Твари. Том 1.

сплошь перемазан мукой, которую на ходу только ещё больше размазывал рукавом по лицу.
Подлетев и вцепившись короткими ручонками в ногу бабушки, Ромик крепко прижался к ней, оставляя белые разводы на пальто. Его плоская мордочка сияла, как полированный медный таз.
- Ах, ты ж мой медвежонок! – прижала его к себе моя мама. Не обращая внимания на испачканную одежду, она наклонилась и крепко поцеловала его в лобик. – Мой поварёнок! Прямо, как Тина!
Щербатая улыбка повернулась в мою сторону.
Похоже, подошла моя очередь принимать обжиманцы, только вот я, в отличие от остальных, не горела желанием соскребать потом в ванной отпечатки его ладоней со своих джинсов. Поэтому, выставив руку вперёд,  я решительно пресекла всякое физическое поползновение в моё личное пространство:
- Эй, эй, полегче! Ты меня сейчас измажешь! Посмотри, на кого ты похож! Иди сначала умойся, а потом я тебя тоже поцелую.
Послушно остановившись, участник несанкционированного Хэллоуина продолжал глупо улыбаться - мой протест ничуть не потревожил его наивного простодушия.
Иногда эта его тупость страшно меня раздражала.
- Я уже замесила тесто, - проинформировала нас подошедшая Вера. – Раздевайтесь.
Мама ничего не ответила и молча стала снимать с себя пальто. Но, вешая свою куртку в шкафчик, я вдруг заметила её осуждающий взгляд.
Да, знаю я, знаю! Только вот ничего не могу поделать с тем чувством неловкости, которое овладевает мной каждый раз, когда я вижу этого ребёнка! Совершенно не знаю, как себя с ним вести.
– А я тебе вкусненького принесла! – мама потрепала Ромку по голове, чтобы сгладить неприятный осадок. - Смотри, - из недр сумки на свет вылез длинноухий шоколадный заяц в прозрачной упаковке. – Вот, держи.
- Рома, что сказать нужно? - напомнила моя сестра о вежливости, но племянник и ухом не повёл. Своими пухленькими, неуклюжими пальчиками он начал срывать красный бантик с упаковки. – Рома!
Но тот, знай, продолжал делать своё дело!
Вера тяжело вздохнула. Я знала, сколько иногда усилий тратила она на то, чтобы научить Ромика элементарным вещам, которые с такой лёгкостью давались другим детям. И мне её было искренне жаль. Ну, не повезло ей с ребёнком! Да, ещё этот её муж-доходяга слинял, как только узнал диагноз сына! Хорошо хоть алименты исправно платил.
- Оставь его! – отмахнулась мама. – Он потом скажет. Правда, Ромушка?
Кинув на бабушку безмятежный взгляд, тот снова сосредоточился на сладости.
- Пойдём, мой цветочек! – подхватив внука на руки, моя мама понесла его на кухню. Мне ничего не оставалось, как идти вслед за ней. – Ну, рассказывай! - обратилась она там к Верке, устраиваясь на свободный табурет.
- А что рассказывать? – разочарованно махнула рукой сестра, привалившись к холодильнику. – Кому я с таким грузом нужна? Конечно, отказали. Им нужна телефонистка на полный рабочий день и без детских болячек.
- А если в садик нянечкой устроиться? Вот, хотя бы в тот специализированный. И Ромка целый день под твоим присмотром будет.
- Узнавала. Там мамочки других таких же детей уже в очереди на это место стоят. Никаких шансов.
- Да… - тяжело вздохнула мама, а потом встрепенулась: – Ну, ничего, не расстраивайся. Прорвёмся. Пока мы с отцом живы - поможем. Тут, кстати, Лида снова всего наслала. Так я вареньица притащила. Пирог спечешь. Ну, что, приступим? Фарш уже накрутила?
- Ещё нет.
- Тогда доставай мясорубку. Ну, медвежонок, давай я тебе мордашку вымою, и ты к Тине пока иди. Она с тобой поиграет. А мы здесь с твоей мамкой пока пельмешек накрутим. Вкусненько! Будешь их потом лопать.
Но этот пострелёныш, завидев в руках бабушки деревянную скалку, упёрся рогами. Дай ему такую же, и всё тут! Вот я бы ни за что не пошла у него на поводу! Да, и Верка, наверное, тоже. Но из моей мамы Ромка мог верёвки вить.
- Да, ладно, пусть возится, пока я фарш кручу! - махнула рукой она, и сестра полезла в ящик стола за отломанной ручкой от кухонного деревянного молотка.
И Ромик, снабженный табуреткой вместо стола и этой круглой палкой, принялся вдохновенно гонять кусочек теста по плоской поверхности, присыпанной мукой. А мне не оставалось ничего другого, как присев на подоконник, в пол уха слушать скучные разговоры двух обременённых семейными проблемами матрон да наблюдать за всей этой пельменной вознёй.
От нечего делать я решила просканировать родичей на наличие у них скрытых патологий в виде лярв и демастров. У мамы ничего, у сеструхи небольшая лярвочка, по-видимому, вызванная неудовлетворённым желанием найти работу, но не навязчивая. Она крутилась над её головой, не вгрызаясь своими щупальцами в мозг. В общем-то, ничего интересного.
Зато Ромик!
О боже! Я чуть не грохнулась с подоконника, когда увидела, что представляет собой его сущность в сумеречном мире! Горшок с геранью, задетый моей дрогнувшей рукой, покачнулся, и я едва успела его удержать.
- Тина, аккуратней! – сделала замечание мне мама, укоризненно качая головой. Вера промолчала, а Ромик повернул в мою сторону личико и лучезарно улыбнулся.
…А вместе с ним мне улыбнулась и его сумеречная тень, выглядевшая, как шестипалая осьминожка. Да, да! Именно осьминожка! С гладкой цилиндрической головой, вросшей в длинные щупальца, на двух из которых он стоял, как на ногах, а остальные четыре использовал в качестве рук. Вернее пытался использовать, засовывая их по две штуки кряду в маленькие ручонки ребёнка и изгибая в нужных местах, где располагались суставы. Два разреза вместо глаз и полное отсутствие носа довершали картину.
Господи! У Ромика была нечеловеческая душа! Мне хотелось протереть глаза, но я понимала, что это глупо.
Но странное дело, это существо, почему-то, не вызывало у меня отвращение, хотя, по сути, и должно было бы. Вовсе нет! Оно было смешным, славным и забавным, как мультяшный персонаж.
- Ты уже закончил? – вторгся в моё перевёрнутое с ног на голову сознание Веркин голос. – Вот умница! Спасибо! А теперь вытри всё за собой и можешь пойти порисовать. Тина даст тебе краски и бумагу, – взгляд сестры виновато остановился на мне, словно она просила прощение за то, что мне приходится возиться с её сыном.
Протянув гордому собой ребёнку влажную тряпку, Вера вернулась к кому теста, периодически приглядывая за тем, как Ромик размазывает остатки муки, которые ещё не были на полу, по поверхности табуретки.
А я, в свою очередь, зачарованно наблюдала за действиями осьминожки.
И пока мой племянник, высунув от усердия язык, коряво, неумело, отрывисто возил тряпкой, перекладывая её из одной руки в другую - его сущность тем временем пыталась приспособиться к человеческому телу с тем, чтобы как можно лучше выполнить поставленную перед ним задачу. То одно, то второе, то третье щупальце всовывалось поочередно, а то и все разом в плохо слушающиеся детские ручки, что порой только больше мешало, чем помогало. Я видела, сколько усилий приходится прикладывать осьминожке для того, чтобы соответствовать своей материальной оболочке, поэтому только диву давалась тому, каким безграничным терпением обладало это существо, вынужденное ютиться в столь неподходящем для него теле.
И при этом ни единой капли раздражения! Я даже позавидовала выдержке. Исключительная собранность и упорство!
Лицо же Ромки при этом тоже выражало крайнюю степень сосредоточенности, словно простая процедура протирания грязи была для него смыслом жизни. И теперь, оглядываясь назад, я начала припоминать все те моменты, которым раньше не придавала значения. Обыденные, повседневные, а оттого чисто механические действия для нас - для него никогда не были простыми и ординарными. Каждому, даже самому малозначительному в нашем понятии делу он отдавал себя всего целиком, словно именно оно, а не сложение, вычитание или чтение, было основополагающим принципом всего нашего существования.
Это не отсталость! Это попросту иная жизненная позиция!
Пока я витала в своих мыслях, Ромик со своей смешной плоской мордашкой, максимально приближенной к форме скрытой сущности, тем временем уже закончил работу и стоял, любовался на белёсые, ровно положенные разводы поверх лакированного дерева. И если для нас это было халтурой в работе, то для него - произведением искусства, потому что он вложил в это дело всю свою маленькую осьминожную душу.
Результаты которой… попыталась испоганить наглая муха.
С хитрым видом, короткими перебежками, словно планируя подлянку, она двигалась по поверхности табуретки, оставляя за собой едва видимую цепь точечных следов.
- Кыш! – махнул рукой Ромик, отгоняя злодейку.
Та дала дёру, но сделав пару обманных кругов над его головой, приземлилась рядом с тем местом, где мой племянник старательно затирал плоды диверсии.  
- Кыш! Кыш! – не на шутку разозлился он, неуклюже размахивая мокрой тряпкой, которая мало чем ему помогала и только бес толку хлестала его по запястью.
А я во все глаза смотрела на то, как осьминожка в возмущении молотит воздух своими всеми четырьмя свободными щупальцами в попытке достать противное насекомое, и не могла удержаться от смеха - такой забавный тандем составляли эти двое. Хихикнув раз, потом другой, я уже, не сдерживаясь, открыто смеялась, наблюдая за тем, как муха бешено носится между материальными и нематериальными конечностями, словно видела и те и другие, пока в отупении не врезалась в оконное стекло и не рухнула за горшок с кактусом.
- Вы чего это? – последовал вопрос со стороны стола, и, посмотрев влево, я столкнулась с озадаченным недоумением на мамином и Веркином лице.
– Смешно, - выдала я исчерпывающий ответ и снова взглянула на притихшего Ромика.
Тот стоял, широко улыбаясь, словно продолжал незримо разделять со мной свою игру, а осьминожка хлопал блестящими, черными, как у тюленя, глазами и волнообразно вибрировал.
- Пойдём, порисуем, - решила увести я племянника с тем, чтобы без лишних вопросов понаблюдать за его сущностью.
Ромка кинул тряпку и радостно кинулся в комнату.
Вот уж никогда не думала, что мне будет интересно сидеть с ним в няньках! Кто бы раньше сказал – не поверила! Но процесс рисования оказался не менее увлекательным, чем наблюдение за мушиной охотой.
Ромка любил творить голыми руками. А вернее пальцами и ладонями. Его движения в точности повторяли немудрёные, размашистые жесты внутренней сущности, накладывая краски широкими, щедрыми мазками один на другой, либо оставляя свои отпечатки только в ему понятно-нужных местах. А порой на лист ложились цветные капли всевозможных размеров, падающих с вертикально свисающих пальцев юного художника, или же веером разлетались по сторонам в результате энергичного встряхивания.
- Похоже, для самореализации тебе нужен холст побольше, - заметила я и получила очередную счастливую улыбку в ответ.
Вот в таких вот играх и развлечениях незаметно пролетела вторая половина дня, и я даже испытала лёгкий укол разочарования, когда мама засобиралась домой. Ромке было пора в кровать, маме заняться своим собственным домашним обедом, ну, а мне… Меня просто распирало от новых впечатлений, поэтому я прямиком рванула туда, где могла получить ответы.


Сумерки.

- Представляешь, у него шесть щупалец! – захлебываясь впечатлениями, рассыпалась я перед Зайном. К