Твари. Том 1.

отчаяние несчастной.
- Тогда между ними существует некий невидимый канал, через который они ощущают своё единство. Чем глубже чувства, тем шире мостик между двумя берегами. Понимаешь, они связаны, поэтому лярве не составляет большого труда через своего донора получать доступ к ещё одной кормушке, когда она захочет. Вот почему мы все так остро реагируем на критику или похвалу близких людей. Во всяком случае, намного острее, чем от других.
- Каналы?
Зайн просто кивнул, показывая, что я усвоила урок.
- А как же это тогда происходит в компаниях? Там-то лярва тоже распускает свои щупальца. И любовь здесь не причём. Ведь это могут быть совершенно разные, не связанные между собой люди. Но она умудряется воздействовать и на них.
- Это действует как вирус. Бывает и так, что лярва подкидывается извне. Вернее делится. Человек может попробовать наркотик «за компанию», или потому что «это модно», выпить рюмку-другую, потому что «неудобно отказать». Тогда лярва цепляется и может остаться, врасти. Потом находятся причины для её роста: пьют для «поднятия настроения» или «снятия напряжения», стресс заедают шоколадом. Ну, а дальше наступает очередь привычек. Идёт внушение, что если утром не выпить чашку кофе или не выкурить на голодный желудок сигарету, то невозможно будет проснуться, и весь день пойдёт насмарку. Улавливаешь? Когда это перерастает в некий ритуал - лярва начинает проникать на физический план, вызывая рак лёгких у курильщиков, язву желудка у обжор, разрушение печени у пьяниц, образования на шейке матки и генитальный герпес у тех, кто не разборчив в связях. Тогда она укореняется окончательно и существует в своем доноре, пока не выпьет его до дна.
- Но ведь со смертью человека она тоже погибнет, - удивилась я. – В чём смысл рубить сук, на котором сидишь?
- Да, потому что лярвы – примитивные существа! Я уже об этом упоминал. Как насекомые. И знают только два состояния: «жрать» и «жрать нечего». Когда она сытая, то и хозяин будет пребывать в благодушном настроении и на время забудет о всех своих пьянках-гулянках и их последствиях в виде дикого похмелья, суматошного беганья по врачам и удушающего кашля. Но когда в лярвских райских кущах наступают чёрные деньки, то ещё более чёрными они становятся для её носителя. Первая реакция голодной лярвы – обкусать всё вокруг себя. И поскольку она уже на физическом уровне, то такая агрессия сопровождается острейшей болью в определенных органах до тех пор, пока паразит не получит требуемое. Но иногда она третирует своего донора даже тогда, когда пища доставляется строго по графику. Так, на всякий случай, на будущее. Ведь она растёт – растут и её аппетиты. Ей всегда мало. Тогда и наступает очередь подпитки от окружающих людей. Например, как в случае твоей знакомой: безумная ревность перемежающаяся отчаянием раскаяния для того, чтобы удержать предмет страсти возле себя. Или же вызов чувства вины у родных, если носитель прикидывается больным. Или удары вспышками гнева и провоцирование скандалов. Рычагов воздействия много. Но если это перерастёт в манию…
Зайн вдруг резко развернулся и поехал в другую сторону.
- Куда это ты? – с подозрением поинтересовалась я
- Понимаешь, лярвы не всегда действуют самостоятельно, - продолжал он, быстро несясь по ночным улицам и плавно входя в повороты. - На многие вещи у них ума не хватит. Они для этого слишком примитивны. Я хочу показать тебе ещё кое-что.
Через два квартала мы въехали в какой-то полутёмный, заваленный кучами грязного снега двор и вышли из машины. Подойдя к обитым цинковыми листами дверям, мой спутник сделал три коротких и два длинных удара, после чего дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показались мясистый нос и чёрные глаза под сросшимися на переносице, густыми зарослями бровей.
- Мы к фортуне на чай, - невозмутимо провозгласил Зайн, и дверь гостеприимно раскрылась шире.
Я чуть было не хихикнула.
Спустившись по ступеням вниз, он, не останавливаясь, уверенно прошёл дальше по тускло освещённому всего лишь одной лампочкой коридору, а я следовала за ним попятам, пока мы не очутились перед ещё одной дверью, но уже без охранника. Вход был свободен, и через секунду я стояла в торце длинного помещения с низким потолком и рядами игровых автоматов по периметру стен. Немного дальше, в проёме, ведущем в следующую комнату, были хорошо видны суконные столы для любителей покера и рулетки.
- Подпольное казино! - догадалась я, наклоняясь к уху Зайна, и тот кивнул мне в ответ.
Подойдя к приютившемуся в углу бару, он заказал нам по безалкогольному коктейлю. Устроившись на одном из высоких стульев, я с видом стреляного воробья и тайным любопытством начала рассматривать это злачное место, в котором мне довелось побывать впервые.
Голые стены, затянутые наглухо плотной материей оконца под потолком и бетонный пол, подсвеченные тусклыми светильниками и яркими пятнами пёстрых экранов игровых автоматов. Щёлканье, клацанье, стук по клавишам, треск металлических ручек, дзыньканье, примитивные весёленькие мелодии – всё это сливалось в один непрерывный гул, сопровождающий сосредоточенное безмолвие. Каждый напряженно сидящий здесь игрок настолько прирос руками к кнопкам и глазами к беспрерывному мельтешению картинок, что, наверное, случись сейчас самый настоящий пожар, пришлось бы отковыривать их от аппаратов ломиками.  
- Ага, вот и они! – прервал мои наблюдения Зайн. – Присмотрись внимательней вон к той женщине, которая сидит справа от нас. В красной вязаной шапочке. Видишь?
Задействовав своё второе зрение и посмотрев туда, куда он мне указывал, я увидела тёмное уплотнение в её тускло светящейся тени, которое базировалось не только в области головы, но уже спустилось до уровня груди, охватывая щупальцами шею.
- Она находится у самой черты, - пояснил Зайн, придвинувшись совсем близко и касаясь меня плечом, так что его теплое дыхание прошлось по моему уху и шее. По телу побежали приятные мурашки. - Когда процесс ещё обратим, и есть реальная возможность безболезненно покончить с зависимостью, - развивал он дальше свою мысль, не замечая моего состояния. - А теперь взгляни вон на того парнишку, сидящего почти сразу за ней.
Невероятно худой, одетый в чёрте что молодой игроман, на которого указывал мне Зайн, самозабвенно скармливал одну монету за другой ненасытной утробе автомата, не отвлекаясь даже на то, чтобы заглянуть в замусоленную матерчатую сумку, откуда он извлекал свои жетоны. И в то время как изображение электронного барабана с карточками формировала следующий ряд фруктов, его рука уже машинально тянулась за очередной дозой топлива для розжига собственного тёмного пристрастия. Или же… за жирным куском для «домашней», собственноручно вскормленной и так любовно взлелеянной сумеречной зверушки.
Его лярва уже больше была похожа на крупную жирную кляксу, вросшую в мозговые извилины и подбирающуюся к сети кровеносных сосудов. Она противно пульсировала и непрерывно шевелилась, устраиваясь в теле своего хозяина поудобней, время от времени стимулируя область черепа короткими вспышками света, которые откачивала из его же органов. А когда раздался долгожданный звон множества падающих монет, заставивший «везунчика»  подлететь от радости, в его голове вдруг, как единичный впрыск, возник белёсый туман, который покрыл его тающими снежинками, и счастливо вздохнув, парень начал выгребать выигрыш в свою сумку.
- Она подпитывает его состоянием эйфории для того, чтобы ему захотелось испытать это снова и снова, - продолжал щекотать меня своим дыханием Зайн. – Лярву ты хорошо видишь? – я кивнула головой. - Тогда попробуй рассмотреть, как ты это называешь, ЕЁ собственную «тень».
От удивления моя голова непроизвольно дернулась в его сторону, и я столкнулась с бархатно-мягким взглядом волнительных глаз. Его губы были всего в паре сантиметров от моего лица, и я вовремя подавила желание облизать свои, внезапно пересохшие.
- Да, да, ты не ослышалась! - произнёс тем временем Зайн. - Попробуй. Но не переживай, если не получится сразу. Я понимаю, что это требует практики.
Нехотя отвернувшись, я, наконец, всерьёз сосредоточилась на нашем подопытном кролике.
Конечно, разглядеть то, что скрывала за собой лярва, мне удалось не сразу. Но через некоторое время концентрированных усилий и напряжения перед моими глазами - сначала понемногу, а потом все чётче и чётче, но всё равно недостаточно ясно – предстало видение тёмной фигуры, очень похожей на человеческую. Она нестабильно мерцала за спиной парня, и стоило только мне расслабиться, как пропадала из поля зрения. Всё, что удалось мне рассмотреть за короткую вспышку прозрения – это длинные, крючковатые пальцы и приплюснутый, почти сливающийся с мордой нос с двумя дырочками.
- Ну? – поинтересовался Зайн.
- Что это за рожа?
- Ага! – обрадовался он, словно это было его собственным достижением. – Значит, ты его видишь?! Это ещё один представитель той братии, о которой ты меня как-то спрашивала.
Господи, да я много о чем спрашивала! Всего уже и не упомнишь.
- Вампир, – подсказал он, видя мое замешательство. – Настоящий энергетический.
- Вампир? – протянула я, но Зайн не обратил никакого внимания на мой разочарованный тон. Вместо этого он потащил меня на улицу, даже не дав допить коктейль.
– Или бес, демон, злой дух, низкая астральная сущность – называй, как хочешь, – продолжил он уже на свежем воздухе.
- Демастр, – выдала я.
- Что? – запнулся он, останавливаясь. Его глаза непонимающе уставились на меня.
- Ты сказал: «называй, как хочешь». Так вот демастр. Демон астральный, - пояснила я.
С минуту, наверное, Зайн обдумывал предложенное мной краткое название монстра, а потом, безразлично пожав плечами, направился к машине.
- Не важно. В общем, паразит. Тот, которого ты видела у того парня, ещё не силен и только готовится занять нишу, подготовленную лярвой. И как только он это сделает…Вспышки сильного раздражения, резкие перепады настроения, неоправданный гнев, таскание вещей из дома для удовлетворения своей страсти, воровство и… убийство, наконец. С помощью лярвы этот вампир будет дёргать за ниточки в нужных местах.
- О, боже! – не смогла сдержаться я. – И много таких?
- Они повсюду, - успокоил меня Зайн, открывая дверцу своей машины. Я быстренько залезла внутрь со своей стороны. – Мир сейчас наводнён ими. Они так обнаглели, что даже не считают нужным скрываться, как это было раньше. Поэтому-то ты и смогла увидеть одного из них. Они используют любой порок, любую лазейку, чтобы ближе подобраться к человеку, подчинить его себе и питаться. И если удается достаточно глубоко внедриться, то даже после смерти они не выпускают свою жертву из вида и последуют за несчастной душой и в последующую жизнь. Курение, алкоголизм, наркомания, похоть, жадность, жажда власти - вот те рычаги, на которые они давят, используя изначально лярв. Человечество в погоне за удовлетворением своих материальных потребностей опустилось настолько низко, что нашествие паразитов приняло планетарные масштабы. Каждая душа на счету. Борьба идёт не на жизнь, а на смерть!
Какое-то время, потрясенная нарисованной картиной,  я молча смотрела в окно на