сказал Отто.
–Когда мы выходили отсюда, - неожиданно вмешался в разговор Бобби с Отто Герман, - мы встретились с мистером Зеро. Он еще здесь? – Ему почему-то вдруг захотелось получше рассмотреть этого типа. Его лицо кого-то напиминало Герману, но кого – он вспомнить не мог.
Бобби с недоумением, граничащим с ужасом, посмотрел на Германа, потом перевел полубезумный взгляд на Отто. Но Отто только в очередной раз загадочно улыбнулся и отвернулся в сторону.
-Бог с вами, сэр! – испуганным полушепотом пробормотал Бобби. – Мистера Зеро казнили в Соединенных Штатах еще пять лет назад!
Герман посмотрел на Отто и заметил, как тот спрятал в воротник пальто улыбку. Бобби тоже посмотрел на Отто и сказал:
-Вот уж был игрок, так игрок. Проходит, бывало, мимо, вдруг остановится перед входом, вспомнит что-то, потом зайдет в казино, как ни в чем не бывало за десят минут выиграет тысяч пятьдесят на своем «зерро», и снова уйдет, будто его и не было.
-Да, ему везло, - неопределенно сказал Отто.
-Не думаю, - с сомнением сказал Бобби. – Другие на этом «зеро» состояния проигрывают, а мистер Бигнер прийдет, между делом пару раз поставит и оба раза выиграет. Словно нашептывал ему кто-то, когда надо прийти и поставить на «зеро».
-Бросьте, Бобби! Кто ему мог нашептывать? Везунчик был, и только.
-Как знать, как знать? – едва слышно проговорил Бобби.
Отто попрощался с Бобби, еще раз пообещав, что сегодняшний инцидент он постарается замять, и пошел к лифту, чтобы подняться наверх, в свой номер. Герман вошел в лифт вслед за ним. В лифте, кроме них, никого не было - видимо, большинство постояльцев отеля, привлеченные самоубийством какого-то русского лузера, высыпали на улицу.
-Я ничего не понимаю, - после некоторого молчания сказал Герман. – Вы же сами мне сказали, что это мистер Зеро!
-Это и был он, - подтвердил Герман.
-Тогда, почему Бобби сказал, что его пять лет назад казнили?!
-Потому что пять лет назад его действительно казнили, - сказал Отто. И добавил: - На электрическом стуле.
-Кошмар! – передернуло Германа от таких подробностей.
-Да, действительно, кошмар. Мучался ужасно, - равнодушно подтвердил Отто. – Ток пришлось включать дважды, с первого раза убить не получилось.
-Скажите, - начиная о чем-то догадываться, спросил Герман Отто, - пистолет в кармане у этого бедняги – ваша работа?
Отто ничего не ответил.
В эту секунду лифт остановился на их этаже и распахнул перед ними свои зеркальные двери.
Отто вышел первый, Герман вслед за ним.
-Вы не ответили на мой вопрос, - сказал Герман.
-На какой из них? – спросил Отто. – О мистере Зеро или о пистолете?
-На оба.
-Вам так необходим ответ? – устало спросил Отто. – Как вы его назвали – бедняга? Так бедняге никакой ответ уже не поможет. А мистер Зерро... Впрочем, какая вам разница?
-Не уходите от темы, - сказал Герман.
-Хм, - усмехнулся Отто. – В вашем голосе я уже слышу угрозу. Впрочем, так всегда и бывает, - вздохнул он. - Предлагаю позвать фрау Пампкин и всем вместе пойти ко мне в номер. Разопьем бутылочку виски, заодно и обсудим дела наши...
«...грешные» - тут же невольно мысленно добавил Герман, вспомнив из какого-то фильма фразу о «делах грешных».
Отто посмотрел в глаза Герману, снова усмехнулся и пошел к себе в номер. Потом, отойдя на несколько шагов, обернулся и очень устало произнес:
-Так я жду вас.
13.
Герман вошел в свой номер, не снимая пальто и туфель тяжело плюхнулся на широкий двухспальный диван (двухспальным назвал его Герман, на самом деле диван был гораздо шире), и долго лежал так - неподвижно, с закрытыми глазами.
В голове не было ни мыслей, ни страха – ровным счетом ничего, кроме чувства бесконечной обреченности.
Несколько раз звонил установленный в номере телефон, но Герман не стал поднимать трубку. Потом в мобильном заиграла «Шутка» Баха, но и Бах не заставил Германа ответить на звонок.
В конце концов, он поднялся, достал из бара бутылку теплой водки – удивительно, вяло подумал Герман, здесь всё пьют теплым - взял из навесного буфета стакан, сел - как был в пальто - к столу, свинтил с бутылки пробку, налил себе полный стакан и в три глубоких глотка выпил его содержимое. Похоже, что способность пить спиртное снова вернулась к нему, потому что никаких неприятных явлений после питья с ним не произошло. Водка тепло прошла по пищеводу до самого желудка. Герман подождал несколько минут в ожидании первых признаков опьянения, но их так и не наступило. Тогда он налил себе второй стакан и тоже залпом выпил. Но и на эот раз ничто не изменило степень его звенящей сухой трезвости.
Герман вынул из треугольной салфетницы салфетку, достал из кармана простой карандаш, огрызок которого, практически, всегда бывал в каком-нибудь из его карманов, и начал бессмысленно черкать что-то на исссиня-белой, испещренной бархатистыми бугорками бумаге. И хоть салфетка совсем не была приспособлена для рисования - она местами рвалась, постоянно цепляясь за грифель – Герман не обращал на это внимания. Постепенно и незаметно рисунок захватил его внимание и Герман начал прорабатывать на нем какие-то детали, мало задумываясь над ними.
Снова заиграл мобильный телефон. На этот раз Герман нажал на нем клавишу с нарисованной телефонной трубкой, подержал, раздумывая, отвечать или нет, и, в конце концов, ответил.
Звонила Сара.
-Я вас не разбудила? – была ее первая фраза.
-Он рядом с тобой? – спросил Герман, не отвечая на ее вопрос.
-Как вы угадали?
-Ты назвала меня на «вы».
-Да, мы в номере у господина Вольфа, и давно ждем вас, - сказала Сара.
-Сейчас буду, - сухо произнес Герман и отключил трубку.
Он встал, собрался было смять и выбросить салфетку, на которой только что рисовал, но неожиданно остановился в своем намерении. Герман с некоторым удивлением рассмотрел рисунок, который сделал совершенно бездумно. Он попробовал вспомнить хоть какую-нибудь свою мысль во время рисования, но, так и не вспомнив ни одной, после недолгих колебаний оставил салфетку на столе. На салфетке была нарисована, протянутая к кому-то, просящая рука. Под рукой было нарисовано что-то похожее на древний пергаментный свиток.
Герман так и не смог ответить себе тогда на эти вопросы - что за свиток он нарисовал, и к кому взывала в немой просьбе о помощи рука?
Герман прошел по ярко освещенному электрическим светом коридору к номеру Отто. Возле двери он остановился, поднял руку, чтобы постучать, но в минутной нерешительности задержал руку на весу.
Входите, герр Стоковский, дверь не заперта!
Герман хорошо знал этот голос внутри себя.
Он толкнул дверь в номер.
Сделав шаг вперед, Герман в один миг оказался в непроглядной густой темноте, которая даже казалась вязкой на ощупь. Дверь за ним бесшумно затворилась.
-Герр Отто! Сара! – тихо окликнул Герман, не понимая, где они и почему в номере так темно.
И в эту секунду его ослепила вспышка ярчайшего света.
....................................
Герман поневоле зажмурился и заслонил лицо от света руками.
С минуту постояв в таком положении, он неожиданно ощутил, как волосы его обдувает легкий ветерок, пахнущий морем, услышал, как шумят где-то поблизости волны, а вокруг раздаются голоса людей, крики чаек, и вообще весь эфир преисполнен массой самых разнообразных звуков, которые всегда сопровождают летний день на морском берегу.
Герман опустил руки и открыл глаза.
Он стоял на ярко-белом песке какого-то изумительно яркого тропического острова. Все было погружено в жаркий солнечный свет, а волны океана впереди, насквозь пронзаемые чарез всю свою толщину солнечными лучами, искрили всеми оттенками прозрачно-чистого ультрамарина. Даль океана, насколько хватало глаз, была испещрена бесконечным количеством бликов играющего на волнах солнца. Побережье было буквально устлано отдыхающими. Кто-то загорал в шезлонге, кто-то играл в карты, полтора десятка человек, образовав круг, играли в волейбол. Дети разных возрастов рылись в песке, копали каналы, соединяя ими лужицы на берегу с океаном; мокрым песком, каплями вытекающим из сжатых ладоней сооружали замки, дома, башни – словом, были заняты тем, чем бывают заняты все дети на всех пляжах мира - постройкой своих бесчисленных песчанных городов.
Недалеко от берега несколько мулатов – впрочем, как Герман рассмотрел со временем, были среди них и не только мулаты - с громкими криками бросали в воду сеть. В руках у двоих из них были длинные тонкие шесты, которые мулаты, выскивая что-то в мелководье, с веселыми криками время от времени вонзали в воду. Все они кричали что-то меж собой так весело, и толкались настолько азартно, что непонятно было, насколько серьезной была их рыбная ловля. Или, может, это просто была какая-то местная игра? Контрастом создаваемому ими общему веселью служил седой старик с белой короткой бородой. Кожа его была смуглой от загара. Старик не принимал участия ни в рыбной ловле, ни в общем веселье, хотя в руках его был такой же, как у тех двоих, похожий на острогу шест. Старик устало присел на невысокий, выступающий из воды коралловый риф и молча наблюдал за исполняющей какой-то веселый ритуал компанией. По лицу было видно, что старику очень хочется принять участие в этом общем, малопонятном, шумном и веселом то ли деле, то ли игре. Но по какой-то причине он так и оставался сидеть на своем месте и лицо его становилось все более и более грустным.
Герман всмотрелся в лицо старика и подумал, что тот немного похож на Хемингуэя.
-Что же вы, герр Стоковский, заставляете себя так долго ждать? – услышал справа от себя Герман голос Отто.
Герман обернулся на голос. Только теперь он увидел Отто, который сидел под большим зонтом в шезлонге, расслабленно вытянув вперед ноги, и посасывая через соломинку с нанизанным на ней кружком лимона какой-то напиток изумрудно-зеленого цвета. Отто был в плавках, он смотрел через темные очки на вспенивающих вокруг себя воду рыбаков, и Герман поневоле обратил внимание на то, насколько хорошо, несмотря на возраст, тот был сложен.
Рядом с Отто, вправо от него, тоже в шезлонге, в соломенной шляпе сидел невысокий полный мужчина с волосатой грудью и сигарой в зубах, в котором Герман сразу узнал мистера Зеро.
Чуть впереди, но тоже, в принципе, рядом, на белом лежаке лежала, закрыв глаза и наслаждаясь солнцем, Сара. В тонком купальнике, с каплями воды, оставшимися на теле после недавнего купания, Сара была изумительно хороша. Рядом с ней Герман с ревнимым чувством увидел незнакомого, высокого и загорелого черноволосого красавца, который массировал Саре ступни ног. Герман невольно задержал взгляд на этой процедуре, и с острой неприятной болью внутри, где-то в области сердца, заметил, что время от времени красавец излишне надолго задерживается на том или ином пальце, и, с тщательностью и самозабвением, которых могло быть и меньше, предается своему занятию.
-Располагайтесь, - не глядя на Германа, лениво указал Отто рукой, в которой был стакан с коктейлем, на пустой шезлонг рядом с собой слева. -Выпьете что-нибудь? – спросил он после того, как Герман сбросил на песок свой вечерний костюм, в котором был еще в казино, и, тоже вытянув ноги, сел на краешек шезлонга. Тому, что на нем так уместно для пляжа оказались
