коленопреклоненных – веру в себя и в свою значимость.
Настенька, я научилась пробуждать у людей гордость за принадлежность к тысячелетней истории Киевской Руси, нацеливать их на подвиг и великие свершения во благо древнего рода. Я возрождала в присутствующих вкус победы, жажду славы, желание обессмертить своё имя в великих делах. Я мастерски выковывала в них дух русских богатырей, защитников, воинов-победителей. Одновременно, словно мать Тереза, я лечила обиженных и обделённых, успокаивала возмущённых и гневающихся, поднимала споткнувшихся и уставших от жизни. Я укрепляла в них уважение к себе и к прошлому Великого родословия, возвращала им надежду и веру, усиливала их восприим-чивость и чувственность.
Настенька, уже к двадцати четырём годам я обрела свою профессию, в которой мечтала достичь наивысших уровней совершенства – проникновение в магический мир классических русских произведений, в котором я развивалась и становилась как личность. Вдохновляясь этим миром реальных образов, событий и достижений, я чувствовала пробуждающееся во мне желание вдохновлять других. И ещё не до конца осознавая границы своего предназначения, я делала то, что у меня лучше всего получалось – я преподавала в студенческой аудитории, езди-ла в агитационных бригадах по регионам Советского Союза и не читала, а через русскую поэзию и литературу доносила до людей различных возрастов и национальностей глубокую веру в будущее своего народа и силу русского духа. Ты не поверишь, внученька, но я настолько любила свою Родину и свой народ, что каждое написанное произведение наших великих русских мастеров открывало передо мной своё междустрочное энергетическое богатство. Я впитывала его в себя, обогащалась и переполнялась им, а потом, как вулкан, просыпалась, извергалась энергией и страстью, обрушивая накопленную энергетическую мощь на людскую массу. Я росла настолько заряженной и вдохновлённой культурным богатством Киевской Руси, что мои лекции больше походили на представления, в которых я разыгрывала главную роль – глашатая истины и пробудителя совести.
Таким выдалось начало моего второго двадцатилетия.
Письмо четырнадцатое
Но за всей этой общественной деятельностью, за первыми проблесками понимания своего предназначения в жизни, во мне зрело и всё настойчивее заявляло о себе материнское начало, желание создать семью. Настенька, нас, девочек, в годы советской власти с пелёнок учили, что, в отличие от мужчин, женщина должна не только думать о себе и заниматься самореализацией в жизни, но и ещё выполнить две священные миссии: создать семью и воспроизвести на свет новое поколение разумной материи. Родителями, близким окружением и советской системой образования в формирующуюся психику девочек закладывалась установка о том, что жизнь прекрасна только в паре, что женская психика обретает гармонию только в союзе с психикой мужчины. Одновременно, в Советском Союзе в послевоенный период существовало два табу, которые основывались на масштабной научной аргументации. Первое табу – не приветствовались и всячески порицались ранние браки. Второе табу – резкое осуждение в обществе вызывало рождение внебрачных де-тей. Как сейчас помню, какой резонанс в нашей школе и во всей Лозовой вызвало рождение ребёнка старшеклассницей. Нас всех – от первого по десятый класс – собрали на линейке. Директор, а потом его заместители, один за другим произнесли пламенные осуждающие речи. Старшеклассницу заклеймили и опорочили, а на нас, школьников, нагнали такого страху, что лично у меня в дальнейшем не возникало мыслей не то, что рожать детей вне семьи, но и заниматься половыми отношениями без штампа о регистрации брака в паспорте.
Внученька, моё поколение со школьной скамьи нацеливали на создание устойчивой семьи. Мы не знали, что такое секс, порнография, разврат, педофилия, лесбиянство, гомосексуализм. Тема половых отношений находилась за семью печатями: возможно, поэтому в Советском Союзе удалось излечить то, что процветало в обществе времен царской России – проституцию. О существовании этой злободневной проблемы в обществе я узнала только во Франции, когда мне исполнилось далеко за сорок. А в 1960-х в СССР как таблицу умножения мы знали, что семья является основной ячейкой общества, и что каждый из нас, граждан Советского Союза, должен создать благополучную семью для рождения и совместного воспитания детей. Все остальные формы половых связей наказывались законом и осуждались обществом.
Странно, как быстро за последние годы изменились взгляды на семью. Если наше поколение искало в противоположном поле гармонию духа и внутреннее совершенство, и лишь потом, в уже узаконенных отношениях открывая для себя чувственный мир плотских утех, то ваше поколение уже с подросткового периода начинает заниматься сексом, через близость тел подбирая себе партнёров по жизни. Но я до сих пор не могу понять, как можно подобрать спутника жизни через постель? Ведь отношения между мужчиной и женщиной закрепляет не плотское влечение, а гармония психик, внутренних миров. Я вышла замуж в двадцать четыре года, и твой дедушка был моим первым мужчиной. Ты не подумай, что мы вели монашеский образ жизни – меня постоянно окружали взрослые студенты-заочники, молодые преподаватели, мои знакомые, знакомые моих знакомых. Ты видела фотографии моей молодости – я была красива. Невысокого роста, женственна, с гордой осанкой, пропорционально сложенная, с выдающейся грудью, правильными чертами лица, роскошными светлыми волосами – я всегда обращала на себя внимание мужчин. Но проблема заключалась в том, что все эти мужчины не задевали меня.
Многие мне предлагали выйти замуж: ухаживали по не-скольку лет, задаривали цветами и конфетами. Некоторые, выведенные из терпения моей неподатливостью, даже намекали на мой возраст – мол, опоздаю, состарюсь из-за своей переборчивости. Но вся эта суета поклонников вокруг меня только веселила и развлекала. Большинство из них выглядело представительно, с красивыми спортивными фигурами, широкоплечие, подтянутые, видные, холёные, востребованные у женского пола. Они знали себе цену и не понимали только одного – почему я не такая, как все, почему отказываю им и «не ведусь» на их внешнюю привлекательность. Но «с лица воды не пить», в своё время научила меня мама, поэтому на внешний вид мужчин я мало обращала внимания. Гораздо больше меня беспокоило не проходящее чувство равнодушия и скуки, которое я испытывала от общения с ними. Они не могли заинтересовать меня своими рассуждениями, постоянно говорили о пустяках и восхищались обыденным и мелочным, их поведение наперёд просчитывалось и прогнозировалось, а жизненная позиция казалась лишённой глубокого смысла и направленности. Я отчётливо понимала, что если уже на первых свиданиях общение с ними настолько буднично и прозаично, вызывает во мне зевоту и сонливость, то каково мне придётся в последующие годы? Жизнь прожить – не поле перейти, – о чём с ними разговаривать, чем занимать время и на какой основе выстраивать гармонию взаимоотношений?
Именно мировоззренческая ограниченность моих поклонников долгое время тормозила мой выбор, поэтому я их только самым бессовестным образом использовала: одни меня встречали с работы, другие провожали, третьи на выходные водили в кино, четвёртых я воспитывала, пятых – жалела, шестые помогали мне устраивать быт. Мужчины у меня оказывались под рукой на все случаи жизни, но дальше отведённых им мною ролей наши отношения не заходили. Возможно, они хотели от меня чего-то большего, но лично я их рассматривала только как антураж – необходимое для каждой красивой женщины окружение. Я с ними весело проводила своё свободное время: флиртовала, экспериментировала, познавала особенности мужской психики, и такое положение дел меня полностью устраивало. А чем больше они в меня влюблялись, бегали за мной и навязывали своё общение, тем быстрее переставали интересовать, и тем скорее прекращались наши отношения.
Внученька, скажу тебе больше – чем старше я станови-лась, тем больше мужчин меня окружало. Но все они не впечатляли меня, – так, нравились отдельными поступками, какими-то рассуждениями, чертами характера. Но чтобы увлечь меня всю, чтобы от мужчины у меня захватило дыхание и закружилась голова – такого не было. Но я ждала, присматривалась и надеялась.
Ты спросишь, хотелось ли мне секса? Нет, внученька, в основе моего желания создания семьи лежали иные потребности – прежде всего, потребность в постоянном присутствии в моей жизни мужского начала. Я была внешне красива и сильна духом, но всё равно, мне недоставало чего-то важного и определяющего. Где-то ближе к двадцати четырём годам я поняла, что моя психика – это только одна половина природного целого, и во мне проснулось жгучее желание найти свою вторую половину, мужчину своей мечты, который бы служил мне надёжной опорой, другом, советчиком, критиком моих поступков. Мне захотелось встретить своего принца, с которым бы я смогла зачать нового представителя общества, который бы не предал меня в трудную минуту и не оставил одну на произвол судьбы. Так получилось, что в тот период времени я прочла рассуждения великого русского мыслителя Ивана Александровича Ильина о семье, и во мне с неимоверной силой пробудилось желание совершить ещё один крупный поступок в своей жизни – создать семью. Для меня это был как новый вызов, новая ступень в постоянном самосовершенствовании.
Если до этого времени события шли своим чередом, то после пробуждения желания создания семьи я стала проявлять настойчивость и активность в поиске. Я зачастила в публичные места: на танцы, в кружки художественной самодеятельности, клубы, на вечеринки. Настенька, ты не подумай, что я упростила критерии отбора своего мужчины, – я всего лишь расширила круг поиска. В это время меня всё чаще стали одолевать мысли о семье, о своей квартире, о ребёнке и особенностях его воспитания. Семья мне представлялась не просто как соединение мужского и женского начала с целью рождения нового представителя общества, а как удвоение природного потенциала, усиление давления на жизнь, обретение друга, спутника по жизни, и одновременно соратника по новым достижениям. Я почему-то решила, что в паре со своим любимым мужчиной я стану ещё сильнее и активней, что в своём мужчине я обрету те черты характера и возможности, которые мне в силу моего пола не дала природа. И эта сложившаяся гармония мужского и женского начала нашей семьи выльется в ещё более громкие победы и достижения как в моей повседневной жизни, так и в самореализации моего супруга, обеспечит ещё более грандиозную реализацию нашего предназначения.
Ближе к двадцатипятилетию во мне проснулось и мате-ринское начало – я отчётливо почувствовала в себе готовность стать матерью, подарить жизнь ещё одному воину, который продолжит моё дело и, возможно, принесёт человечеству ещё больше пользы, чем я. С пробуждением материнства моё восприятие жизни существенно поменялось: если до этого жизнь воспринималась мной как борьба за реализацию прописанных в психике
