Твари. Том 1.

тем, что наблюдала за спонтанным возникновением, а порой и за немедленным исчезновением тёмных зерен над головами людей, находящихся в блаженном неведении относительно своей причастности к рождению паразитов.
По большей части «жизнь» такой пиявки можно было сравнить со скоротечной жизнью мотылька. У некоторых она едва-едва намечалась, но были и такие случаи, когда лярва достигала таких размеров, была настолько плотной, что трудно было распознать, где начинается она, и заканчивается, собственно говоря, сама тень человека. Особенно хорошо были заметны эти твари у курильщиков, которых я научилась безошибочно вычислять по сгустку тёмной материи в области лёгких. Причём у людей «со стажем» такая лярва срасталась с сеточкой кровеносных сосудов, которые были ломки и черны, как пересохшие нефтепроводы.
Подходя утром к колледжу, первым, что я обычно видела - были малочисленные, где по три, а где и по семь человек, группки ребят, перекуривающих перед тем, как на долгие, томительные часы загрузиться в классы. Струйки дыма от сигарет смешивались с тёплыми парами дыхания, лёгким туманом зависали на непродолжительное время над головами, а затем поглощались ноябрьским морозным воздухом. Одни с важным видом стреляных гусей небрежно, даже презрительно перекатывали сигареты в своих пальцах, метким щелчком посылая потом окурок в урну. Другие же стояли рядом так просто, за компанию, чтобы обозначить свою причастность к взрослой жизни.
В кругу одной такой компашки я как-то и заметила нашу Буньку, с улыбкой на губах слушающую весёлую историю, которой потчевал своих приятелей известный всему колледжу сорвиголова и убеждённый рэпер Женька по кличке Жук. Но моё внимание привлек не он сам, и даже не Буня, а странного вида довольно упитанная дымчатая лярва, которая, вцепившись в шею и грудь рассказчика, приподняла свое тельце над его головой, словно змея перед факиром.
Но и это ещё не всё! Её раскинувшиеся веером жирные, толстые щупальца не ограничивались собственным донором и под прикрытием дымовой завесы самым наглым образом лезли в глотки к ещё двум парням, периодически прикладывающих к своим ртам зажжённые сигареты.
Необычная картина массового засилья всего лишь одной только лярвой заставила меня оторопело остановиться, не дойдя до дверей колледжа каких-то двух десятков шагов. С подобным я сталкивалась впервые, хотя нужно признать, что за эти дни я навидалась лярв предостаточно. Так сказать, от мала до велика. Но все они, без исключения, всегда были привязаны исключительно к своему носителю и никогда не покидали пределов его тени. Как говорится, вили себе там уютные гнёздышки.
Но здесь…
Со стороны мне хорошо было видно, как под общий шумок эта гадина орудует в лёгких ничего не подозревающих ротозеев. Её щупальца так и извивались, так и шарили там то ли в поисках новой пищи, то ли определенной точки опоры, чтобы иметь возможность зацепиться. И, похоже, у одного парня она все-таки нашла слабое место, поскольку, когда тот, хлопнув на прощание по спине Жука, решил отчалить, один щуп растянулся ему вослед, натянулся и - бзыньк! – лопнул. А небольшая часть землистой массы застряла в сущности новоиспечённого претендента на рак лёгких.
Вот это да! Она, что же это, ещё и почкуется???
Но от размышлений на эту тему меня отвлёк вид потянувшейся за сигаретой Бунькиной руки. Её пальцы уже сомкнулись на белой, нашпигованной табаком бумажной макаронине, услужливо торчащей из раскрытой пачки (которую Женька без всякого злого умысла, по доброте душевной предложил ей) и вытянули курево на свет божий. И стоило только сигарете оказаться во рту, а огоньку зажигалки опалить кончик бумаги, как из недр лярвы тут же вылетел очередной канат-щупальце и в возбуждении, предвкушении затрепетал возле самого лица этой дурочки.
Не теряя времени, я рванула к подруге и схватила её за рукав куртки, оттаскивая в сторону.
- А-а-а, Тина! – поприветствовала меня она, расплываясь в улыбке.
Я же, не говоря ни слова, зло выхватила из её пальцев дымящуюся сигарету, зашвырнула в урну и потащила ошеломлённую, слегка упирающуюся Буньку подальше от этой твари.
- Ты чего? – подала, наконец, голос она. – Белены объелась?
- Ты зачем взяла эту сигарету? – сердито бросила я. - Ты ведь не куришь!
Та непонимающе пожала плечами, и, ни на мгновение не задумываясь, ответила:
- Не знаю. Все курили, и я решила за компанию. Что здесь такого? Ты ведь тоже как-то пробовала. Сама рассказывала.
Вот как? За компанию? Заразно это, что ли?
- Дура была, - буркнула я, пристраиваясь к очереди в гардероб. – Гадость полнейшая.
- Это для тебя, - последовало возражение. – А мне, может быть, и понравилось бы. Ты, что, подалась в поборницы правильной и здоровой жизни?
- Нет. Просто… Бунь, просто поверь мне на слово. Ничего хорошего из этого не получается, только геморрой.
Но подруга насупилась, оставшись при своём мнении. Как её переубедить я не знала. Если расскажу о лярвах, поверит ли?
Зато теперь я лучше понимала механизм работы понятия «за компанию». За неё и жид удавился. Вот почему убеждённый трезвенник в веселом кругу разгулявшихся, подвыпивших друзей за рюмкой потянется, а язвенник кусок жирной свинины отхватит. Нашёптывающих щупалец разросшейся твари на всех хватит, никто не будет обойдён её вниманием. В таких случаях уповать приходится только на собственную силу воли.
- Бунь, перестань! – попыталась я образумить подругу. – Та компания не для тебя. Чего ты вдруг, вообще, к ним прилипла?
- А с кем мне ещё тусоваться? – неожиданно выплеснулась на меня раздражение она. – Лилька целыми днями со своим новым парнем пропадает, а ты с кладбища не вылазишь. Что ты там, вообще, делаешь? Хоть бы раз меня с собой позвала!
Меня кольнула совесть.
Это правда. Последнее время мы виделись с Бунькой в основном только здесь. Я по уши погрузилась в открывшийся для меня мир тайн, и совсем не замечала, как летит время. Каждую свободную минуту я бегала к Зайну, с которым часами могла говорить на темы, недоступные для моей подруги.
- У Лильки парень появился? - сделала я неуклюжую попытку увильнуть от чувства вины.
- Да, - недовольно буркнула Буня, отдавая куртку пожилой гардеробщице. – Как её близкая подруга ты должна была бы об этом знать!
Проглотив колкость (заслужила!), я продолжила расспросы:
- И кто он?
- Не знаю. Не показывала. Так только, упоминала несколько раз. Но глаза светятся, - её взгляд тоже смягчился. – Может, даже влюбилась.
Ага! Моя попытка отвлечь её всё же сработала!
- Он учится или работает?
- Без понятия. Они в каком-то клубе срослись. Спроси сама. Только они уже неделю, как вместе гуляют. Он её в выходные даже в «Никс» водил.
Ничего себе, сколько я всего пропустила!
- Куда, куда? – не поверила я, поскольку этот клуб был знаменит тем, что там ошивалась исключительно элитарная публика, и нам простым смертным с худыми кошельками и шмотками с рынка путь туда был заказан.
- Угу, - многозначительно повела бровями Бунька. – Я тоже, когда услышала, чуть со стула не рухнула. А Лилька, заноза, говорила об этом так отвлечённо, будто в киношку на утренний сеанс сходила.
- Ну, и ну! - только и смогла выговорить я. – Золотой мальчик, значит? И как это её угораздило?
Бунька потерла нос.
- А Лильке, в общем-то, только такой и подходит. Не с нашими же чёрными братьями ей хороводы водить. - И тут раздался тяжёлый, горестный вздох: - Вот и она пару себе присмотрела. Одна я не у дел остаюсь.
- Не только ты, - пришлось напомнить ей. – Я тоже свободна, как помнишь.
- Ваш разлад с Владом не считается, - моментально возразила она. – Влюблённые ссорятся – только тешатся.
- Да не люблю я этого урода! – горячо выразила я свой протест. – Я даже рада, что мы расстались. Всё равно от таких отношений никакого толка. Надоело быть запасным аэродромом.
- Раньше ты так не говорила… - прищуренные глазки с подозрением уставились на меня. В них плясали бесовские искорки. – Колись, это твой сторож так на тебя повлиял? С тех пор, как ты бегаешь к нему, я только и слышу: «Зайн то…, Зайн сё…». И ни слова о Владе.
- Я же говорю, мы расстались! – ушла я от темы, и Буня благоразумно промолчала, оставшись себе на уме.
Так в полном молчании, каждый в своих мыслях мы и поднялись на третий этаж, где к нам подлетел Костик.
- Девчонки, можно я с вами? – преувеличенно бодрым голосом спросил он.
С чего бы это он вдруг решил втереться в нашу компанию? – обескураженно подумала я. Но посмотрев по сторонам, заметила неподалеку подпирающего плечом стену Артёма в окружении своих щенков.
Всё встало на свои места.
- Пошли, - скомандовала я и наши пополневшие ряды с девизом: «А нам всё равно!» гордо продефилировали мимо смурного взгляда охотящегося волчары.  
Невообразимо сладко было досадить этому спесивому павлину, возомнившему себя местным царьком! За это и пальца не жаль было отдать. Правда, уже через несколько шагов в голову успела прокрасться мысль, что придётся теперь выслушивать очередное тоскливое словоизлияние тихо крадущегося рядом с нами нытика, но к чести Костика парень ретировался так же быстро, как и возник, стоило только нам оказаться под защитой стен класса.
А за пару минут до начала урока нас осчастливила своим присутствием Клюшка с тем, чтобы зачитать список тех, кто ещё не определился с практикой:
- Арсеньев, Бунаева, Ежова, Земский, Крымов, Пиналь, Урицкий и Шумская!
Ну, конечно же! Моя фамилия, как обычно, в самом конце.
- Хочу напомнить вам, что практика начинается уже со следующей недели и будет проходить по четвергам и пятницам. Кто не сможет к этому времени подыскать себе место или же решит таким образом устроить себе лишние выходные, то придется вас разочаровать. Если не будет справки или нужного количества часов, диплома вам не видать.
Я вздохнула. Распределения на практику, как было во времена учёбы моих родителей, не было, и нам приходилось изворачиваться, чтобы найти себе место, куда приткнуться. Как говориться, наступили рыночные отношения. Вот, хорошо Лильке! Предки пристроили её в чистенькую, всю такую медовую, как пряничный домик, кондитерскую в центре на Ланской. И у неё были все шансы зацепиться там на будущее. А нам с Бунькой мама предложила через тетю Зину устроиться в заводской столовке. Я, естественно, всеми четырьмя конечностями отбивалась от перспективы провести полгода в вонючем, пропахшем прогорклым жиром и несвежим мясом помещении, да ещё и в компании толстых, громогласных баб, отупевших от такой жизни. Но если нам с Бунькой не подвернётся чего другого - придётся всё же смириться. Терять из-за практики диплом не хотелось. Зря, что ли, я отпахала почти три года в стенах этого учреждения?
- Ну? И что будем делать? – с обреченной раздражённостью вопрошала Буня, сложив руки на груди.
- Не знаю, - поджала губы я. – Давай, что ли, сегодня вечером вслепую потыкаемся в двери кафешек. Авось найдется где-нибудь местечко.
- Только посуду мыть я не буду! – категорично заявила она. – Уж, лучше тогда твоя столовка, чем дрязганье в объедках!
- O’кей! – и не думала сопротивляться я. – Но это на самый крайний случай. Если только ничего не подыщем.

***

После занятий мы уже стояли на улице, возле ворот колледжа и договаривались о времени и месте