сумасшествие своих поступков, но ты уже не принадлежишь себе – ты выполняешь свою миссию, а это значит, что какая-то внутренняя сила заставляет тебя идти наперекор общественному мнению и выполнять поставленную задачу как можно полнее и качественнее. Ты открываешь своё предназначение, то, что заложено в твоё сердце и душу, и то, что делает тебя избранным. Ты начинаешь служить человечеству и его будущему, пренебрегая мирскими желаниями и потребностями. Мотивация твоих поступков и поставленные цели принципиально отличаются от мотивации и целей людей, не познавших откровения жизни. Последние работают, чтобы «достойно» существовать, понимая под «достойным существованием» исключительно материальные ценности, а люди, открывшие своё предназначение, стремятся к внутренней гармонии, чтобы творить во имя будущих поколений и развития цивилизации Земли. Самореализация в творчестве, в свободном и масштабном полёте мысли и души наполняет смыслом человеческую жизнь, превращает человека-как-биологический-организм в Человека Разумного. Только Человек Разумный реализует себя не в размножении, не в продолжение рода, а в творческом созидании во благо будущего цивилизации. Человеческая жизнь – это когда ты остаёшься один на один с вечностью, и как Воин, один бьёшься за всех, не оборачиваясь, не рассчитывая на помощь и поддержку. Ты один в поле воин!
Но на самом деле, внученька, таких Воинов – людей с раскрывшимися предназначениями в психиках, – с каждым поколением становится всё больше и больше. Благодаря этому потенциал человеческой цивилизации становится мощнее, зычнее и нагляднее. Он зреет, аккумулируется и готовится выйти за планетарные масштабы – трансцендировать, преодолеть границы отдельного материального объекта и покорить космос. А космос – это вечность, это основоопределяющее содержание мира, которое мы только открываем для себя. Но именно для этого, внученька, мы и живём, чтобы, преодолевая границы неизвестного, с каждым поколением выходить на новые уровни совершенства: покорять ещё непокорённое, открывать ещё неизведанное, созидать ещё только планируемое. Всему этому нас учили в школах, университетах и трудовых коллективах. Жаль, что твоё предназначение твои учителя не смогли извлечь, укрепить и адаптировать к современной жизни. А без предназначения психика, словно птица без крыльев – беспомощна, слаба и изначально обречена на верную гибель…
Письмо одиннадцатое
Маленькая моя, час назад разговаривала с твоей мамой по телефону – у тебя всё без изменений, по-прежнему стабильно тяжело. Но будем продолжать бороться – умереть всегда легче, чем продолжать жить.
Внученька, своё второе двадцатилетие я встретила в Киеве в качестве студентки национального университета имени Тараса Шевченко. На тот момент он являлся ведущим учебным заведением Украины. Трудно описать переживания, растерянность и целую гамму других ярких впечатлений, которые я пережила, попав из провинциального городка в столицу Украины. Настенька, тебе этого не понять, потому что ты родилась в Киеве, и весь период твоего становления проходил в атмосфере столицы: образцовой школы, лучших учителей, театров, концертов и массовых развлечений. Но мне, воспитанной в провинциальной глубинке, переезд из Лозовой в Киев дался с большим трудом. После возращения нашей семьи из Томска в Украину я двенадцать лет безвыездно прожила в Лозовой под плотной опекой родителей, братьев и близких родственников. Кроме дома на Авиловской стороне, который родители сразу купили по возращению из Сибири, я больше нигде ни разу за всё это время не ночевала. Меня, как и братьев, родители воспитывали в строгих границах морали и нравственности, установленных в Советском Союзе: без спросу я никуда не могла пойти, домой я всегда возвращалась до наступления темноты; пока не сделаны домашние задания – никаких гулянок; кроме этого, в мои обязанности входила еженедельная генеральная уборка в доме, присмотр за младшим братом и помощь маме по хозяйству.
Границы пятидесятитысячного города, удалённого от областных центров, я преодолевала только благодаря книгам, радио и рассказам отца, который работал водителем в автоколонне при железной дороге и часто ездил в командировки по стране. Эти источники информации в основном и связывали мой внутренний мир с жизнью Советского Союза.
У себя в Лозовой я привыкла к открытости людей, чистому воздуху, знакомым лицам, размеренности, тишине и спокойствию провинциальной жизни. Но чем старше я становилась, чем больше читала книг, тем меня сильнее тянуло к приключениям. Во мне настойчиво зрело желание преодолеть границы устоявшегося мировосприятия, вырваться за пределы своей семьи, Лозовой, Харьковской области и испытать себя в чём-то значимом и масштабном. Мне хотелось познать то новое и интересное, о чём писали в книгах и газетах, что я слышала из рассказов людей и что смутно представляла в своём воображении. Я много читала, причём разную литературу: классику, про войну, трудовые будни советского народа, приключения, детективы, фантастику, лирику. И такая разносторонняя тематика прочитанных книг существенно расширила горизонты моего мировосприятия и пробудила желание не просто проникнуть и познать иные сферы существования человека, но и попытаться самой реализоваться в них. Мои идеалы и кумиры, на которых я равнялась и с поступками которых соизмеряла своё поведение, сподвигли меня замахнуться на поступление в самый престижный университет Украины – Киевский университет имени Тараса Шевченко. Я не стала размениваться на мелочи, не просто захотела вырваться за границы привычной, приевшейся до оскомины Лозовской жизни, а с первых своих самостоятельных шагов решила покорить самую трудную вершину, на которую меня настроили мои учителя. Даже в случае непоступления, успокаивала я себя, с пользой проведу время – познакомлюсь с жизнью столицы и её достопримечательностями.
Так, Настенька, я попала в Киев.
Внученька, стоило мне спрыгнуть с подножки прибывшего на перрон Киевского вокзала поезда, как я поняла, насколько трудно мне придётся достигнуть поставленной цели. Первое ощущение – Киев меня оглушил. Многоголосье, шум, рокот дневного ритма столицы напугали меня и практически до нуля сбили решительность и настрой. Я почувствовала себя безвольной лодкой в штормовом море и, растерявшись, испугавшись увиденного, покорно отдалась стремительному течению людей, которое тут же меня подхватило, увлекло, закружило и направило в совершенно другую сторону. Но я настолько оказалась по-давлена разительным отличием образа жизни Киева и Лозовой, что совершенно позабыла о целях приезда. Увлекаемая и перетираемая толпой, я сконцентрировала своё внимание только на двух тяжеленных чемоданах, с которыми я приехала покорять столицу. Я с ужасом представила, что может случиться, если вдруг в чемоданах оторвутся ручки, или, ещё хуже, у меня их вырвут и украдут воры. Мокрую от неподъёмной тяжести чемоданов и внутреннего, разъедающего мысли страха, со сбившейся причёской и почти спадающим с плеч платком, толпа вносила меня в новую жизнь. Со стороны могло показаться, что не Алла Тельная приехала покорять Киев, а Аллу Тельную принесло в столичную жизнь, чтобы повеселить киевлян и гостей столицы.
Первое представление я дала киевлянам в метро, в которое меня занесло утреннее течение людей. На самом деле до пункта назначения мне требовалось добираться совершенно другим транспортом, но об этом я вспомнила гораздо позже. А с первых шагов в Киеве меня интересовал не адрес общежития для абитуриентов, не достопримечательности столицы, а сохранность чемоданов; поэтому, признаюсь, вместо пятнадцати минут, необходимых на дорогу от вокзала до общежития, я за-тратила полдня, борясь со своими комплексами и предрассудками, и осваивая новые для себя виды общественного транспорта.
Началось всё с метро и спускающегося вниз эскалатора. Настенька, это смешно, но когда я увидела убегающую в глубину тоннеля ленту эскалатора, я настолько испугалась, что глыбой стала на пути толпы, которая, сначала возмущаясь, а потом хохоча, стала обтекать меня и исчезать в глубине. Страх парализовал мои ноги и тело, и я больше десяти минут стояла на пути движения людей, не решаясь ступить на шумящую ленту, пока один молодой озорник из прохожих с мягкой улыбкой не подхватил меня под руки и настойчиво, силой, не увлёк за собою вниз. Внученька, я чуть не потеряла сознание от страха, потому что боялась упасть с неё или провалиться! В ужасе, вместе с чемоданами, я практически повисла в объятиях смельчака, который бы уже с радостью отделался от меня, но не мог. Привлекая всеобщее внимание, мы с ним не сошли, а практически вывалились с ленты эскалатора, едва не растянувшись на бетонном полу. Бедный малый ещё долго чертыхался и возмущался, не слушая мои извинения и оправдания. Но зато, какое удовольствие доставило это зрелище другим людям!
Помню, я ещё на протяжении нескольких месяцев спрыгивала с последних ступенек эскалатора метрополитена, боясь оказаться затянутой и раздавленной его лентой. Только со временем я приноровилась в самый последний момент поднимать носочки ног, чтобы эскалатор выносил меня на пятачок, как морские волны выносят на берег маленькие ракушки.
В метро я немного пришла в себя, успокоилась и взяла себя в руки. Я попыталась выяснить дорогу к нужному адресу, но с удивлением обнаружила, что в Киеве никто ничего не знает, все куда-то спешат, торопятся, что кроме меня в Киеве много проезжих или таких же, как и я, приехавших за удачей. Наконец-то молодой парень в милицейской форме сжалился надо мной, уделил внимание и подсказал, что мне никуда не нужно ехать, а стоит подняться назад наверх, сесть в третий троллейбус и проехать всего четыре остановки до указанного адреса. Так в первый день своего пребывания в столице я познакомилась не только с метро, но и с наземным транспортом столицы.
Помню, с каким трудом я вновь заставила себя ступить на ленту эскалатора и подняться назад, наверх, где толпа людей снова подхватила меня и вынесла к вокзалу. Не знаю почему, но я решила, что троллейбус – это то, что ездит по путям, поэтому, стесняясь переспросить у прохожих, я методом проб и ошибок нашла трамвайную остановку и терпеливо стала ожидать свой третий номер. Мне повезло в том, что третий номер трамвая не ходил к вокзалу, иначе бы я долго каталась по Киеву в поисках нужного адреса. После часа безрезультатного ожидания я, наконец, решилась уточнить у вызывающей доверие старушки, как часто ходит третий номер. Бабушка оказалась сбита с толку моим вопросом, потому что, насколько она помнила, у третьего номера трамвая совершенно иной маршрут. Мило улыбаясь, я попыталась убедить её, что мне нужен не третий номер трамвая, а третий номер троллейбуса. От удивления милая женщина полностью растерялась и как-то неуверенно заметила, что впервые слышит о том, что третий номер троллейбуса должен останавливаться на трамвайной остановке. Видимо, я выглядела слишком нормальной для столь ненормальных вопросов, потому что только подошедшие на остановку люди смогли
