некогда.
Положил покрышки одна на другую, содрал зубами скотч, которым батя дополнительно обмотал крышки бутылок, попытался отвинтить крышку… Где там! Не хватило силы. Чёёёёрт! Что делать?? Вцепился в бутылку и стал крутить изо всех сил – не идёт, скользит в руках. Зачем такие пробки делают, чёрт бы их побрал?! И не разбить – пластмассовая… А! Вспомнил про нож, который батя настрого велел носить постоянно на себе, - складник на клипсе. Мгновенно достал его, открыл и проткнул бутылку. Не будут ведь от керосина гореть покрышки, чёрт дери, я-то знаю, как они медленно и трудно загораются, достаточно мы их пожгли на стройках-то в детстве…
Стащил с себя футболку, скомкал, опрокинул в неё бутылку с керосином. Тщательно и быстро промочил её и затолкал внутрь нижней покрышки. Упал на колени и стал ножом кромсать разогретый рубероид крыши. Тот пачкал нож и категорически не хотел резаться, но я всё же оторвал с края будки две длинные полосы рубероида и затолкал их в покрышку сверху футболки; пробил ножом вторую бутылку и вылил её внутрь покрышек. Теперь поджечь!
Какой молодец батя, что заставил вместе с ножом носить и зажигалку! А я ещё подкалывал,- типа, а я же не курю… Поднёс зажигалку к краю футболки – и еле отдёрнул руку – так споро всё вспыхнуло.
Через несколько секунд стало ясно, что костёр, типа, состоялся, - разгоралось быстро, и в безветренное синее небо потянулась пока ещё полупрозрачная струя дыма…
Где вы, батя с Толиком? Смотрите ли в сторону дома? Хотя бы время от времени? Если бы я мог, я бы послал им какой-нибудь «ментальный сигнал»!..
По-любому, я уже сделал всё что мог. Нет! Не всё. Я быстро достал картонный цилиндрик ракеты. Чёрт его знает, как она запускаецца… Ага! – резьбовая заглушка на торце цилиндра отвинчена, и оттуда выпал конец шнурка, петлёй. Поджигать, что ли? А! Нет, конечно, - дёргать!
Я отошёл на край крыши лифтовой будки, подальше от разгорающихся покрышек; рука с ракетой вытянута вверх, намотав на палец другой руки шнурок, сильно рву его вниз. На мгновение мелькнула паническая мысль, что ракета чёрт-те какая старая, ей уже, наверное, лет десять или больше; взорвётся и оторвёт руку… Но ракета глухо хлопнула, толкнув руку с цилиндром вниз, и красивой дымной струёй ушла в безоблачное небо… вдруг пронзительно засвистев так, что у меня заложило уши. Ого! Это ракета со свистом? Дымная струя в небе расцветилась тремя ярко-малиновыми звёздочками, и, продолжая пронзительно свистеть, они повисли в небе…
Ещё несколько секунд я наблюдал за ними, потом отшвырнул пустой картонный цилиндрик. Cпрыгнул с будки и нырнул в дверь, ведущую в подъезд. Вот теперь я действительно сделал всё что мог, чтобы вызвать подмогу. Теперь надо продержаться. Я верил и знал, что мой сигнал будет замечен. Но нужно продержаться. Как – я не знал. Надо помочь Устосу. Он, судя по всему, единственный мужчина в Башне, не считать же мужчинами этих поганцев, попрятавшихся по квартирам? Он, да ещё я. Перепрыгивая через ступеньки, я помчался вниз по лестницам.
Подъезд ещё держался. Дверь в квартиру Устоса была распахнута. Я сунулся туда – пусто. Перепрыгивая через ступеньки, я понёсся дальше, вниз. У открытой двери в нашу квартиру стоит мама.
- Сергей… Серёжа!.. Я умоляю тебя!.. – со слезами. Потом вдруг: - Я тебя никуда не пущу и всё! – и преградила мне путь с решимостью.
- Мама, иди домой! Иди, иди домой!! Иди, я сказал!!! – мне совершенно некогда было её уговаривать; я просто втолкнул её в квартиру, и захлопнул дверь. Из-за двери раздались надрывные рыдания. Это, чёрт, как раз то что мне сейчас надо, - вопли и стенания, - когда надо драться! Не понимает, она что ли?!. Но рассуждать было некогда.
Подъезд пока ещё держался. Судя по всему. И держался он на одном Устосе.
До самой входной двери подъезда никого больше не было, слинял со своими бабами и мужик, собиравшийся спускаться по тросу. Между первым и вторым этажом всё так же лежала на спине избитая бабка, но уже не стонала. Ком окровавленного тряпья, на котором лежала её голова. Лужа крови с мазинами на стенах.
Но я только глянул туда, спускаться не стал, - Устос стоял у окна площадки, с которого можно было вылезти на козырёк подъезда. Сначала я его вообще не узнал. Да что там – на какое-то мгновение я даже подумал, не снится ли это? Спиной ко мне стоял какой-то… крестоносец, что ли. На нём было что-то вроде плаща или туники, белого цвета, с не то вышитым, не то качественно нарисованным рыцарским гербом, порядочную часть которого занимал извивающийся красный когтистый дракон. Из-под плаща-туники выглядывали сиреневые рукава… камзола, что ли? Как это одеяние назвать, я не знаю. Рукава доходили до локтей, - а из-под них видны были самые настоящие блестящие латы. И выглядеть он стал намного здоровее, пока я не понял, что это из-за надетых под плащом доспехов. И на ногах – как их, поножи, что ли? Короче, Устос был экипирован как заправский рыцарь перед турниром. Длинный самурайский меч в ножнах прислонён к стене, рядом с небольшим белым треугольным щитом, на котором извивался тот же дракон. Там же стояла и самодельная алебарда – красное древко в полтора роста человека и замысловатый наконечник в виде пики, крюка и изогнутого топора. За красным широким поясом сзади заткнут этот… чекан, как он говорил. Смертоносного вида самоделка, кованый маленький пожарный топор на древке длиной чуть меньше метра. «Клевец», - да, точно, клевец. На голове у него завязанная под подбородком мягкая суконная шапочка, закрывающая голову сверху и с боков. Блестящий шлем стоял на подоконнике.
Он услышал мои шаги несмотря на галдёж гоблинов на улице и обернулся. Я увидел у него в руках арбалет. За поясом спереди заткнут большой нож того же стиля, что и самурайский меч. Вакадзиси, - тут же вспомнил я.
В загаженном подъезде многоквартирного дома, среди слышащегося с улицы отборного мата гоблинов, его вид был дик и неуместен, как вид конного рыцаря-крестоносца на автосвалке…
Но он вёл себя совершенно спокойно. Увидев меня, он кивнул, подзывая.
- Дал сигнал?
- Да.
- Я слышал. Хорошо получилось.
Помолчали.
- Вот… Все попрятались. Закрылись в квартирах. Оно и к лучшему, - только мешались бы. Не бойцы ни разу. Эти-то… - он показал пальцем в кольчужной перчатке вниз.
- Гоблины?
- О, точно, - гоблины! Я-то думал, кого они мне напоминают, - он улыбнулся, короткая бородёнка задорно встопорщилась, - Гоблины перегруппировываются. Они поставили скамейки к стене и пытаются залезть, но пока боятся арбалета. Но у меня болты уже кончились, так что это так – пугать…
- Что у тебя кончилось?
- Болты. Ну, стрелы для арбалета. Да это и не вариант, - его взводить долго.
Над краем козырька подъезда появилась всклокоченная рожа, Устос вскинул арбалет и рожа исчезла. Внизу громко заспорили несколько голосов.
- Да, не вариант. Рукопашная неизбежна! – мне показалось, что в этих его словах промелькнуло удовольствие от сказанного. Он обернулся и посмотрел мне в лицо, потом перевёл взгляд:
- Ты чего без майки?
Тут я только вспомнил, что футболку я использовал для растопки костра на крыше, и стою тут по пояс голый.
- Да так. Ты как думаешь, что будет дальше?
- А что тут думать? – удивился он, - сейчас посовещаются и полезут. Я их буду скидывать, насколько смогу, а потом – на вылазку.
Он ещё раз оглядел меня.
- Ты – не лезь. Тут места мало, мешать будешь. Вон, возьми, на всякий случай.
Он указал на незамеченную мной сначала чёрную палицу, стоявшую рядом со щитом. Я взял её. Явно её предком была бейсбольная бита, но теперь её утолщенный конец усеивали зловещего вида заточенные шипы – шурупы.
Я посмотрел внимательно ему в лицо. Он всерьёз собирался биться – один, с этой толпой гоблинов, вооружённых трубами и обрезками арматуры, да ещё с обрезом. Он говорил об этом как о чём-то само собой разумеющемся. В подъезде было прохладней, чем на улице, но жаркий летний день давал о себе знать, - я, после крыши спускаясь бегом, взмок от пота, но лицо Устоса было совершенно сухо, хотя на нём была надета куча амуниции. Все эти камзолы да поддоспешники. Он был собран и деловит.
- Во, опять пошли! – Устос опять прицелился из незаряженного арбалета, но на этот раз рожа не исчезла, а над срезом крыши козырька появился ствол обреза… Мы отпрянули в сторону, - грохнул выстрел, картечь хлестнула по краю окна, звякнули остатки стекла в раме, пыль и штукатурка, выбитая выстрелом, повисли в воздухе; свинцовые шарики покатились по ступенькам. Ах, если бы у меня была сейчас моя бинеллька!..
Устос отбросил в сторону бесполезный уже арбалет и схватил алебарду. Мои руки стиснули рукоятку шипастой палицы.
Ловко прячась за краем окна, Устос мельком выглянул и снова отпрянул. Перехватил поудобнее древко алебарды.
- Пусть ещё раз выстрелит… - это он мне.
Главарь гоблинов явно не желал в одиночку штурмовать окно, хоть и с обрезом. Вскарабкавшись на край козырька, он орал своим, чтобы они лезли за ним, не забывая держать под прицелом окно. Над краем козырька показалась ещё пара рож.
Устос схватил скатившийся на пол после выстрела шлем и надел его на остриё алебарды. Через секунду он выставил его из-за края окна, - и тут же убрал. В этот момент гоблин выстрелил снова. Заряд выбил клуб пыли из штукатурки стены в глубине лестничной площадки, картечь застучала по ступенькам, меня слегка оглушило.
- Ага! – закричал Устос и стряхнул шлем с алебарды. Мгновение – и он перелез через подоконник, оказавшись на площадке козырька. Там уже были главарь гоблинов, тот, что с обрезом, и пара его бойцов. Ещё несколько лезли за ними. Последовала короткая схватка. Чёрт побери, Устос явно умел обращаться с алебардой! Несколько секунд, - и площадка была чиста. Устос чуть не проткнул главаря, но тот успел спрыгнуть. Оставшихся гоблинов Устос смёл с площадки как мусор. Его алебарда разила и пикой, и топором; лезущему с другой стороны он отчётливо врезал в лицо концом древка. Все гоблины получили по ранению, прежде чем спрыгнули или упали с козырька. Взрыв матерщины последовал снизу.
Устос быстро перелез обратно в подъезд.
- Сейчас перегруппируются – и опять полезут. Их тут не стряхнёшь – числом задавят. Надо будет идти на вылазку. Надо нанести им неприемлемый урон – тогда отстанут!
Он поднял с пола шлем, осмотрел его, и, заботливо протерев рукавом, надел. Теперь передо мной стоял вообще полностью экипированный средневековый воин.
Вскоре ругательства снизу сменились тишиной и раздался явно голос главаря:
- Эй, ты, клоун! Вали оттуда, тебя не тронем! Проваливай!
Помолчали. Устос не отвечал.
- Ты что, не понял?? Проваливай к себе, я сказал! Тебя не тронем. Иначе… - и последовал длинный перечень того, что они обещали Устосу. Перечень показывал неслабую фантазию и явную склонность к садизму.
Устос, выглянув из-за стены, крикнул:
- Сейчас уйду, погодите, дайте только чемоданы упакую!
Из-под шлема его голос отдавался глухо, как из погреба.
Снова внизу загалдели гоблины.
- Сейчас пойдут… Ты не лезь! – снова предупредил меня Устос, - Ты не умеешь.
Теперь они лезли на козырёк сразу с двух сторон. Сразу по две перекошенных злобой рожи показались с обеих сторон площадки. Устос схватил щит и надел
