"Будни салона"

тянет руку. - Вчера бабки на улице говорили. Успение Богородицы было.
- Ещё "День кино", вроде, - несмело вставляет Лис.
Закиро окидывает "класс" и констатирует:
- Двоечники, - с надеждой обращается ко мне. - А тебе, слабо придумать ещё один праздник после "Дня кина шахтёрской Богоматери"?
Я делаю задумчивый вид, смотрю на Зака, на парней и отрешённо пялюсь на дверь. Натёртое стекло, яркая вывеска и... красная ленточка. Вот, ведь!

- Тридцать первое августа! - даже подскакиваю с уютного поручня. - Пять лет назад! Мы же открывали "ТатуАрт"
- Во-от, - удовлетворённо тянет Зак. - Одна светлая голова. Есть два варианта отметить это событие за счёт заведения. Вечеринка в "Зиккурате" или два дня в "живом уголке" у Деда.
"Зиккурат" - известный ночной клуб в городе. Тот же хаос, те же люди, сутолока, шум и больная голова утром, поэтому, дружно голосуем за второй вариант.
- Только я с Полиной, - предупреждает Гурьян.
- А я... - не успеваю договорить.
- Берите кого хотите, - разрешает Закиро. - У нас праздник, народ. Гуляем!


На следующий день субботним ранним утром, загрузившись продуктами и выпивкой, спешим на первую электричку. Зак тоже с нами. На такие предприятия он "Лексус" не берёт. Три часа до конечной станции на электричке. Потом на пароме через реку и два часа пешком до места. Глухомань неимоверная, но нам того и нужно.

Встречаем рассвет в поезде. Полинка спит, прижавшись к посапывающему Гурону. Она влюблена по уши и предмет её обожания отвечает взаимностью. Я ей немного завидую. Несмотря на эпатажную обёртку, ей достался примерный муж и любящий отец. Счастья тебе, братишка. Ты, действительно, достоин лучшего и Полинка залог всех твоих будущих надежд.

Лисёнок один. Всегда говорит, что нет достойных. На самом деле жутко стеснительный. Не знаю были ли у него вообще девчонки. Уткнулся носом в плечо Зака и тоже спит.

Сашок с Даней по-соседству напротив, у противоположного окна. Сидят рядом и наблюдают за безмятежным сном четырёхлетней девчушки. Катюха. Данькина племянница. Её родители лишены родительских прав за пьянку и недавно угорели в пожаре, а ребёнка "добрые самаритяне" из попечительского совета отправили в детский дом при живом дядьке, ориентация которого послужила основной причиной отказа в опекунстве. Долбаные ханжеские законы. Долбаная страна. Традиции и убеждения, которые отравляют жизнь во благо лицемерной нравственности. Я ненавижу этих бюрократов, приносящих в жертву своим прихотям надежду на счастье других.

- А где твоя наездница? - шёпотом интересуется Антон, стараясь не тревожить сонное царство.
- У неё сегодня "стрит-челлендж", игра такая на байках, - отвечаю я, глядя в запотевшее окно на малиновый рассвет.
Зак чувствует мои разочарование и обиду, но не поддерживает. Знает, будет хуже. Мы для него, как книги на последней странице. Иногда, мне кажется, он видит насквозь и читает мысли. Да, мне плохо сейчас. Её постоянные отлучки, занятость, работа. Она всегда кому-то помогает. Родственникам, друзьям, сослуживцам. А мне остаётся лишь ждать. Терпеливо проводить ночи у окна. Переживать и встречать её так, будто это наше первое знакомство. Случилось то, чего я боялась. Я влюбилась. И теперь, отодрать это независимое существо можно только с мясом. Больно. Мы расстанемся. Дело лишь во времени. С каждым днём она всё дальше от меня, а я... я устала её останавливать, держать, просить.

- Рик... Ирин... - далёкий голос Зака вырывает меня из тёмного омута воспоминаний.
- А... - я, наконец-то, сообразила, что ко мне обращаются.
- Я говорю, может отпуск тебе дать, - предлагает он. - Бархатный сезон. Съездите с ней куда-нибудь. Чувства обновите.
Улыбаюсь его отцовской заботе и со вздохом отказываюсь:
- Нет, не надо.
- Настолько всё плохо? - осторожно спрашивает.
- Нет, что ты, - оптимистично притворяюсь счастливой. - Всё хорошо.
Но всё отвратительно.

Электричка резко затормозила и нос Лисёнка, пробороздив по рукаву ветровки Закиро, утыкается ему в ладонь.
- Чё? Приехали? - подскакивает он, видит в окно станцию и снова укладывается, только теперь используя колено, как подушку. - Антон Григорьевич, я на вас тут прилягу, - сворачивается в "калачик" и засыпает, не дождавшись разрешения хозяина арендованного тела.
- Приляг уже, - говорит Антон, придерживая Ромку, чтобы тот снова не свалился при очередном торможении.


Рассвет. Заблудился в плотном осеннем тумане и карабкается из молочного киселя, разливаясь малиновым сиропом по глубокой лощине, которую мы проезжаем. Из чуть приоткрытого окна тянет свежестью первых заморозков. Мерный стук колёс в утренней тишине, мелькающие верхушки деревьев в туманном облаке и робкий рассвет вступающий в противоборство с ночным сном. Покой и безмятежность. И рядом те, кому бы я доверила жизнь. Только они - моё настоящее и будущее. Только здесь - тепло и понимание.

До парома час ходьбы. Размялись после электрички и снова уселись ждать. Плавсредство задержалось на два часа и весёлый паромщик, свято соблюдающий русский народный праздник "Пятница вечер", с песнями доставил нас на противоположный берег. Ещё издали приметили "Ушастик" - дед притарахтел на своём "Запорожце". Каким образом до сих пор на ходу эти два раритета - загадка. Деду семьдесят восемь, его четырёхколёсному соратнику, наверное больше, в пересчёте на век машин.
Седой сухопарый старичок бодро ковыляет к нам с распростёртыми объятьями.

- Тоша, детка! - хватает Закиро и заставляет нагнуться к морщинистой небритой щеке. Зак целует и крепко прижимает к себе предка. - Я вас вот уже три часа жду. Васька! Чтоб его! Не просыхает паразит! Еле добудился. Как хорошо, что вы из этого своего города выбрались.
Дед отстраняется и оценивает сопровождение внука. Обнимает нас всех по-очереди.
- Иринка, всё одна и одна. Когда мужа-то найдёшь?
- Нет достойных, дед Гриш, - чмокаю старика в висок.
- Здоровеньки, казачэ, - крепко пожимает руку Ромке. - Мамка-то как?
- Лучше, - Лис улыбается и похлопывает старика по плечу.
- А это что за гарна дивчина? - спрашивает у Гурона, рассматривая Полинку. - Неужто твоя, Гурьян? Смотри, отобью.

Он залихватски крякнул и подкрутил седой ус.
Гурон цветёт и пахнет, не отпуская девушку от себя ни на шаг, и пожимает деду руку.
- Шурик! - старик разводит руками. - Тьфу ты! Чи дивка, чи хлопец? Дай, обниму хоть. А это твой, как его?..
- Бойфренд, дед Гриш, - подсказывает Сашок. - Данил.
- Ага, бабфренд. Ну, привет, - дед жмёт руку Даньке, как всегда, проявляя абсолютно пофигистичную толерантность, и замечает ребёнка, прячущегося за ногой взрослого. - А это что за дитятко с бантиками?
- Я Катя, - смело знакомится девчушка.
- Катерина, значит.
- Да, - громко подтверждает она и решает непременно представить тех, кто иногда заменяет ей родителей. - А это дядя Даня. И Сашенька. Я его люблю.
Она прижимается к сашкиным джинсам и тянет руки вверх. Тот подхватывает её, и девчонка чмокает гладко выбритую щёку, по-детски предоставляя доказательства любви.
- Хорошо это, - подтверждает дед. - А кататься любишь на машине?
Катюха к всеобщему удивлению сразу соглашается и бежит к "Запорожцу".
- Девочек забираю, - говорит дед. - А вы, казаки, пешочком. Тош, клади вещи в багажник.

"Ушастик" прыгал, как необъезженный скакун, по гравийке и ухабам полтора часа и вытряс из нас Полинкой все внутренности. К концу поездки мы пожалели, что согласились на дедовскую авантюру, зато детёныш визжал от радости и удовольствия.
Парни добрались до угодий Деда только в шесть вечера и двинулись всем скопом в баню, как сказал дед, смыть усталость паром и медовухой. А мы с Полинкой, уже испробовав этот рецепт, окончательно разомлели и порхали над столом, как два бесплотных привидения.


Отдохнувшие и познавшие всю прелесть бани с берёзовыми и пихтовыми вениками, уже поздно вечером, собираемся на летней веранде и начинаем свой, почти семейный, праздник. Шашлык давно готов, и запотевшие бутылки ждут ценителей.
Зак наполняет рюмки ледяной водкой, недавно вынутой из родника, поднимается и произносит тост. Вижу волнуется, словно перед большой аудиторией. Небрежно сдвигает тёмные длинные пряди, упавшие на лицо, и говорит:
- Ровно пять лет. Вполне достаточное время чтобы определиться со статусом заведения, стоило ли оно усилий и вложенных средств. Это четвёртый мой салон, который не просто выжил, а поднялся и смог конкурировать с другими. И нынешними успехами я обязан вам, ребята. Тебе "Рик" - за терпение, понимание и заботу. Тебе Ромка - за то, что от "мальчика на побегушках" зависит процентов тридцать работы салона. Сашенька, ты находка для руководителя. Ты, как прочный цемент внутрисалонных отношений и один трезвомыслящий в любых передрягах. "Гурон". Наверное, на миллион татуировщиков, приходится один гений. И это ты. И что бы я не говорил, что бы не предпринимал, знай, мне будет до слёз жаль терять тебя... Я очень рад и горд тем, что со мной, именно, вы, ребята. Потому что без вас не было бы нынешнего благополучного "ТатуАрт". И если этому заведению суждено жить, то я постараюсь всеми силами сохранить нынешний состав, - он посмотрел на каждого из нас, вскинул рюмку. - За нас!

Вечер был долгим. Хмель смешался с воспоминаниями и вытолкнул в бурлящий котёл дружной беседы наше совместное прошлое. Засиделись далеко за полночь. Разговорам не было конца, будто пять лет не виделись. А Ромка притащил старенькую гитару и вклинился в ночную тишину и стрекочущий хор кузнечиков, нестройными аккордами какой-то околокостровой песни.
Пили, не пьянея. И даже наш трезвенник Гурьян не пропустил ни одного тоста, за что, конечно же, утром жестоко поплатился. Дед с Катюхой ушли спать ещё в десять, а мы праздновали до тех пор, пока Зак не произнёс свою коронную фразу, завершающую природный уикенд:
- Завтра ж рано на рыбалку. Всем спать.
- И не рыбакам - тоже? - скромно поинтересовался Сашок, не желая, потакать слабостям своего партнёра, который, как и Закиро, никогда не упускал возможности посидеть с удочкой, что раздражало Шурика неимоверно. Часами пялиться на воду могут только законченные мазохисты.
- А такие есть? - нарочито грозно спросил Зак.
- Есть такие, - Сашок изобразил смущение, ковыряя наманикюренным пальчиком сучок на деревянной столешнице.
- И они даже не поддержат, тех кто мечтает о раннем клёве? - Зак многозначительно глянул на Данила.
- Ну-у... - Шурик коснулся губами щеки Даньки и согласился, - ... может. Этого, я поддержу. А все остальные - тебя?
- Думаешь, нет?
Сашок пробежал глазами по нашему дружному отряду:
- Не знаю, не знаю... Рик будет скучно. Гуре с Полиной неплохо, а за растление малолетних тебя посадят.
- Я не малолетний, к сведению, - возмутился Лис.
- "Немалолетний", ты сначала традицию хоть попробуй, а потом на взрослых самцов заглядывайся, - поучающим тоном проговорил Сашка.
- Сань, у тебя голова только в одну сторону работает? - улыбнулся Закиро.
- Моя голова работает в правильную сторону, - нисколько не смутившись, заявил Сашенька. - Кто не может найти себе "поддержку", пусть поддерживает себя сам.
- Да, ну вас, - Зак махнул рукой. - Я спать. Не упейтесь тут без присмотра.
Данил, не долго думая, последовал за Антоном. Через три часа они встанут и отправятся на лесное озерко, где на утренней зорьке в мутной воде кишмя кишат жирные караси.
А мы,