почувствовать приближение опасности. Так пусть же они думают, что я возна-мерился искать участников или пособников кражи среди самих оркестрантов. Мои щедрые на-ниматели тоже должны полностью убедиться, что я, пусть своеобразно, но зато очень активно, уже включился в поиски. На деле же…
Холмс замялся, а потом как-то безнадёжно махнул рукой, и, понизив голос до шёпота, признался:
… я всю жизнь мечтал хоть раз сыграть в составе большого симфонического оркестра. С юных лет эта неисполнимая мечта неугасимо жила в моём трепещущем сердце. И вот теперь у меня, наконец-то, под удачным, надуманным мною предлогом появилась удивительная воз-можность играть Моцарта и Генделя вместе с выдающимися музыкантами.
Потом влюблённый в музыку сыщик рассказал, как потратил свои первые в жизни зарабо-танные деньги на покупку скрипки и самоучителя игры на ней. И тогда пришла пора настоящих страданий и волнений. Потому что соседи Холмса, услышав его старательные упражнения, бесконечно страдая и волнуясь, начинали бешено стучать кулаками в стенку и пронзительно вопить, что нет у них больше сил подвергаться бесчеловечной пытке неблагозвучными звуками плохо настроенных струн. Случалось, дело доходило до прямой физической расправы.
( Ах-ах! протестующее сказал Ватсон. Его живое воображение нарисовало ему дейст-вительно кошмарные картины насилия.)
Несколько раз настойчивому любителю гармонии и хватающих за душу звуков смычка, весело скользящего по струнам, чётко и недвусмысленно указывали на порог, и тогда приходи-лось всё бросать и искать новую квартиру. Это всегда было очень хлопотным делом, потому что приходилось тщательно укутывать бесчисленные баночки, колбы, пробирки и реторты. Ведь талантливый служитель муз увлекался также и химическими опытами, результаты которых иной раз, совершенно неожиданно, позволяли раскрыть самоё безнадёжное преступное деяние. Дос-таточно вспомнить хотя бы ужасное убийство в Хай Викомбе и ночное ограбление склада в Эвертоне.
Здесь самое время сделать небольшое отступление. Если человек по природе своей неза-уряден, последний термин до сих пор чётко не определён, что, впрочем, не мешает им успешно пользоваться, и при этом полностью отдаётся занятиям, казалось бы, совершенно несовмес-тимым, в итоге появляется некий чудесный сплав, выходящий за рамки обычного понимания со стороны окружающих. А тому, кто способен ощутить нечто истинно великое там, где обыватель видит одно лишь недоразумение, остаётся лишь поспешно снять с себя шляпу и не торопиться одеть её снова.
Наконец, непризнанному музыканту и не связанному с официальной наукой химику уда-лось надолго поселиться в тихом домике милейшей миссис Хадсон, отличавшейся полностью неразвитыми слухом и плохим обонянием. Последние качества делали славную старушку сущим сокровищем.
Услыхав эту историю, Ватсон сразу понял, почему он так крепко подружился с преданным своей скрипке Холмсом. Ведь детские годы доброго доктора мирно протекли рядом с дымным паровозным депо, где земля и воздух постоянно сотрясались непрерывным движением и пере-кличкой перемазанных мазутом маневровых локомотивов.
Встречаются такие люди, а доктор Ватсон безусловно к ним принадлежал, которые всю жизнь носят в себе яркие впечатления своего детства, определяющие в итоге всю натуру, весь стиль и всё будущее данного человека. Эти впечатления, эти неподвластные времени дорогие картины можно представить себе как неугасимую лампаду, спрятанную в глубине сердца, и нет на свете такого ветра и такой беспощадной бури, которые могли бы загасить её. Счастливы те, кто несёт в себе этот свет. Они умеют любить лучше всех. Поэтому они лучшие на свете друзья. А что бывает лучше лучшего друга? Не пытайтесь найти ответ. Потому что его нет.
Шерлок Холмс не стал бы настоящим Шерлоком Холмсом, если бы рядом не оказалось преданного Ватсона. А если бы не удивительный Холмс, кому подарил бы свои лучшие чувства дружбы израненный на бессмысленной войне доктор Ватсон?
А не пора ли нам вернуться к нашим скрипкам?
Пока мы с вами отвлечённо размышляли, прошло много дней и много лет.
За это время мало что изменилось.
Глупый человек, как известно, довольствуется и кратковременным счастьем. Умный чело-век растягивает удовольствие.
Пропавшие скрипки и маленькую виолончель всё ещё ищут, а Шерлок Холмс всё ещё играет в Лондонском филармоническом оркестре. Правда, число слушателей в концертах за последние годы сильно поубавилось.
С чего бы это?
11. ХОЛМС И ЖЕНЩИНЫ
Доктор Ватсон вернулся домой поздно. Буквально через минуту появился и Шерлок Холмс. Бросив короткий взгляд на друга, он спросил:
- Как сегодня пела Джильда? Понравилось?
- Откуда вы знаете, что я сегодня был в опере, - удивился Ватсон.
- Но это же совсем просто! Во-первых, у вас блаженно-глуповатое выражение лица. Такое всегда появляется, когда послушаешь хорошую музыку. Во-вторых, ваши туфли забрызганы грязью. Действительно, во время оперного разъезда очень трудно взять кэб. Вам, как я вижу, не повезло, и пришлось идти пешком. К сожалению, тротуары почистят только утром.
- А в третьих?
- В третьих, я вижу на столе театральную программку с большой и выразительной над-писью «Риголетто».
- Ах, Холмс, вас, наверное, чрезвычайно веселят мои глупые вопросы.
- Да, Ватсон, именно так. Общаясь с вами, я сильно вырастаю в собственных глазах, и это доставляет мне беспредельное удовольствие.
- Тогда позвольте и мне подрасти немного, - смеясь, сказал доктор. - Со своей стороны я могу довольно уверенно заявить, что вам сегодня подвернулось новое дело, изрядно привле-кающее вас своей запутанностью и неординарностью.
- А как вы об этом узнали? - поразился сыщик.
- Для начала, я у вас учусь, - скромно ответил Ватсон.
- А что ещё, кроме начала?
- У вас заострился нос, на щеках, обычно бледных, выступил румянец, а в глазах появился прямо-таки фосфорический блеск. Нет сомнения, вы чрезвычайно возбуждены.
- Мне остаётся только поздравить вас, дорогой коллега, - сказал Шерлок Холмс.
Трудно сказать, была ли в тех словах ирония.
- Действительно, дело попалось не совсем обычное, - начал свой рассказ детектив. - Вам не приходилось встречать название местечка Редхилл в графстве Суррей?
- Нет, не приходилось. Хотя думаю, что почти в каждом графстве найдутся свои Редхилл, Гринхилл и тому подобное.
- Вы совершенно правы, но не в каждом графстве заслуженному полковнику британской армии наносят сильнейший удар тяжёлым предметом по голове. Правда, сразу скажу, голова бывшего военного оказалась крепкой и сумела до известной степени выдержать удар, который безусловно оказался бы роковым для выпускника Оксфорда или Кембриджа.
- До известной степени? Что вы хотите этим сказать?
- А то, что после этого жуткого удара на голове полковника Барклея выскочила шишка совершенно чудовищных размеров.
- Пытаюсь себе представить.
- И не пытайтесь. По словам местного доктора, он прислал мне ещё вчера письмо, она не меньше крупного яблока.
- Наверное, для чистой науки это может представить определённый интерес, но что тут заслуживает вашего внимания, друг мой?
- Сейчас попробую объяснить. Когда случилась эта трагедия (ну не комедия же!), во всём доме, как выяснилось, не находилось никого, ни одной души, кроме полковника и его жены Нэнси. Сегодня я нашёл время съездить в Редхилл и там лично установил, что в тот злосчастный день вся прислуга, так уж вышло, отсутствовала. Кучер после завтрака был отпущен на кре-стины племянника. Горничная отпросилась на три дня проведать свою престарелую тётушку в Дублине и укатила с самого утра. Это, конечно, ещё нужно будет проверить. Что же касается поварихи, то она съела что-то неподходящее, и её ещё накануне свезли в больницу. Пообщав-шись с миссис Барклей, я сразу же понял, что она, милая и хрупкая женщина, просто физически не могла нанести такой страшный удар. Таким образом, фигура преступника остаётся пока весьма загадочной. Меня всегда интересовали такие случаи, когда преступление есть, а подоз-реваемых нет. Чтобы разрешить такую загадку требуется особое умение.
- Дорогой Холмс! Спору нет: есть вещи, в которых вы разбираетесь лучше всех на свете. О, здесь нет вам равных!
- Я знаю.
- И никогда не будет.
- И в это я готов поверить.
- Но в женщинах вы разбираетесь хуже, чем… я даже не могу немедленно подобрать подходящий объект сравнения. Конечно, можно было бы вспомнить Генриха Восьмого, но то был совсем другой случай. Поэтому скажу просто: разбираетесь, хуже некуда!
- Почему вы так решили?
- У вас, практически, нет ни малейшего опыта общения с женщинами (забудем про не-счастный случай с Мэри-Кэт, там и я тоже оказался не на высоте). Все ваши знаменитые рас-следования, закончившиеся потрясающим успехом и подарившие вам всемирную славу, отно-сятся исключительно к мужчинам. Да-да, здесь вы в своей стихии! Но женщины, с точки зрения криминалистики (хотя я в ней и не силён), имеют слишком мало общего с мужчинами.
Шерлок Холмс растерялся.
У меня такое ощущение, что вы показываете мне обратную сторону вселенной, с трудом вымолвил он.
Ну, не будем преувеличивать.
- Здесь нет преувеличения, и я очень боюсь, что вы правы, - прошептал детектив. - Теперь я отчётливо сознаю, что все мои логические построения, включая прославленный на весь мир дедуктивный метод, оказываются эффективными лишь в тех случаях, когда все эти достижения применяются к мужчинам.
- Не беда, - сказал великодушный Ватсон. - Не стоит унывать. Ваш ум достаточно могуч, и если вы сумеете поставить перед ним чётко определённую задачу, он, безусловно, справится с ней.
- Вы слишком добры, друг мой, - с чувством произнёс великий детектив, и в этот раз в словах его не чувствовалось иронии.
- А что говорит по поводу случившегося сам пришибленный полковник? ¬- поинтересо-вался доктор. ¬- Уж он-то многое мог бы объяснить.
- В том-то и дело, что не говорит. Только мычит и выразительно вращает глазами.
- И всё?
- Пока всё. Неизвестно, как долго он ещё будет пребывать в таком плачевном состоянии.
- Тогда разрешите мне попробовать свои силы, - сказал доктор. - У меня только что ро-дилась одна неплохая мысль. Она, признаюсь, немного авантюрна, и я хотел бы проверить её на месте.
- Хорошо, - сказал сыщик. - Завтра же первым утренним поездом мы отправляемся в Суррей.
Приехали в Редхилл.
- Пожалуйста, дождитесь меня в гостинице, - сказал Ватсон. - А позже я расскажу вам, что мне удалось выведать.
Долго ждать не пришлось.
- Я всё узнал! - крикнул прямо с порога Ватсон.
- Что же вы узнали? - с нетерпением спросил Шерлок Холмс. Он явно умирал от любо-пытства.
- Теперь всё понятно. Беседуя с миссис Барклей о разных пустяках, я позволил себе нежно обнять её за талию. В ответ я получил такую мощную оплеуху, что у меня до сих пор темно в глазах.
12. ДРАМА В ЭССЕКСЕ
В тот вечер у Ватсона было кислое настроение.
Больше всего на свете обыкновенного мыслящего человека угнетает его собственная ор-динарность. Особенно нелегко такому сравнивать себя с человеком ярчайшего ума и каждый миг отчётливо сознавать, что тебе капризная природа уделила лишь малую толику способно-стей, которыми
