для нее была исключением, это, по всей видимости, сказывалось воспитание без матери, которую она никогда не видела в глаза.
Девушка считала, что все или почти все женщины, руководятся исключительно, эгоистическими чувствами, побуждениями и в данном случае Манон как казалось ей, может представлять опасность для ее брата. Так как женщина, испытывающая неразделенную любовь, способна на любое безумие.
Ей хватило получаса разговора с той, а это произошло вчера, когда она в городе заходила в участок шерифа, чтобы узнать последние новости, касательно поисков Камиллы, хватило чтобы понять, какой лютой ненавистью эта леди к ней дышит. Эмили трудно было понять причину, побуждающую женщину, на подобные чувства. Та, не знала ее, и впервые встретив, читала нотации, будто родная мать, поучавшая нерадивую дочку.
Внезапно голоса резко стихли. Эмилия прижав руками юбки, чтобы они не шелестели, неслышно, как кошка попятилась назад. Но, было уже поздно, дверь раскрылась, и на пороге появился Чарльз.
Ошеломленно выпучив глаза, он с трудом перевел дыхание и шагнул к ней. Эмилия застыв на месте, смотрела на мужчину во все глаза. От неожиданности и испуга, она на несколько мгновений утратила дар речи.
Она молчала, в замешательстве не зная что сказать, но уж конечно же, не то, что уже некоторое время внимательно подслушивает их за дверью. Ее смущало лишь одно. Что Чарльз смотрел на нее так, словно догадывался. Но вот, лукаво прищурившись, он наконец-то заговорил:
– Сегодня вы обворожительны, кошечка моя! Не могу поверить, не уж то, весь этот шик и блеск, вы решили продемонстрировать для меня?! Ах, извините, мне так неловко, я ведь ожидал вас увидеть только вечером, и совершенно не готов, – в сияющих глазах Чарльза отразилось удовольствие.
– Я, это уже поняла! – недовольно буркнула Эмилия, как только вновь обрела дар речи, взглянув ему в глаза, обольстительно улыбнулась.
Чарльз глядел на нее с неподдельным удивлением. Он заметил, что она бледна как мел, а в черных глазах бушует пламя, недолго думая, он сразу же догадался в чем дело, но не смутился даже ни чуточку. Его голос продолжал звучать так же спокойно и иронично:
– Простите девочка моя, если я вас расстроил. Вам дурно? Может принести воды?
– Не надо!
Ее глаза зловеще вспыхнули, хотя тон оставался ровным.
– Вам необходимо присесть! – явно насмехаясь, продолжал Чарльз, и взяв ее под локоть, попытался проводить в комнату.
Эмилия упираясь каблуками о пол, не сдвинулась с места.
– Какой же вы негодяй Чарльз! Я уже готова была простить вам невоспитанность, допущенную вами с утра, но теперь не прощу! Я никогда бы не позволила себе, переступить порог вашего дома, если бы… – не договорив, она силой одернула свой локоть, стараясь подавить вскипавший в душе гнев.
– Вы говорили у меня важная встреча. Интересно, до какой степени она важна для вас? Несомненно, в немалой, коли отказали мне в беседе! – в ее голосе прогремели стальные нотки.
Чарльз на секунду виновато опустил глаза, ее укоризненный взгляд, прожигал его насквозь своим горячим огнем. Но не совесть мучила его, а упрямо наползала на лицо, нежеланная усмешка.
– Могу ли я, позволить себе возомнить, – продолжал он, пытаясь казаться серьезным, – что вы ревнуете меня, прелесть моя?!
Эмилия где-то с минуту ошеломленно хватала ртом воздух, но все же, взяв себя в руки, спокойно ответила, подумав про себя:
«Нет, на этот раз, он не вызовет меня на ссору, пусть знает, что выдержка у меня есть!».
– О, пожалуйста, Чарльз, не воображайте, потому, что это не так!
Мужчина тяжело вздохнул, с притворной досадой продолжил:
– Еще одна иллюзия, разбита вдребезги! Он весело рассмеялся.
О Боже, как он раздражал ее, как бесил этот дерзкий смех, так, что она убила бы его, если бы только могла. И вот, чтоб сохранить свое достоинство, теперь оставалось одно, уйти с гордо поднятой головою, оставив его в дураках, что она и попыталась сделать. Но, Чарльз ухватил ее за руку и строго посоветовал:
– Не давайте волю своему гневу, разве вы забыли, зачем пришли!
При утренней встрече он ранил ее гордость, уязвил самолюбие, но все это, было булавочным уколом по сравнению с тем, что она испытывала сейчас.
Но убежать, значило бы показать свою слабость, то, что он должен ей сказать, наверняка очень важно, ибо он не стал бы себя столь уверенно вести.
Пока она стояла как вкопанная, одолеваемая противоречивыми чувствами « уйти» или «остаться», со двора донесся стук копыт:
« Клайд? Приехал Клайд, как быстро!» – подумала она.
Дверь распахнулась, и на пороге появился огромный человек, одетый в костюм для верховой езды, но это был не Клайд. Великан, окинув взглядом Эмилию, слегка наклонил голову, приветствуя ее. Девушка сделала тоже, затем все так же молча, обратила свой вопросительный взгляд на Чарльза.
– Что бы вы, обо мне, там не думали, мое сокровище, я хотел бы попросить вас, еще немного задержаться. Я должен поговорить с этим человеком. Надеюсь то, что он расскажет, будет интересно и вам. А сейчас, если вы не станете возражать, я провожу вас в гостиную.
Долго не думая, Эмилия энергично мотнула головой. Она была согласна ждать, ровно столько, сколько потребуется, лишь бы эта новость стоила того. А с другой стороны, сомневаться в словах Чарльза, сейчас было не разумно, ее лицо разом утратило воинственную и готовую к спору маску, она покорно, в сопровождении Чарльза, вошла в гостиную.
В правом углу возле окна, стояла женщина, которую Эмилия уже знала и хорошо запомнила после встречи в городе. Это была Манон. Она была нарядно одета. На ней было платье огненного цвета из переливчатого шелка, которое отбрасывало красивые блики на ее светлые волосы, уложенные в прелестную прическу.
При виде Эмилии, на лице женщины заиграла прекрасная и в тоже время ненавистная улыбка.
– Я думаю, мне не стоит вас представлять друг другу. Вы уже знакомы, так, что позвольте я удалюсь. Обещаю, что надолго не оставлю вас, без своего общества. В спешке выпалил Чарльз, с легкой, едва заметной улыбкой, и удалился из комнаты.
После ухода мужчины воцарилась продолжительная тишина. Манон отошла от окна и по-хозяйски развалилась в кресле, вперив в Эмилию свой огненно- непрерывный взгляд. Та наоборот отошла к окну, сосредоточилась на том, что находится за ним, дав тем самым понять, что не желает поддерживать никаких разговоров, и лишь по необходимости находится рядом с ней.
Но у Манон по этому поводу, было другое мнение, и вскоре, первой заговорила она, прервав тишину. Голос ее был мягкий и спокойный, будто все свои эмоции она оставила дома.
– Мисс Грайфест, позвольте узнать, что связывает такую женщину как вы, с Чарльзом Линкойном? Если конечно, вы сочтете этот вопрос нескромным, то заранее прошу прощения.
– Боюсь дорогая, что вы не сможете этого понять, наши отношения с Чарльзом вне вашего разумения, то есть, такие особы как вы, не могут это понять! – повернувшись лицом к собеседнице, холодно отрезала Эмилия.
– В самом деле? И, что же я за особа, по-вашему, в таком случае? – спросила Манон, и рассмеялась. В ее смехе звучала насмешка, и в тоже время некоторая гордость.
– Да, вызвать восхищение и желание у такого человека как Чарльз, не так легко. Он мужчина свободной морали, нелегко соблазнить его. Но, вижу одной женщине, это все же удалось, ей даже удалось завоевать его сердце. Хотя кто его знает, есть ли оно у него!
Взгляд Манон резко изменился, теперь она смотрела на Эмилию изучающее, с холодным пристальным вниманием, так, что у той даже мурашки пробежались по коже.
Эмилия молчаливо стояла у окна, желание поддерживать этот бессмысленный разговор, ее отнюдь не одолевало. Гордо выпрямившись, она с ледяной холодностью, смотрела на Манон, не отрывая взгляда.
– Вижу, вы хотите, чтобы весь мир пал перед вами на колени!
Несокрушимое спокойствие соперницы бесило Манон, она едва удерживалась от желания вцепиться той в горло.
– Нет, дорогая, я просто хочу, чтобы этот мир, не раздавил меня! – ухмыльнувшись, проговорила Эмилия, понимая, что вынуждена ответить.
– Да, трудно вас чем-то ранить! Прекрасная, гордая и неприступная, что так и хочется сдаться без боя, уступив вам победу, – неугомонно продолжала Манон, пытаясь хоть как - то задеть свою непроницаемую соперницу.
Эмилия сознавала, что втягивается в ненужный для нее разговор, но проигнорировать женщину не могла, ответы сами срывались с уст, помимо ее желания.
– Победу? – отрывисто хихикнула Эмилия. – О чем вы говорите милая? Какая победа? Какая борьба? Я считаю ниже своего достоинства воевать за мужчин, так что, в ваших подачках не нуждаюсь! Берите их, кого хотите, если конечно сможете!
Эмилия понимала, что таким нелепым образом женщина пытается заставить ее ревновать. Сознание этого подвергло ее приступу истерического смеха, ведь она чистосердечно считала, что такое чувство как ревность, никогда не коснется ее. Хотя бы потому, что этого не позволит ее гордость. Переборов себя, Эмилия сдержалась, холодность и неприступность, это оружие острее, чем смех.
Она должна была признать, что в этом слегка сдержанном голосе ее соперницы, который иногда срывался и звучал неуверенно, таилось особое очарование, но почему оно должно было трогать ее? Почему ее должны были мучить угрызения совести, когда она видела, что одно только ее присутствие, приносило боль и страдание той. Войну с ней, эта женщина начала первой, без каких-либо на то причин. Поэтому неприязнь к ней с каждой минутой усиливалась, а состраданию просто не было места в душе.
– Я сразу поняла, – после некоторой паузы, вновь заговорила Манон, – поняла, как только впервые увидела вас, что вы будите нелегким противником. Но, скажите на милость, зачем они вам, если вы их не любите? Зачем вы удерживаете их возле себя? Так, на всякий случай, а вдруг когда-нибудь сможете полюбить! Нет, милочка, так нельзя! вы должны думать и о них! У вас нет сердца, и вряд ли вы сможете познать, всю сладость настоящей любви! – она замолчала на несколько секунд, словно вбирала из воздуха силы, чтобы продолжить.
Сердце женщины казалось, рвалось из груди, но его удерживало плотное кольцо ребер
– Богатство, красота это ничто, если в душе нет места добродетели! Я не знаю, за кого вы себя возомнили, мисс Грайфест, но вынуждена сказать, вы ведете себя как настоящая плебей ка! В вашем поведении нет ничего, подтверждающего ваше происхождение, и думаю вскоре, это оттолкнет всех мужчин от вас, когда они поймут, что за вы штучка!
– Не утруждайте себя объяснениями милая, я не отношусь к особам непонятливым, и смысл ваших слов мне предельно ясен! Возможно я и плебейка, но кто тогда вы, дорогая? По поводу вашего аристократического происхождения, у меня так же, большие сомнения.
Отвечая, Эмилия выглядела совершенно спокойно и непринужденно, словно была окружена аурой непостижимой силы, сдержанной, но готовой в любой момент обрушиться на женщину. Хотя она и не желала втягиваться в спор с Манон, интуиция помогла нащупать брешь в доспехах противницы, и нанести достойный удар. Реакция Манон была неожиданно бурной.
– На что вы намекаете? – вскрикнула она, приподнявшись на руках с кресла, и не дожидаясь
