плавки, Герман даже не удивился.
-А что это вы пьете? – спросил Герман у Отто. Ему нравился цвет коктейля, который тот держал в руке.
- Коктейль «Карузо», - сказал Отто. – Довольно вкусно, если только вам нравится вкус мяты. – Я люблю слушать пение Карузо под вкус этого коктейля.
Только сейчас Герман обратил внимание на то, что рядом с Отто лежал маленький приемник, из которого негромко доносилось пение на итальянском языке.
Герман согласился на коктейль «Карузо», при этом, между прочим, вспомнив, что Отто приглашал его с Сарой в номер распить бутылку виски.
-Виски плохо гармонируют с морем, - сказал в ответ на его мысль Отто.
«Лучше бы ты заметил, как плохо гармонирует тот физкультурник рядом с Сарой», - со злостью подумал Герман.
-Он не физкультурник, - слегка усмехнувшись, сказал Отто. – Он поэт. Вы разве не узнали его?
-Я первый раз в жизни его вижу, - ответил Герман. – Как же я мог его узнать?
-Он и художник неплохой, - заметил Отто. – Конечно, не такой хороший, как поэт, но все же. Его зовут Федерико.
-Федерико? Испанец?
-Испанец, - подтвердил догадку Германа Отто. – Федерико Гарсиа Лорка, поэт, художник и гомосексуалист.
-Гомосексуалист? Разве его не расстреляли еще лет семьдесят назад?
-История темная, - произнес Отто, в очередной раз прикладываясь к соломинке. - По официальной версии его, действительно, расстреляли в тридцать шестом году. А по другой версии он всего лишь пропал без вести. Во всяком случае, после недавней эксгумации общей могилы, в которой он якобы был похоронен, тела Федерико не нашли. Есть слух, что его, раненного, тайно переправили в Аргентину.
-В Аргентину? Кстати, а мы сейчас где с вами? – спросил Герман. – Мне казалось, что я зашел в ваш номер в отеле в Лондоне.
-Вы туда и зашли, - подтвердил Отто. – Только все дело в том, что понятия места и времени – весьма и весьма относительные. Во всяком случае, сейчас вы находитесь в восьмидесяти километрах на восток от Флориды, в районе одного из островов Багамского архипелага.
-На Багамских островах? – переспросил Герман и снова посмотрел на старика, похожего на Хемингуэя.
-Да. Если быть точнее, немного выше острова Южный Бимини.
-А тот старик?.. – Герман показал взглядом на заинтересовавшего его старика.
-Это не тот, о ком вы подумали – сказал Отто. – Того здесь нет.
-Понятно, - задумчиво произнес Герман. – Того нет и здесь. – И тут ему пришла в голову мысль, что неплохо было бы написать яркую солнечную картину, в которой персонажами будут эти резвящиеся у побережья мулаты, и океан, и похожий на Хемингуэя грустный старик. И назвать картину так: «Бимини. Ловцы не мелководье. – а в скобках дать второе название - (Без Хемингуэя)». - Но этот человек, - показал Герман на Мистера Зеро, - Мистер Зеро или тоже не он?
-Это точно Мистер Зеро, - подтвердил Отто.
Мистер Зеро приподнял шляпу:
-Честь имею представиться, - сказал он, вынув на это время сигару изо рта. Впрочем, тут же вернул ее обратно. Земетив немой вопрос во взгляде Германа, Мистер Зеро спросил: - Вы что-то хотели спросить?
-Да, в общем, нет.., - неуверенно произнес Герман. – Но мне говорили, что вы.., что вас...
-А! – догадался Мистер Зеро. – Вас, вероятно, смутил тот слух, что меня казнили?
-Так это только слух?
-Помилуйте! Что значит только слух?! Казнили самым настоящим образом. Причем, так некрасиво, так неэстетично, – поморщился Мистер Зеро. – Я, как вы можете лицезреть, человек довольно плотный, потому электрический ток, как выяснилось, с первого раза меня не берет. Пришлось включать рубильник повторно. Вы только представьте себе: кожа шипит, глаза из орбит вылазят – а я все не умираю. Фу, гадость какая! Даже вспоминать не хочется.
-Так, стало быть, вы и после второго раза не умерли?
-Что значит не умер? Самым, что ни на есть настоящим образом умер, - заверил Германа Мистер Зеро. – И умер, и был похоронен, и поминки по мне отметили и на девять дней, и на сорок, и на год – все соблюдено самым наилучшим образом. А если вас смущает мое, так сказать, нынешнее наличие, то почему, в таком случае, вас не смущают все эти люди вокруг?
-А почему они непременно должны меня смущать? – не понял Герман.
-Ну, как же? Между мной и ими сейчас довольно мало различий.
-Вы что, хотите сказать, что они... что они тоже все умерли? – не желая верить в свою догадку, спросил Герман.
- Не только хочу сказать, но категорически утверждаю это! - заявил Мистер Зеро. – Более того, все они не просто умерли – а в свое время тоже были тем или иным способом казнены.
-Что значит все? А дети?
-А чем дети хуже? – с искренним непониманием воззрился Мистер Зеро на Германа.
Герман окончательно был сбит с толку.
-Но детей... Разве детей можно казнить? – спросил он, боясь услышать ответ, который уже знал наперед.
-Вон вы о чем? – понял причину недоумения Германа Мистер Зеро. Немного помолчав, он многозначительно произнес: – На той земле все можно.
-На какой той?
-Той! – показал куда-то вниз Мистер Зеро. – Над которой, как сказал герр Вольф, мы немного вверху.
-Так вот, значит, где мы, - догадался Герман, но отнесся к этому как-то довольно безразлично, про себя решив, что, скорее всего, он сейчас попросту спит и видит сон. Потому вернулся к прерванной теме: - Но я был уверен, - сказал он, - что несовершеннолетних казнить нельзя!
- Так ведь это смотря кого считать несовершеннолетними. И потом, мало ли в чем уверены вы? А вот в Штатах, например, а также в Иране, Нигерии, и вообще, в некоторых, так сказать, странах, уверены в другом - что казнить несовершеннолетних можно, и даже нужно. Как я уже сказал, несовершеннолетний - понятие весьма условное. В девяностом году...
-В каком из девяностых? – попросил уточнить Герман.
-В тысяча девятьсот девяностом, - четко и раздельно произнес Мистер Зеро, - Верховный Суд США признал, что применение смертной казни в отношении убийц в возрасте 16 лет соответствует их Конституции. А некоторые штаты, так те пошли еще дальше, и в Луизиане и Арканзасе разрешили казнить с 15 лет, в Алабаме с 14 лет, в Миссисипи с 13 лет...
-Минуту! – перебил Герман Мистера Зеро. - Мы имеем в виду одни и те же -Соединенные Штаты? – спросил он. – Америки?
-Именно, дорогой мой! – радостно воскликнул Мистер Зеро. – Именно Америки! А какие еще могут быть Штаты?
-Ну, почему же? – вмешался в разговор, дотоле молчавший Отто. – Есть, например, Мексиканские Соединенные Штаты. Или Бразилия - до шестьдесят седьмого года страна называлась Соединенными Штатами Бразилии.
-Нет, - сказал Мистер Зеро и обернулся вокруг, словно заверял всех его слушающих, - я говорю о самой цивилизованной стране нынешнего мира, самой развитой и самой прогрессивной – о Соединенных Штатах Америки. Именно той стране, которая в своей истории знает даже случаи исполнения смертных приговоров, вынесенных двенадцатилетним детям.
-Неужели двенадцатилетним?.. – не поверил своим ушам Герман и замолчал. Он внимательно смотрел на детей, по-прежнему самозабвенно копошащихся в песке, и все они казались ему такими живыми и такими счастливыми в своих немудреных занятиях. -Но вон тем детям, - показал он на нескольких смуглых малышей, державшихся друг возле друга, - разве им есть двенадцать?
-Конечно, нет! По поводу этих, - продолжал Мистер Зеро, - рекомендую вам по свободе найти подписку газеты "Юманите". Там, в одном из сентябрьских номеров 1983 года напечатана статья под названием "Свидетельства бывших заключенных: произвольные казни и пытки". В этой статье вы прочтете массу интересного о тайных казнях в Иране политических заключенных, в числе которых были беременные женщины и подростки, начиная с 11 -летнего возраста.
-Ну, а вон? – показал Герман на малыша, которому вообще впору было находиться в коляске.
- А об этом бутузе – славный мальчишка, правда? - вы можете узнать из материалов пресс-конференции в Париже, состоявшейся 29 февраля 1984 года.
-И о чем говорилось на этой пресс-конференции? – спросил Герман, вовсе не уверенный в том, что будет когда-нибудь искать ее материалы.
-Там говорилось о женщине, одной из тех, кому удалось бежать из иранских тюрем, - пояснил Мистер Зеро. - Она рассказала, как казнили не только ее мужа, но и их трехлетнего ребенка.
-Да, - протянул Герман, - невеселое место.
-Ну, почему же? – возразил Отто. – Невеселое место – это то, которое они оставили. А здесь, как видите, им вполне неплохо.
В это время Герман увидел, как от одной из групп, игравших в карты, отделился коренастый, до самых глаз заросший бородой мужчина. Он подошел к маленькой, разбитой на берегу палаточке, и, с трудом пригнувшись, влез в нее. Когда бородатый вылез из палатки, в руках у него Герман увидел топор. Мужчина вернулся к группе играющих, зашел со спины одному из них, и, широко размахнувшись, со всей силой обрушил топор ему на голову. Герман, в ужасе от этой сцены, зажмурил глаза, чтобы не видеть крови, которая должна была сейчас фонтаном брызнуть во все стороны из проломленного черепа. Но - странное дело - зажмурившись, Герман так и не услышал ожидаемых звуков ужаса и паники. Он открыл глаза и увидел, что ничего страшного не произошло – топор, как оказалось, просвистел, как сквозь воздух, сквозь тело несостоявшейся жертвы, и воткнулся, никого не повредив, в песок. Увлеченный тяжестью топора и инерцией холостого удара, бородатый убийца свалился наземь, чем вызвал бурный смех игроков и детей на пляже, видевших смешной конец этой сцены.
-Что это было? – спросил, побелевший, как стена, Герман у Отто.
-Это Кеммлер, - ответил вместо Отто Мистер Зеро. - Все никак не успокоится.
-Кто такой этот Кеммлер?
- Вы же видите – убийца, - просто сказал на этот раз не Мистер Зеро, а сам Отто. - Казнят ведь не только невиновных и детей, как можно подумать со слов Мистера Зеро, но и настоящих убийц. Как, например, этого Уильяма Кеммлера.
- И кого он убил? – спросил Герман. – Если, конечно, не считать того? – показал он на ничуть не пострадавшего игрока в карты.
- 29 марта 1889, - пояснил Отто, - он убил топором свою любовницу Матильду Зиглер. Убийство произошло в Буффало, в городе, который в те времена прозвали «электрическим городом будущего». Дело в том, что Буффало – первый город США, для освещения которого стал использоваться переменный ток. А потом этим самым переменным током они убили старину Кеммлера, тем самым удостоив его сомнительной чести быть первым в мире человеком, казненным на электрическом стуле.
-В России, - сказал Отто, - есть поговорка «Горбатого могила исправит». Этого, я смотрю, могила не исправила.
-Впрочем, и не только этого. Поверьте мне, старику - могила вообще никого и никогда не исправляла.
-Зачем же тогда казнить, если это никого не исправляет? – спросил Герман.
-Ну, что вы? – сказал Отто. – Люди придумали немало причин для того, чтобы укокошить кого-то из своих ближних, а самое главное – оправдать себя при этом. Ну, вот вам, навскидку, пять из них: первая – казнь, как они говорят, это справедливое возмездие; вторая – казнь помогает обществу очищать свой генофонд от генов убийц и маньяков; третья – казнь устрашает потенциальных преступников, которые сто раз подумают, прежде чем нарушить закон; четвертая - казнь избавляет общество от расходов на содержание преступников; пятая - казнь облегчает боль родных и близких жертвы. Можно еще назвать штук сто
