вообще можно жить – можно жить хорошо!», и что «Баня – это зашибись, но я люблю горячий душ, и не вижу оснований его не организовать!»
- Белк, а Белк! Пойдёшь со мной в горячий душ? Покувыркаемся… - это всё сопровождается недвусмысленным подмигиванием.
- Может, ещё свечи и шампанское??
- А чёё?.. В натуре. Хорошая мысль! Организуем! Винограда и апельсинов не обещаю, но вот консервированные персики, насколько помню, где-то были… Крыс, помнишь, на «Гекторе» у жлобов отжали?
- Толик, можно без этих пошлых подробностей? Кто у кого отжал… А что, это возможно? Ну, горячий душ?.. Обливаться из ковшика – это уже достало!
- А чё для нас невозможного? – правда, брателло? Организуем! Хы!
- Да-а… Ты какой месяц всё пистолет организовать обещаешь! Вон, у Серёжки так ТТ! А почему?..
- А потому! И вааще, рыжая, прижми хвост! Всё будет – я же сказал! Вон, для гарантии – пиши записочку ДедуМорозу, - и клади под ёлочку, хы! А ТТ – не, это не гламурно. Инструмент, не более того.
- Ой, с каких пор ты так о гламуре стал беспокоиться?
- Твоё, это… тлетворное влияние, во! Разлагающее. Эдак вскоре мне в Париж захочется, на Эйфелеву башню, плевать на головы прохожим… Хотя, по последним сведениям, в Парижике-то ща чёрт-те что творится, арабы там всех белых вырезали и аллаху молются, те, что в эпидемию не окачурились; так что с Парижиком придётся погодить… Ну чё, пошли, Серый, душ организовывать??
Джамшут обмер, когда в его каморку, заваленную всевозможными, в основном грязными и вонючими, одеялами, утром вошёл Толик. Я с интересом тусовался сзади – Толян обещал «маленький цЫрк».
- Я пришёл к тебе с приветом, топором и пистолетом! Вставай, проклятьем заклеймённый! Что, сволочь, не курил опять??
- Неее-ааа… Анатолий Иванович, я вааще… Я ничего… Я, как бы, завсегда… Меня как бы не за что!.. Ыыы… - зачастил обмерший от явления Толика Джамшуд. Обычно появление Толика не обещало ничего хорошего.
- Я Петровичу – без вопросов… Вы спросите – у Петровича ко мне никаких претензий! Честно! Анатолий Иваныч!
- Ша, придурок, успокойся, ещё в штаны тут наделай, один убыток от тебя… Пошутил я насчёт топора, хы! Есть халтура, предновогодняя. Гы, анекдот есть, соответствующий! Крыс, слышал, нет? – оглядываясь на меня, продолжает Толик: – Древний Рим, значит. Галера. Гребцы в цепях. Дрыхнут. Выходит на палубу главный надсмотрщик, будит их пинками, и объявляет: «Наш достопочтимый хозяин делает вам подарок: после обеда ставит вам бочку вина!» Все: «Ур-р-рааа!!» Надсмотрщик продолжает: «Но до обеда вам придётся потрудиться: хозяин хочет покататься на водных лыжах!»
- Хы! Усёк, чурка? Халтура есть, всё нормально сделаешь – будет и у тебя Новый Год с ДедомМорозом… Да, кстати, может, вааще отпустить тебя??
- Что вы, Анатолий Иванович¸ за что?? Я ж тут уже… Меня, как бы… Да я, завсегда… Что скажете!..
- Почти родной, хочешь сказать? Прописался? Ну как хочешь… А то можно и вольную выписать, хы… Отмыкай его, Серый, пошли показывать фронт работ…
***
Толик с Белкой тащились в «бане» уже около получаса. Джамшут этажом выше летал как птичка, только успевая таскать горячую воду из «кухни» снизу, разводить её с холодной до нужной тепературы, выслушивать указания, и шустренько их исполнять.
Я, развалясь поблизости в кресле, в квартире, чисто наблюдал за суетой пеона. Этому предшествовал разговор:
- Серый, посидишь, попасёшь чурку?
- Он не чурка; Костя его, кажется… Зачем?
- Ну, во-первых, по «регламенту», - если пеон пашет, его нужно контролировать. Во-вторых, чтоб всё по уму делал, а то вдруг ему наглости хватит в воду плюнуть, или, не дай бог… - я ж об этом думать буду, а я хочу потащиться… А, Серый?..
- Да ладно… Так бака тебе, небось, хватит? Набрать, и свободен?
- Э, нет! Тащиться так тащиться!
И вот теперь он тащился с Белкой уже полчаса. Красиво жить не запретишь!
Джамшуд шустро размешивал тёплую воду в здоровенной эмалированной выварке, потом переливал её в бак, который стоял над проломом в полу, и из него вниз, в ванную, шла труба с краном и сеткой душа уже там, этажом ниже. Оттуда же через дырку в потолке раздавались команды Толяна:
- Погорячее!
- Попрохладнее, чо, совсем сварить решил??
- Чё напор слабый, тащишься там, што ле?..
Кроме того у них там, внизу, громко играл магнитофон что-то сильно романтическое, и были слышны разные более интересные звуки, негромко, но вполне отчётливо за журчанием воды и музыкой:
- Давай вот так!..
- О, класс!!
- Так неудобно…
- Ногу сюда…
- Я так грохнусь сейчас, скользко!
- За меня держись, и вот за него… - Аааааууууу!!! Не кусайся!! Вернее, кусайся, но не так больно!
- …
- Оооо!!! Я балдею с тебя!!
и прочий шлак, слышать который, признаться было и занимательно и… хм, обидно. Я тут, в натуре, как олень, мужик я или нет?? Конкретно надо вопрос решать после нового года, тем более, что батя всё равно говорил, что надо будет с кем-то объединяться.
Наконец, снизу глухо послышалось:
- Серый! Се-ерый!! Там чурка не кончает ещё?..
- Ему некогда, он пашет как дизель в Заполярье, весь в мыле. А я вот скоро уже… Устроили, чёрт побери, саундтрек к порнофильму!
Снизу раздался смешок Толяна и Белкино «Чё, они всё слышали?? Противный!»
- Ничё не слышали, успокойся, это он прикалываецца… Серый! Харэ! Пусть прохладной, ну, почти холодной ведро заряжает – и свободен! Спасибо! С меня причитается!
Передал только подошедшему с водой Джамшуту команду; велел натаскать ещё сюда горячей – после бани остальным сполоснуться; сказал, чтобы готовился тоже мыться, когда все закончим.
В общем, ему тоже обижаться не приходилось, - и помылся; и переоделся в чистое, и хавки ему навалили нормальной и по праздничной норме. Посовещавшись с батей, Толик презентовал Джамшуду бутылку какого-то фирменного портвейна, чего-то там «из Португалии»; и пачку сигарет. Керосиновая лампа у него и так на постоянном пользовании была; Толик лишь ему сообщил, что «Если пожар устроишь – натурально, никто тебя тушить не станет… Замуруем и всё!», пожелал сдохнуть от никотина и напевая «Хэппи нью иар» запер.
Наступил вечер.
Мама снова заикнулась, что неплохо бы… Вот… Люди буквально голодают… Всё же Новый Год… Мы могли бы… У нас ведь много…
И опять батя ответил коротко и резко. Он сказал:
- «У нас?» У нас – да, хватает. Не у тебя. У тебя вообще ничего нет, говорил тебе уже. Потому оставь свои благие пожелания при себе!
Он грубо сказал, да. Тяжело. Мама вздрогнула, как от удара, и тут же вышла. Но батя как будто мстил за что-то. За прошлое своё унижение. Годами. За конец семьи, как он её понимал. И за нынешнее – мне кажется, он всё никак себе не мог простить, что его тогда, после пропажи Графа, сломали на передачу «пайка» этим… бомжам с ребёнком. У меня сложилось впечатление, что он стыдится своей тогдашней слабости, и потому сейчас старается быть «ну совсем железным»…
У нас всё было как в настоящий Новый Год: ёлка, праздничный стол, за который все разоделись по-праздничному, свечи и шампанское – несколько бутылок, найденных у того же таможенника в запасах; и не баран чихнул – а «Дом Периньон»!
Кстати, одну бутылку и пришлось отдать воякам за ёлку – как и ёлка в Новый Год, шампанское было жуткий дефицит и «знак статуса». А «статус» - он и для вояк важен.
О! Наверно, в немалой степени ещё Новый Год так остро и ощущался, потому что – никакого «верхнего освещения», - только свечи и кемпинговые фонари; света хватало, но это был такой свет… Как сказать?.. Ну, словом, именно с Новым Годом он хорошо и вязался – и светильники, и, особенно, свечи. И то, что выйди из комнаты с печкой – и уже холод. Приятно. И ощущение полной безопасности: мы в Башне, у стены поодаль стоят автоматы и лежат разгрузки с боекомплектом; все минные заграждения включены в «минный режим», - надёжно! А что может быть лучше для ощущения праздника, как не ощущение надёжности и безопасности? Как мы этого раньше не ценили! Ведь безопасно было! Так здорово! – можно было не устраивать светомаскировку, не ждать пули в окно; а случись что – не нужно крошить нападающих очередями с окна, достаточно позвонить 02, - и пусть милиция разбирается! Не, не ценили мы…
Ну, праздник есть праздник. Под это дело мы переместили с 12-го этажа за праздничный стол даже нашего наблюдателя, Ольгу Ивановну. Бабулька чувствовала себя немного не в своей тарелке, и всё порывалась вернуться «на пост», но её уговорили – «Оооольга Иванна! Сколько и как ещё впереди «новых годов»?.. Хотя бы таких? Так давайте ценить… Почтите присутствием, не побрезгуйте!..» - хохмил батя, и сейчас и она, в своём стареньком, но, видимо, парадном платье сидела за столом, гладя сухонькой дрожащей рукой лежащую на коленях свою белую кошку, Пушинку. Эх, Граф, Граф…
И Дед Мороз со Снегурочкой: батя с Белкой. Я ж говорил – батя консервативный, и здорово «домашний», для него всегда понятие «дом, семья» превыше всего, потому-то он так тяжело и переживал развод с мамой и, как он понимал, крушение семьи, дома. А теперь… Теперь он как-то почувствовал вновь себя «в своей тарелке», - он был окружён людьми, которые его ценили, которые ему всецело доверяли, и, наверно это было немаловажно, и от него, от правильности его решений, зависели. Несмотря на то, что, судя по всему, с мамой у них было «всё, приехали», он вновь почувствовал за это богатое событиями время почву под ногами. Вот и в Новый Год он решил – чтобы Новый Год был «как полагается», - и с Дедом Морозом… Когда все сидели за столом, маленький мой крысёнок шарахался у меня по рукаву ожидая чем я его угощу, мама с Людой делали последние приготовления к праздничному столу, Миша и Оля всё «парили» над своей Валечкой, которой по случаю праздника навязали на голову огромный белый бант и она сидела вся такая нарядная, но от испуга сама не своя; батя с Белкой ушли, сказав, что «сейчас будет явление Деда Мороза со Снегурочкой!», а также «вручение подарков детишкам».
Толик запротестовал, сказав, что «Тут все взрослые люди… ну, почти! А взрослые люди на Новый Год, в отличии от детишек, заказывают Снегурочку без Деда Мороза, и обязательно в стрингах!»
Белка показала ему язык, батя погрозил пальцем, уже входя в образ Деда Мороза, и они смылись.
Толик тут же начал деланно беспокоиться «Чё-то он долго там с моей Снегуркой пропадает, знаю я этих Дедов Морозов, разведённых…», поглядывая на маму. Я показал ему кулак, и он заткнулся.
Сегодня от генератора пытались включать телевизор, - но где там, совсем сдохла трансляция. Нет, что-то там двигалось за сплошной рябью, но «телепередачей» это назвать было нельзя.
Володя включил транзистор, и мы прослушали обращение генерала Родионова, нынешнего главы Администрации.
- Надо же, живой ещё, а вроде должность не располагает… - покрутил головой Толик, на него зашикали. Ну что там он сказал? Про трудный год, что мы его «героически преодолели», что следующий год будет лучше… Не дослушали:
- Не надо, не надо, я прошу вас – не надо!.. – вдруг подал голос обычно молчащий Крот, сидевший в уголке, и, с исказившимся лицом замахал руками на транзистор. Володя выключил, нам всем стало неловко – мы вспомнили, что у Гены… да уж, ещё тот
