звук отдался эхом, среди заповедной тишины леса.
– Не вижу повода для смеха, если вы будите продолжать в том же духе, я не стану с вами разговаривать, – дрожащим голосом произнесла она, и насторожено покосилась в сторону удаляющейся фигуры вождя, будто опасалась, что он услышит, затем пошла к своему мустангу.
– Да, вы не как напуганы, кошечка моя! Я не верю своим глазам, вы переживаете за меня! – изобразив на лице крайнее удивление, он нагло улыбнулся, взял своего коня за поводья, последовал за ней.
– Напугана ли я? Да, к вашему сведению, напугана! И если бы наш творец не обделил вас мозгами Чарльз, вы не лезли бы на рожон! Он гораздо здоровее вас, к тому же вы еще не оправились от ранения! – гневно проговорила она, раздраженно мотая головой, и с трудом сдерживаясь, чтобы не наговорить ему еще пущих гадостей.
В ее груди бушевала буря разнообразных чувств, и разобраться в них, пока она была бессильна. Но знала лишь одно, что по его вине, была напугана, чуть ли не до потери пульса.
* * *
Сердце Эмилии было готово выпрыгнуть из груди, боль, гнев, обида раздирали ее душу. Закипая от ярости, она быстро влетела к себе в спальню, успев при этом отдать распоряжение, ошеломленным ее внезапным появлением слугам.
– Приготовьте нарядное платье, украшения, и не забудьте подать дорожную карету!
Часы отсчитывали полдень. Эмилия подскочила с места, а сидела она у зеркала, и служанка вдевала последние шпильки в ее экстравагантную прическу:
– Да, конечно, я буду дожидаться ужина. Делать мне больше нечего. Он занят, у него важная встреча. Да разве может быть, что-либо важнее нашего разговора? Какой же, он все-таки подлец! Что он себе позволяет! Положительно, он опять издевается над ней, изощренной пыткой ожидания, – приподняв юбки, она заметалась по комнате, не обращая внимания на девушку служанку, ходящую следом за ней, и пытающуюся заколоть выпавшие пряди волос.
Но вот подойдя к зеркалу, Эмилия вновь оглядела себя, служанка наспех вдела последние шпильки.
Выражение ее лица явно указывало на то, что она довольна своим внешним видом:
– Это застанет его врасплох! Конечно же, он не ожидает увидеть ее такой красивой! Она будет с ним нежна и учтива, как настоящая леди, тем самым сотрет из памяти впечатления от утреннего свидания, когда она вела себя, вызывающе вульгарно. Он, несомненно, должен будет растаять, наивно пологая, что она одумалась, сарказм исчезнет с его лица, и признания любви сорвутся с уст. Вот тогда, она с таким удовольствием пошлет его к черту, что он долго опомниться не сможет. Негодяй! Он осмелился играть с ней в какие-то глупые игры!» – с этой приятной, согревающей душу мыслью, девушка почти кубарем спустилась вниз, с такой быстротой, что часть локонов выпала из ее прически, придав ей, еще большую экстравагантность.
Во дворе усевшись в карету, Эмилия крикнула несущимся за ней слугам.
– Когда приедет мистер Клайд, передайте, что я просила его заехать в поместье мистера Линкойна.
Захлопнув дверцу, приказала кучеру трогать:
« Если он надеется, что и на этот раз, я приеду одна, то ошибается. Хорошим сюрпризом будет для него появление Клайда», – со злорадством думала она, надеясь, что в присутствии брата, Чарльз дерзить не осмелится.
День был солнечный и жаркий. И Эмилии казалось, что это путешествие не закончится, никогда, даже не смотря на то, что поместье Чарльза находилась неподалеку.
Нетерпеливо ерзая на мягком пуфике, она через каждую секунду выглядывала в окошко кареты. Но вот, вдалеке горизонта она увидела огромную громадину, это было поместье Чарльза. Лучи солнца рассыпались серебряными бликами, и казалось, что они впитывали в себя весь свет, этого летнего вечера.
Через некоторое время, она подъехала к воротам поместья. Солнце окружило девушку ореолом, исходящим от ожерелья и остальных украшений.
Когда она подходила к дому, ее сердце отчаянно забилось. Немного подумав, она пришла к выводу, что не стоит врываться в дом, как обычно, а следует войти степенно и достойно, как сама королева. Поэтому, она продолжила идти вперед, с каждым шагом замедляя шаг. Сердце забилось спокойнее, и она на цыпочках стала подниматься по лестнице, ведущей в дом.
Он был погружен в тяжелую и жаркую дремоту, словно отдыхал, прежде чем во всем блеске встать вечером, освещенным сиянием свечей.
Эмилия бесшумно открыла дверь гардеробной, шагнула на порог, и замерла, все еще держась за ручку. Из неплотно притворенной двери напротив, до нее долетел приглушенный женский голос.
– Когда, я была с тобою Чарльз, чувствовала себя счастливой женщиной, веселой, беззаботной. Но, встреча с Гарри изменила мою жизнь. Что мне дала эта глупая, безответная любовь? Что кроме одиночества? Но, почему, ты тогда не удержал меня? Ведь стоило тебе сказать, хоть слово.… Ах, что об этом говорить! Я потеряла тебя Чарльз! Но, и Гарри не получила! Его сердце всегда будет принадлежать ей, как в прочем и твое тоже, О, Боже! За, что? Молю скажи, за что вы ее любите? Я конечно готова признать, хотя мне это сделать нелегко, что эта чертовка, красива! О ней говорят все, говорят о ее совершенстве, а так же, о бездушии. Я не понимаю тебя Чарльз! Совсем не понимаю! Как ты мог ради этой каменной ледышки, предать своего брата? Прости меня за эти слова, но я не пойму, что с тобой произошло? Мне почему-то всегда казалось, что женщины для тебя лишь предмет для развлечения! А, что же теперь, ты потерял голову, ты сошел сума? Эта маленькая дрянь, вас околдовала?
Умирая от безобразного, непристойного любопытства Эмилия приложила ухо к двери, чтобы лучше слышать, и вновь почувствовала как сердце сделало бешеный скачок, неосознанно прижав руку к груди, она словно попыталась его успокоить.
Нет, подслушивать ей было не стыдно, девушку беспокоило другое:
«А, что если появятся слуги. Если кто-то застанет ее, за столь неблаговидным занятием? Плевать, что будет, то будет, как-нибудь, да выкручусь!», – подумала она и более внимательно прислушалась к голосам.
– Как я мог предать брата? Как я мог предать друга? Хороший вопрос! Но, кто кого предал? Гарри сделал это первым! Я всегда верил ему! Я считал его своим идеалом! Я ему верил, больше чем самому себе! Он мне был не только братом, но и лучшим другом! Я никогда, ничего от него не скрывал, все что думал и собирался делать выкладывал, как на тарелочке. А он, как поступил со мной? Разве это хорошо, разве это честно?
Я тогда знать не знал, что он влюбился в эту девчонку! Я не знал, какую игру он затеял! Она неоднократно в моем присутствии его называла другим именем, и относилась как близкому человеку. Меня удивило это, не скрою, но должного внимания этому факту я не придал. Подумай сама поверить в сказку, что наш неприступный красавчик влюбился, было крайне нелепо, так же как строить версии поясняющие происходящее.
Драка в салуне Билла, о которой теперь знает весь город, окончательно добила меня. Тогда я поклялся могилой матери, что эту красотку сделаю своей, и я сдержу свое слово! Гарри меня вынудил так поступить! Ты же знаешь сама Манон, мы всегда были с ним очень дружны, и я как наивный глупец считал, что он, так же как и я, ничего от меня не скрывает. Но почему, скажи мне, почему он не рассказал о своей любви к этой девушке? Почему скрыл от меня? Неужели считал, что я осмелюсь ему мешать? Глупо, очень глупо! Если бы я это знал, то с корнем бы вырвал из своего сердца любые чувства! Хоть убей меня Манон, не понимаю, Гарри видел, что я неровно дышу к этой девчонке, почему же бездействовал? Почему не попытался остановить меня? Сделай он это, ничего бы не произошло! Так кто виновен в случившемся, он, державший ситуацию под контролем, или я, который ничего не знал?
А в тот день, когда был убит ее дядя, он наконец-то соизволил явиться в мой дом, по всей видимости, чтобы объясниться и возможно извиниться. Но, не поздно ли, он опомнился, Манон? Хотя не знаю, возможно, если бы я тогда не был так чертовски пьян, мы смогли бы поговорит и понять друг друга.
Утром, когда ко мне заявился шериф и поинтересовался, по-прежнему ли мой амулет на месте, я обнаружил его отсутствие. Фрэнк объявил, что меня могут обвинить в убийстве, так как он найден на месте преступления. Что я мог подумать, Манон? Как я мог потерять амулет, только во время драки в салуне! Кому было выгодно избавиться от меня? Конечно Гарри! И вот стечение обстоятельств, воспоминание о странном поведении брата, меня упрямо подтолкнули на мысль, что Гарри и есть убийца. Я не мог понять, а так же поверить, что он пошел на эту хитрость ради любви, желая быть поближе к любимой девушке. Сама посуди, какой-то бред. На такое способен разве что слабоумный, но Гарри таковым не был! Пытаясь быть беспристрастным, я рассуждал так… он умолчал о своей любви лишь потому, что она была блефом, другие мысли руководили им, и они были преступными. Он не поведал мне о них, так как знал, что я их не одобрю. Но о своих подозрениях, я никому не говорил, где-то в глубине души надеясь, что могу ошибаться.
Когда очередной раз Фрэнк явился в мой дом с вопросами, был ли Гарри в ночь преступления дома, я, будучи под впечатлением своих ужасных подозрений, сказал правду, предположив, что эту ночь он мог провести у себя в поместье, хотя все знали, что последний месяц, он редко там бывал. Уже гораздо позже, я узнал от слуг, что в ту роковую ночь, он провел в нашем доме. Итак, подлецом оказался я, а не Гарри… Да, я виновен, виноват, что не доверял брату, что не смог понять его. Но, в своих корыстных целях я не умалчивал правды, как считает он. Я не раз хотел изменить свои показания, но подумай сама Манон, кто бы мне поверил, любой бы решил, что я пытаюсь покрыть брата. Я ничего не мог изменить, думать головой нужно было раньше!
– Да Чарльз, пожалуй ты прав, на данный момент все выглядит именно так, что ты, оклеветав Гарри, пытался от него избавиться. Не знаю, сможет ли твоя красотка это понять, поверит ли она тебе? Я повторяюсь, но все выглядит так, что ты предал Гарри, а не он тебя!
– И какой теперь у меня выход? Может, ты предлагаешь мне убить Гарри, чтобы моя девочка, не дай Бог, не сочла меня подлецом, выслушав его исповедь? Извини Манон, вполне возможно, что я последний негодяй, но не убийца!
– Что ты Чарльз, как ты мог такое подумать. Да у меня не осталось ни малейших надежд, что Гарри когда-нибудь меня полюбит. Но, лучшее наказание для него, за мои разрушенные надежды, за мои страдания, он выбрал сам, полюбив эту каменную статуэтку, без сердца. Его беда в том, что он никогда не сможет ее разлюбить и этот человекообразный вампир, вскоре истощит его силы и душу, своим безразличием. Я помочь ему не могу, Гарри сознательно идет на это! Мои силы на исходе Чарльз. Я устала себя тешить призрачными надеждами. Достаточно мук, хватит боли! Я не могу больше так, поэтому и решилась отказаться от своей любви к Гарри. Знаю, мне будет нелегко, но думаю, я справлюсь. Только вот хотелось бы в последний раз, хотя бы одним глазком взглянуть на него. Ты случайно не знаешь, почему он сейчас у Грайфестов? Если знаешь, то расскажи.
На душе Эмилии было не спокойно, она не испытывала доверия ни к одной женщине на свете, конечно кроме своей сестры. Камилла
