, начать поиск решения, по возникшим трудностям, - сказал Демьян, обращаясь к писателю, - есть какие-нибудь мысли, на этот счет?
  Модест, не торопясь дожевал кусок мяса, запил вином, и начал излагать свою позиционную точку, при этом, совершенно не стыдясь ковыряться длинным ногтем в зубах.
  - Раз вы говорите, что инквизиция хочет сюда проникнуть, значит надо этого не допустить, – начал он,- для этого нужно залепить дыры. Вот чего нужно сделать!
  - Это мы без вас знаем, - сказал я, - вопрос в том, как это сделать. По сути – вы создатель этого мира, и мы полагаем, что вам известно больше чем нам.
  - Так и есть, - согласно махнул головой писатель, и небрежно откинулся на спинку стула.
  - И? Что вы можете, нам по этому поводу сообщить? – спросила Ивона.
  Она с какой-то неприязнью смотрела на писателя, по всей видимости он не вызывал у нее и доли симпатии. Я подумал – если бы не общая проблема, от которой зависит существования мира, она бы даже не села за стол, рядом с ним. Неужели все писатели такие невоспитанные, не имеющие и грамма галантности люди, мысленно задавал я себе этот вопрос. Но все-таки верил, что существуют и более интеллигентные экземпляры.
  - Я тут подумал на досуге, - сказал писатель и, направив взор в небо, замолчал.
  - И что вы надумали? – не выдержав, гневно, очень сильно повысив голос, спросила Ивона.
  Но писатель и не думал отвечать. Он оставался бесстрастным, и сыто, что-то мычал под нос, устремив взор к проплывающим сверху облакам. Наверное от вина он так раскис, подумал я. Зря Демьян решил сегодня опробовать новый сорт, и приказал Витьки выставить на стол.
  Продолжалось это как минимум добрых минут двадцать. Уже никто не ел. Мы сидели и нервно ждали, когда же, наконец, соизволит заговорить, наш почетный гость. Ивона встала и начала расхаживать, то в одну, то в другую сторону. Сегодня она сменила белое кимоно на фиолетовое просторное платье. На ногах оранжевые босоножки.
  Мы с Демьяном сидели и наблюдали, то за неподвижным телом писателя, то за активно передвигающейся девушкой. От такого контраста, у меня заболела голова. Я встал и сказал:
  - Мне надоел этот цирк! Сколько можно?
  Демьян и Ивона, значительно посмотрели на меня, и в один голос сказали:
  - Деморализация?
  По видимому все об этом думали, но никто первый на это не решался.
  - Да, - демонстративно, громко сказал я.
  Я ожидал, что если писатель услышит, то непременно придет в себя. Но, как нестранно, мои ожидания не оправдались. Писатель остался невозмутим. Хотя я совершенно ясно знал, что он отчетливо нас слышит.
 Я сделал движение рукой в воздухе, по направлению к писателю, и произнес заклинание. Но, к моему огромному удивлению, заклинание не сработало. Хоть я и ни разу его не применял на практике, но был уверен, в том, что это выйдет у меня без проблем.
  Демьян с Ивоной, находились в удивление не меньше моего.
  - Писательский иммунитет, - как всегда, сделал заключение Демьян.
  И в этом я увидел истину.
  - Чем же я раньше думал, - сказал я.
  Вероятность того, что Модест имеет определенную защиту, и неприкосновенность в этом мире стопроцентная. Как минимум это обусловливалось таким, немаловажным фактом, как его жизнь. Он жив и это все доказывало. Без иммунитета, его плоть давно бы переваривалась в желудке какой-нибудь твари, что обитают тут на каждом шагу. А так, зная, что он создатель, их мессия и бог, они не трогают его. Иначе как ему удалось поймать пегаса, которого и отыскать-то неимоверно трудно. При всем моем охотничьем таланте, за время пребывания здесь, я только однажды видел пегаса, да и то вдалеке. Я тогда вообще решил, что это побочный эффект, издержки страсти к горам, которые именовались: «Иллюзорные». На табличке, у начала тропы ведущей к ним, так прямо и написано. Шеф проанализировав, сказал мне, что горы носят галлюциногенный фактор.
  Я представлял о возможностях Модеста – наши рядом не стоят, с теми, что открываются перед ним. Только бы это правильно применить, пустить по нужному руслу. А этот, не пришей, ни пойми к чему рукав, Ваньку нам тут валяет.
   Впрочем, представил я, может быть и обратная сторона медали, в этих безграничных возможностях. Если вдруг, обитателям мира сего что-то не понравится в действиях создателя – это вполне может обернуться против. Они могут свергнуть с престола короля, и учинить расправу, подобно распятию Христа. Но в любом случае, теперь это «Наш клиент», и мы от него не отстанем.
  Дабы, окончательно убедиться правоте, касаемо, Модестого «Писательского иммунитета», я решил попробовать на нем заклинание огня. Я произнес, сильное заклинание, позволяющее поражать сразу три цели: «Тройной фаербол».
  Три огненных, крутящихся друг за другом, и по своей оси шара, полетели в писателя. Они достигли его и тут же затухли, не причинив абсолютно никакого вреда.
  - Что и требовалось доказать, - радостно воскликнул я.
  Ивона и Демьян, стоят, открыв рты, поверженные в шок.
  Они ошарашены моей задумкой. Они подумали, что писателю придет конец. Даже сам Демьян, видимо, недостаточно верил в то, что сказал про иммунитет писателя.
  Модест Панкратович, после моего «Фаербола», вскочил на ноги. Все-таки испугался. А Ивона и Демьян, напротив, облегченно вздыхая, уселись.
  - Вы мне это прекратите! – возмущенно произнес писатель.
  Я лишь усмехнулся, и совершенно вежливо спросил:
  - Продолжим разговор? – ваше высокоблагородие.
  Писатель уселся обратно, рука потянулась к графину с вином. Я живо подошел, и выхватил уже наклонившийся к бокалу графин.
  - Не усердствуйте, мсье. Сейчас вы нам нужны в сознании.
  - Ну, хорошо, хорошо, - сдался-таки писатель.
  Я уселся и стал ждать, пологая, что теперь, он никуда не денется и поговорит.
  - Излагайте, - сказал я.
  - К югу отсюда, есть море, - начал писатель, - вы, наверное, там были?
  - Да, разумеется. Мы там были, - ответил я.
  - Тогда вам наверняка доводилось видеть островок, который находится не далеко от берега.
  - Да-да. Мы его видели, - сказал Демьян, - продолжайте.
  - Так вот – на том островке находится консоль по управлению миром. С ее помощью, можно полностью менять мир: строить, разрушать и т.д. Но самое главное, можно решить вашу, - писатель закашлялся, поняв, что не так выразился, - то есть нашу проблему. То есть залатать, образовавшиеся дыры.
  - Всего-то, - радостно улыбаясь, заговорил Демьян, - я-то