КРЫСИНАЯ БАШНЯ

наушники, завалился смотреть фильм. Мама копалась на кухне, готовя обед. Газ теперь давали не всегда, и напор был очень слабый. Иногда на то, чтобы вскипятить чайник, уходило по часу. Всё же здОрово нас выручала вовремя запасённая батей походная газовая печка с запасом баллончиков.

«Бешеный Макс-2». Смотрел, и со злостью думал про этого негодяя, который украл мой ствол. Я досмотрел его уже почти до конца, когда в комнату вбежала мама. Глаза у неё по пять копеек, как выражался батя – я таких монет в жизни не видел. Короче, она была очень испугана.

- Серёжа, Серёжа, у подъезда какая-то свалка; там какие-то люди в дом ломятся!!!

Меня с дивана как ветром сдуло, - вот чёрт, а я и не слышал ничего, в наушниках-то! А меня и оставили-то дома именно чтобы присматривать за происходящим… Сдёрнув наушники и отбросив комп, я рванул к окну.

Во, бл..! Действительность оказалось хуже всяких ожиданий!

Возле нашего подъезда толпилось человек пятнадцать - восемнадцать, судя по всему – гопников. Молодняк. Кого-то, окружив, они азартно пинали. Ещё несколько человек кидали в окна камни. Стоял гвалт, звенели выбитые стёкла – как я не услышал раньше! – это всё из-за наушников!

Выскочив из квартиры, я понёсся вниз.

Слава богу! Железная дверь в подъезд была заперта изнути. Около неё толпились несколько жильцов, все растерянные, одетые кто во что, большинство в домашних тапочках… Я-то, как знал, сразу в кроссовки впрыгнул. На площадке первого этажа несколько женщин клубились на кем-то, лежащим на грязном полу. Я протиснулся между ними, и увидел кто это – бабка с верхнего этажа; я всех, кто выше нашего, третьего этажа, смутно представлял кто на каком живёт, хотя в лицо-то всех знал, и, конечно, здоровался.

           Бабка лежала на спине и надрывно стонала. Всё лицо в крови, всё платье на груди в крови, глаза зажмурены. Ой-ё!.. Я присмотрелся и увидел что у неё дыра в голове, вмятина над левым ухом, седые волосы слиплись, и оттуда расплывается тёмная лужа. Окружившие её тётки суетились и мешали друг другу, то поддерживая её голову, то прикладывая скомканные тряпки к ране на голове. Лица у всех ошалелые.

         

           И тут в дверь подъезда чем-то звонко ударили.

           Меня как отбросило от этой бабки, я кинулся к двери подъезда, где четверо мужиков лихорадочно и бесцельно метались перед запертой изнутри на перекладину железной дверью, стараясь как-то ещё добавочно укрепить засов. В дверь снаружи колотили чем-то металлическим. В решетчатое окошко входной двери с давно выбитым стеклом показалась рожа молодого дебила.

- Открыли, быстро, нах.й!! – орал он, - Быстро, я сказал!! Быстро открыли, уроды, или щас вас всех здесь уроем!!! – и снова удары металлом по металлу.

- Не открывайте!.. – взвизгнул кто-то из женщин. Как будто нашёлся бы какой дурак, что открыл бы.

Мужики подались от двери.

- Быыыыстро, бл…..дь!!! – ревели за дверью и уже в несколько рук били в дверь. Дверь гремела на весь подъезд.

- Звоните в Администрацию!! – раздался чей-то крик.

- Звонили… Звоним… Уже пытались… Бесполезно… Там ни один телефон не отвечает… - раздалось сразу несколько голосов.

Сверху ещё сбежали на площадку первого этажа несколько жильцов подъезда. На их лицах отчётливо читался панический страх и ужасное сожаление, что они сейчас здесь, а не за десятки километров, где-нибудь на даче, или, на худой конец, не в охраняемом «Центре Спасения».  Перед входной дверью и на площадке первого этажа неожиданно стало тесно, такое впечатление, что тут столпились все жильцы, кто ещё не уехал из города. Лица у всех были белые от ужаса. Тут я увидел и Устоса. Он проталкивался к площадке перед дверью.

Опять в решётке дверного окошка появилась дебильная перекошенная рожа.

- Быстро открыли, …!!!  Если не откроете, весь ваш клоповник спалим …! и вас всех поубиваем …!!! Быыыыстрооо!!!! – дальше пошла уже полная нецензурщина.

- Не открывайте!!! – опять завизжало несколько женщин,  пара мужиков от входа стала проталкиваться наверх.

   На площадке всё так же лежала окровавленная старуха и тяжело, с надрывом, стонала. Возникла толкучка – Устос и ещё кто-то мимо неё проталкивались ко входу, навстречу им проталкивались мужики, раньше бывшие у входной двери. Сверху, перегнувшись через перила, показалась мама. Лицо её было белое от страха.

- Сергей!! Серёжа!!! Иди сюда!

Я отмахнулся.

-Не окрывайтиииии!!! – с переходом на визг закричал женский голос.

Снова железные удары посыпались снаружи на входную дверь, - молотками они бьют, что ли?

Я прижался к стене и лихорадочно соображал – что же делать, что делать??.

- Убъём!.. Всех!!.. Ссссуки!!! – в перерывах между ударами слышалось снаружи. Толпа женщин над лежащей старухой стремительно мельчала, - по одной они устремились вверх по лестнице, захлопали железные двери квартир. Защёлкали замки. Викторыч и белобрысый мужик держали толстую балку засова-перекладины входной двери, хотя в этом не было никакой необходимости; на их лицах читалась растерянность.

- Сергеич? Где Олег Сергеич??..

Протиснувшийся к двери Устос деловито выглянул в окошко, отпрянул, когда в окошко же, чуть не ему в лицо, сунулся снаружи арматурный прут.

-Осада, ого! – с какой-то чуть ли не радостью, выдохнул он - Настоящая осада! Я знал ведь! Я говорил!

Подбежавшая ко мне мама сильно дёрнула меня за руку:

- Скорее домой!! Скорее!!!

Я вырвал руку и посмотрел на неё как на сумасшедшую – Зачем?? Что – «домой»? Что там делать?? А здесь мы что – не дома??

Но она, уже ничего не соображая, снова схватила меня за руку и потащила вверх по лестнице, что-то в ужасе бессвязно выкрикивая. Оглушительные удары в дверь продолжались. На площадке первого этажа возле окровавленной старухи уже никого не было. Вверху на лестнице слышался удаляющийся топот последних жильцов и лязг захлопывающихся дверей..

Я схватился за перила и удержался. Мне стало предельно ясно, что если эти отморозки ворвутся в подъезд, то двери квартир, будь они хоть сто раз железные, их не остановят. Но что, что делать??..

Мимо меня с деловитым видом вверх устремился Устос. Притормозил – и, обращаясь к маме, сказал:

- Правильно, идите наверх! Кипятите воду и масло. Надо осаждающих поливать сверху кипятком. Маслом – ещё лучше! Или гудроном. Есть у вас масло?

Мама взглянула на него как на помешанного, а он, махнув рукой, побежал вверх, перескакивая через две ступеньки.

Тут я сообразил, что нужно как-то дать знать бате с Толиком, что Башню штурмуют, и я, отцепившись от перил, вместе с мамой побежал домой, в квартиру. Дома она стала лихорадочно запирать входную дверь на все замки, я же схватил оставленную батей рацию и нажал на клавишу вызова, ещё и ещё.

- Давай! Давай же!!!

Я жал и жал на сигнал, красный светодиод исправно мигал, жужжал зуммер, сигнал шёл – но батя с Толиком не отвечали.

Расстояние! - сообразил я. Я кинулся к входной двери и стал лихорадочно открывать все только что запертые мамой замки.

- Куда!! – закричала она, - Ты с ума сошёл?? Никуда не пойдёшь!!! – и схватилась за меня трясущимися руками. Но я уже отпер дверь. Довольно грубо я оттолкнул её.

- Надо сообщить бате с Толиком. Отсюда не берёт. Я поднимусь повыше, может – на крышу, может, оттуда добьёт!

В подъезде стоял гул от ударов во входную дверь. Но, кажется, сейчас до них дошло, что просто стуча в дверь, они ничего не добьются, и они старались чем-то подцепить и выломать дверь, а не пробить. Слышался скрежет.

Одним духом я взлетел до четырнадцатого этажа, и, подскочив к окну, зачем-то распахнул его, как будто оно могло повлиять на радиосигнал. Снова и снова я жал на клавишу вызова и выкрикивал в эфир «Папа, Толик, на помощь! Башню штурмуют! Папа, Толик, на помощь!» - и включал приём. Но кроме шорохов на волне было тихо. Не отвечают! Не слышат!

Отчаяние захлестнуло меня… Если бы у меня было ружьё!

Перегнувшись через подоконник, я заглянул вниз.

На тротуаре напротив подъезда, среди набросанного за недели мусора, лежало тело мужчины. Судя по чёрной луже в которой он лежал, с ним всё было кончено. Из-под козырька подъезда раздавались выкрики и удары. Там толпились эти… штурмующие уроды. Мелькнула мысль, что точно как в историческом фильме – штурм рыцарского замка. Из фильма, из этого… «Викинги». Такие же все патлатые и расхристанные бандиты, только без щитов и с арматуринами в руках вместо мечей и боевых топоров… Мысль мелькнула и исчезла. Хорошо ещё что эти уроды настолько тупы, что не могут сломать дверь подъезда… Кинуть в них чем-то?.. Я увидел, что из окон кое-где торчат головы жильцов, также как и я, наблюдающих за происходящим. Трусливо наблюдающих. Бездеятельно. Как свинья перед забоем, наблюдающая за точащим нож мясником. Да свинья, пожалуй, поумнее будет… Злость захлестнула меня. Злость – на этих уродов, собирающихся вломиться в мой дом; и на тех уродов, кто просто трусливо за этим наблюдает.

Я лихорадочно оглянулся, думая чем можно бросить в гопников. Лить кипяток? Тут же сообразил, что ничего не выйдет, - они все почти под козырьком подъезда. Только несколько человек кривлялись на тротуаре, не то под музыку, - что-то у них там тяжёлое играло, металл какой-то, - не то просто гАшеные, под кайфом. Один из них подбежал и стал прыгать на распростёртом теле.

Бесполезно… Бесполезно на кого-то надеяться, никто не приедет, никто не поможет.

Что же делать?? И батя с Толиком не знают! Я почему-то был уверен, что окажись здесь батя с Толиком – они бы разогнали эту свору. Не знаю как, но разогнали бы! У них ведь стволы! Да и они… Они б точно за квартирными дверями прятаться не стали!

Как им дать знать? Рация не добивает – далеко, видимо… Я опять попробовал – бесполезно. Как?..

Мысли теснились в голове, мешая друг другу; прямо какая-то каша, а не мысли! Обрывки фильмов…

Внизу хлопнула дверь. На площадку выскочил мужик, взгляд ошалелый, трясущиеся губы. За ним из квартиры показались женщина и девочка лет восьми, видать жена и дочка. Те были просто в панике. Девочка трясущимися руками хваталась за мать и повторяла «Мама, я хочу домой, мама я хочу домой!», а мать, с остановившимся от ужаса взглядом, отрывала руки дочери от себя и тоже что-то шептала, совершенно неслышно.

Мужик метнулся в квартиру и появился на площадке уже с мотком верёвки, - буксировочный трос, что ли?..

Мазнул по мне взглядом, не узнавая, и потащил своих вниз. Тут я понял – он хочет спуститься из окна, на ту сторону Башни, что выходила на улицу,  - может быть, там гопников и не было. Квартиру они так и оставили распахнутой – а что… оно понятно. Их топот по лестнице удалялся, сопровождаясь девочкиным «Мама, я хочу домой!» - её-то он как спускать собирается?..

Впрочем, это вариант. В голове сразу промелькнуло: альптрос батин… он показывал, давно. Непонятно зачем он его где-то достал, наверно, как всегда, про запас. Где он? Чёрт его знает…

Перепрыгивая через ступеньки, я побежал теперь вниз.

Квартира Устоса была открыта, я его не увидел, а он окликнул меня:

- Серёга, ты будешь биться? Я дам тебе…

Но я уже не слышал, я нёсся домой.

На пороге квартиры стояла мама, с совершенно белым лицом. Скрежет входной двери продолжался, здесь, на третьем этаже это было слышно очень отчётливо.

- Ты сообщил им? Они приедут??..

Я лишь