получил письмо, полное угроз и невыполнимых требований, от недостойных людей, сумевших каким-то образом завладеть моей сокровенной тайной. Теперь мне грозит обвинение в тяжком преступлении, которого я не совершал. В силу разных причин я не могу предъявить достаточных свидетельств своей невиновности, и теперь меня хотят сделать жалкой послушной игрушкой в руках безжалостных преступников. Помогите мне, если это возможно”.
Хотел бы я знать ваше мнение, сказал Шерлок Холмс.
Из данной записки не многое можно понять, сказал доктор, здесь много сумбура. Но всё же у меня нет сомнения в том, что автор этих строк находится во власти бессердечных шантажистов.
А что ещё вы можете сказать?
Мне кажется, что такое письмо мог написать только благородный человек, попавший в большую беду, возможно, не по своей вине.
И я так думаю, согласился сыщик. Если бы автор этого письма был преступником, он не стал бы обращаться ко мне. Я пока не знаю, чем могу быть ему полезен, но на всякий случай послал по указанному здесь адресу телеграмму. По моим расчётам этот человек скоро здесь появится.
Посетитель не заставил себя долго ждать.
Он оказался ещё довольно молодым человеком, очень высоким и очень худым. Казалось, силь-ный порыв ветра если и не сломает его, то уж во всяком случае сильно согнёт. Лицо гостя отличалось выразительными тонкими чертами и было очень бледным, застывшим в неподвижности. Такой вид бывает у тех, кого злая судьба сильно пришибла и вынудила однозначно объявить всему миру, что никогда никого он не впустит в свою душу. Такое бывает, если душа слишком сильно ранена.
Он поздоровался и представился. Звали его Вильгельм Кроуфорд, или просто Вилли.
¬ Хорошо, буду называть вас Вилли, если вам так угодно, сказал Шерлок Холмс. А пока присядьте в любое кресло, которое вам понравится, и расскажите мне, какая напасть привела вас сюда. Не сомневаюсь, ваше дело является очень серьёзным, поскольку с несерьёзными делами ко мне не обращаются.
Последнее весьма прозрачное выражение настраивало всех визитёров на несколько минорный лад, но все без возражений платили Шерлоку Холмсу чудовищные гонорары. Один лишь Ватсон знал, что большую часть заработанных денег великий сыщик, не открывая своего имени, отправлял в приют сирот в Уайтчепеле.
Начну с того, что пятнадцать лет назад мне, одному из лучших выпускников Кембриджа, предложили сделать нелёгкий выбор: остаться при кафедре металловедения и начать подготовку к званию профессора или поступить в распоряжение специального отдела при Адмиралтействе, занимающегося разработкой нетрадиционных боевых кораблей.
Понятно, сказал Холмс. Вам предложили заняться подводными лодками.
Откуда вам это известно? вскричал Вилли.
Я просто не могу представить себе иные нетрадиционные корабли, ответил сыщик, умело пародируя величайшую наивность, которая только встречается на свете.
Вы правы. Мне следует лучше следить за своей речью, согласился лучший из выпускников Кембриджа.
А мне интересно следить за тем, как неугомонные люди, освоив поверхность земли и океанов, устремляют свои взоры в глубины морей и заоблачную высь. Не удивлюсь, если ещё при моей жизни появятся летательные аппараты, хотя мне трудно сейчас вообразить, как они будут выглядеть.
Но сейчас лучше поговорить о другом, сказал удручённый Вилли.
Тогда двинемся дальше, благожелательно сказал Шерлок Холмс.
Я вижу глупо от вас скрывать и суть дела и важнейшие детали его.
И я тоже это вижу, не стал спорить детектив.
Однажды я допоздна засиделся за расчётами и только около полуночи, случайно взглянув на часы, обнаружил, что могу опоздать на последний автобус в сторону Хэмпстеда. Как назло, если это можно назвать злом, расчёты в тот день двигались так удачно, что просто жаль было отвлечься от них на самое короткое время.
Попробую закончить их прямо в автобусе, решил я, запихнул все нужные мне листы с рас-чётами в сумку и помчался ловить последний транспорт. Не успел я проехать и двух остановок, как на меня нахлынула необоримая сонливость. Я отчаянно боролся с ней, но всё равно не заметил, как заснул. А разбудили меня уже в автобусном парке. Я долго не мог сообразить, где нахожусь, а когда сообразил, где я и что случилось, мне стало плохо. Моя сумка с совершенно секретными материалами исчезла. Я даже не смел объяснить никому, а более всего полиции, что я потерял.
Если бы Темза была поблизости, я бы сразу утопился.
В последующие дни я восстановил на работе все утерянные расчёты, но мысль, что они могли попасть не в те руки неотступно грызла меня. Я утешал себя надеждой, что, вероятнее всего, сумку стянул какой-нибудь пьяница и, не найдя в ней ничего для себя полезного, с проклятиями выбросил её в ближайшую урну.
Это был бы наилучший из вариантов, заметил добрый Ватсон.
Да, я бесконечно надеялся на него. Но всё вышло иначе. Не знаю, каким путём мои расчёты попали в руки агентов одной сверхвлиятельной державы, но они к ним попали. И тогда я получил письмо, в котором мне предложили продолжить перспективное для меня сотрудничество с этой державой. Подумайте только продолжить перспективное для меня сотрудничество!
Действительно, очень заманчивое предложение, согласился Шерлок Холмс. Но я вижу, что вам оно таким не показалось. Кстати, в своей записке вы утверждали, что не виновны в преступлении.
Если бы я написал, что виновен, вы бы мне не ответили.
Возможно, возможно, но всё-таки, вы как-нибудь провинились?
¬ Конечно, я не совсем невиновен. Конечно, я всё же виноват в том, что был неосторожен, и вину мою можно посчитать большой, хотя не было в ней злого умысла. Ах, мне бесконечно тяжело сознавать себя преступником!
Сочувствую. Но дайте подумать.
Шерлок Холмс подумал и сказал:
Даже если вы не очень виновны, на какое-то время вам придётся стать подлинным преступ-ником и даже изменником родины. Сейчас я не вижу для вас иного способа выйти из вашего пренеприятного положения.
Преступником?
А почему вас это пугает? Если все актёры, исповедуя высокие принципы, откажутся играть Ричарда Третьего, хорошо ли это будет?
Да, конечно, вы правы. Но я всё равно плохо вас понимаю.
Сейчас поймёте. Только слушайте меня внимательно.
Скажите, скажите мне, что я должен делать?
Вы должны принять их предложение.
¬ Но это выше моих сил!
А вы соберите все свои силы и заставьте себя побороться за свою же честь. Вам нужно будет поломаться, поторговаться, а потом, обливаясь слезами стыда и раскаяния, согласиться. Только не забудьте назначить очень высокую цену за услуги, которые от вас потребуют. Тогда они скорее поверят в вашу искренность.
Я виноват и поэтому согласен на всё. Но боюсь, уважаемый сэр, что из этого ничего не выйдет. Даже если мне окажут доверие и я начну снабжать своих новых хозяев важной документацией, разумеется, поддельной, они обязательно найдут способ независимо перепроверить её.
Правильно. Конечно, они будут стремиться иметь необходимые гарантии достоверности ваших данных и поэтому начнут искать ещё один канал получения тех же документов. Наша задача посильно помочь им в этих нелёгких поисках.
Холмс, мне только остаётся повторить сотый раз, что вы гений, восхитился Ватсон.
Обычно бесконечное повторение одного и того же сильно надоедает. Но Шерлок Холмс был необыкновенно добр и поэтому и в этот раз ни капельки не обиделся на доктора.
А кто же станет в этой опасной игре проверяльщиком? неуверенно спросил несчастный Вильгельм Кроуфорд.
Разумеется, Ватсон, сказал непревзойдённый детектив. Больше некому. Никто, кроме нас троих, не должен быть вовлечён в это нелёгкое предприятие.
Как это, Ватсон? спросил Вилли.
Как это, Ватсон? спросил Ватсон.
Я попробую обратиться к Первому лорду Адмиралтейства. Когда-то я оказал ему немало-важную услугу, и каждый год в определённый день он присылает мне роскошную корзину цветов. Думаю, что он не откажет моей просьбе, тайный смысл которой ему лучше не знать, и тогда нашему доктору какое-то время придётся самозабвенно потрудиться во славу королевского флота.
А как это поможет мне? спросил незадачливый специалист по нетрадиционным боевым ко-раблям.
О, самым лучшим образом, заверил его многоумный детектив. Уже через пару месяцев некто Уотсон, новый сотрудник специального отдела, начнёт при малейшем подходящем случае жаловаться в ближайшем пабе любому, кто согласится за полпинты пива внимательно слушать его болтовню, на маленькую зарплату, на дикую нехватку денег, на своё отчаянное положение и тому подобное.
Тут-то его и завербуют, догадался Вилли.
Правильно, поддержал его Холмс, и наш милейший доктор Ватсон станет вашим естест-венным дублёром по части продажи секретной информации.
Допустим, продолжал допытываться всё ещё не успокоенный подводник, мы сумеем ка-кое-то время водить за нос скрытых врагов нашего отечества. Но что будет дальше, что в итоге будет со мной?
Если всё пойдёт по плану и с вашим участием удастся изловить парочку нехороших людей, ваше будущее станет безоблачным, пообещал сыщик. Мы ещё вернёмся к этому разговору.
Примерно через три недели Ватсон доложил о первых успехах.
Сегодня, когда я очередной раз громко ругнул наше бездарное правительство, рассказал он, к моему столику в пабе подошёл незнакомый человек и попросил разрешения занять свободное место. Разумеется, я не видел причины отказать ему. Понемногу, попивая пиво, мы затеяли разговор. Болтая о всяких пустяках, я внимательно присматривался к своему соседу.
Пожалуйста, опишите мне его, сказал Шерлок Холмс.
Он был немолод, и ростом невысок. Я назвал бы его фигуру щуплой, но в ней чувствовалась какая-то отработанная подтянутость. На голове незнакомца осталось немного волос, и видно было, что за остатками их стараются ухаживать, хотя без особого успеха. Близко посаженные глаза были холодные, можно так сказать оловянные, и совершенно не позволяли заглянуть в душу, если, конечно, она была.
Очень симпатичная фигура, резюмировал сыщик, А как он был одет?
На нём был довольно дорогой костюм, но под пиджаком виднелась несвежая белая рубашка. Да и носовой платок, которым он смахивал пену с верхней губы, был сильно помятым и тоже не отличался особой белизной. Туфли незнакомца были явно недешёвыми, однако при этом давно нечищеными. А ещё и речь его звучала не совсем обычно.
Вот как? сказал Холмс. А не было ли у него манеры ставить сказуемое впереди подлежа-щего?
Да-да, именно это я и хотел сказать.
Всё
