СЕРОЕ ЗНАМЯ

На месте вашего преступления.
  - Это что, розыгрыш? – попытался крикнуть Порфирий.
  - Без надрыва, дружище, - охладил мортальным тоном прокурора Андреас. – Нервы вам ещё пригодятся. – Закурил длинную сигару, выпустил толстую струю дыма и поинтересовался: - Вас не удивляет, мы говорим по-немецки, спрашиваем, вы нам отвечаете. По-немецки же. Как?
  Порфирий сообразил, действительно, с ним говорят языком Гёте. «Да что это? – подумал он. – Очередная проверка? Так проверяли недавно, дальше некуда…правда, без провокаций».
  - Прокручиваете разные сценарии развития событий? – обыденно, без интереса, спросил Йозеф.
  Порфирий сумел-таки рассмотреть его через слёзы в глазах: невысокий шатен, в поношенном твидовом костюме-тройке, на голове тёмно-зелёная фетровая шляпа, лицо обычное, незапоминающееся, маленькие круглые очки в тонкой металлической оправе.
  - Не стоит, - продолжал Йозеф, - что сделано, то сделано - назад не вернёшь.
  - Именно! – подтвердил Андреас.
  Полная противоположность Йозефа: высокий, крупный, в хорошей физической форме, военный – цивильный костюм английской шерсти плохо скрывает выправку. Глаза бледно-синие, умные, внимательно смотрят прямо в душу. Короткий ёжик белых волос.
  - Здесь явно что-то не так? – яростно возразил Порфирий. – Вы меня с кем-то путаете!
  - Вовсе нет! – Андреас присел на деревянный дешевый стул рядом с кроватью, где лежал Порфирий. – Вы убили девушку, гражданку свободной Германии.
  - Как… - растерянно протянул Порфирий.
  - Своими руками… пригласили в кафе, затем в гостиницу, вас что-то в ней не устроило…допустим, она отказала во взаимности и вы её убили.
  Смутная картинка начала вырисовываться в затуманенном мозгу Порфирия. Вот он встречается с Мартой в назначенный час. Заходят в кафе. Садятся за дальний столик, скрытый от остальных посетителей кадкой с сильно разросшимся фикусом. Стоп! Как он не заметил раньше… С Мартой очень уж по-свойски поздоровалась официант, улыбнулась и спросила «Как всегда?». Марта ответила кивком головы… Заказывают кофе. Дальше… Он предлагает выпить за знакомство. Она соглашается. Им приносят два бокала белого вина. Стоп! Он пошёл в туалет, вернулся, сел за стол. Вот они стукаются легонько бокалами, те мелодично зазвенели. Марта загадочно улыбается, прикладывается к бокалу кончиками губ. Он выпивает медленными глотками… Стоп! А вот дальнейшее – укрыто мраком. Если это не проверка, то - провокация.
  - Посмотрите на себя, - предложил Йозеф и протянул маленькое зеркальце в пластиковой тонкой оправе на короткой ручке.
  Порфирий протянул руку за зеркальцем и тут же отдёрнул – рука была в крови…
  Он бросил взгляд на место рядом – жирной кляксой растеклось засохшее пятно крови на подушке и простыне.
  Порфирия трясло, как осенний лист, перед взором вертелись разнообразные картинки. В общей массе удручающие.
  - Что делать? – угнетённо спросил Порфирий.
  - Сперфа полюпуйтесь на тела рук сфоих, - произнес Андреас на плохом русском и бросил пачку фотографий рядом с Порфирием. – Битте!
  Дрожащими руками Порфирий взял фотографии и начал перебирать снимки. Вот они с Мартой заходят в гостиницу, весёлые, радостные, счастливые… Вот они уже в постели. Боже мой, неужели это вытворял я? – ужаснулся Порфирий. С разных ракурсов снятые эротические фото ввергли его в панику. Он вспотел.
  - Смотрите талше, - приказал Йозеф. – Смотрите фнимателно.
  Приносят в ведёрке шампанское. Порфирий и Марта пьют его по очереди из горлышка. Смеются, обливаются вином. Прыскают шампанским изо рта друг на друга. Затем происходит что-то невероятное: Порфирий начинает бить Марту по лицу ладонями, та робко заслоняется от ударов руками; видимо это бесит Порфирия, он хватает ведёрко и бьёт наотмашь им Марту по голове. Марта падает навзничь на постель, из носа идёт кровь, из раны на голове окрашивается в кровь подушка; в Порфирии просыпается зверь – он широко размахнулся и ударил Марту по голове, бутылка разбивается. Марта неподвижна, но Порфирий продолжает наносить удары по  неподвижному телу Марту зажатой в руке «розочкой», горлышком бутылки с острыми режущими краями. Брызги крови на стенах, на одежде, на кровати. Последний штрих – Порфирий, резко замахнувшись, вонзает «розочку» в грудь Марты, через горлышко брызжет струёй кровь. Он потирает довольно руки, ложится и засыпает.
  Холодный пот, как роса на траве, выступает крупными каплями у него на лбу.
  - Это всё сделал я? – с надеждой в голосе, что это розыгрыш или игра, спросил Порфирий, зная правильный ответ.
  - Фы расфе сепя не уснайоте? – съязвил Андреас, старательно коверкая слова.
  - Узнаю… - поникшим голосом признал Порфирий и вдруг тонко, визгливо запричитал: – Что будет? что будет?
  - Там, - кивком головы за дверь указал Йозеф, - труп бедной девушки, жертвы русского алкоголика, полиция, свидетели… Дела плохи…
  - Как же так? – вяло возразил Порфирий. – Этого не может быть. Просто не может быть!
  - Тем не менее, это есть свершившийся факт, - Андреас вернулся на немецкий. – Жертва, молодая, цветущая девушка овдовела год назад. Осталась одна с двумя маленькими детьми на руках. Благодаря вам, эти беззащитные крохи – как это у вас говорят – остались круглыми сиротами. Подумайте, вы ведь тоже вскоре станете отцом. Поставьте себя на их место…
  - Я…я… - завертелся Порфирий на месте, - возьму их на воспитание, усыновлю или удочерю! – как за соломинку хватается утопающий, так и Порфирий ухватился за эту мысль.
  - Да!? – удивился услышанному Йозеф, как если бы увидел Христа, читающего на арамейском суры из корана. – И как вы себе это представляете? Вы им скажете: дети, я убил вашу маму, осиротил вас, с целью растить вас и заботиться о вас, вместо мамы… Так, что ли? – вдруг голос Йозефа посуровел, - бедные дети и без того будут потрясены случившимся, так ещё добренький дяденька-убийца смилостивится, погладит по головке, поцелует в темечко и возьмёт их на воспитание. Это - первое. Второе: вы забыли, что вы гражданин другой страны. И, наконец, за преступлением следует наказание. За убийство с отягчающими последствиями у нас, да и у вас тоже, по головке не гладят и ордена не дают.
  - Что мне тогда остается делать? – вскрикнул Порфирий. – Должен же быть какой-то выход! Я – офицер-разведчик…
  - Бросьте, - Андреас снова перешёл на русский, но без акцента. – Вы находитесь в свободной Германии; ваша – осталась за стеной.
  - Как так? – побледнел Порфирий.
  - А вот так, - спокойно продолжил Андреас. – Вы незаконно проникли на территорию чужого суверенного государства. Совершили преступление. Можно обставить дело так, что пытались скрыться, при попытке бегства убили ещё пяток-другой полицейских, честно исполнявших свой долг и присягу. Представляете, каково это будет?
  - Нет, - Порфирий чувствовал себя раздавленным микробом. – Но ведь можно найти выход. Он всегда есть. – И закричал: - Любой! Слышите – любой!              
  - Не кричите, - вступил в разговор Йозеф, - незачем привлекать лишнее внимание. Выход есть, - он ободряюще улыбнулся, - вы правы. Для начала примите душ, оденьтесь, возьмите в шкафу чистое бельё. Потом и поговорим. Решим, что делать и как.
  Порфирий быстро принял душ, привёл себя в порядок. Оделся, не обратил внимания на то, что его одежда должна быть в крови.
  Вернулся в комнату. За время его отсутствия в ней навели порядок.
  Андреас и Йозеф сидели на низком диване за журнальным столиком спиной к окну – ни дивана, ни столика раньше не было. Порфирию указали на стул, накрытый бежевым пледом, напротив. Он сел.
  Андреас извлёк из тонкого крокодильей кожи кейса тонкую серую папку, развязал тесемки и положил на стол три чистых листа и «Паркер» с золотым пером.
  - Итак, херр Шульц, - улыбнулся с издёвочкой Андреас, - да-да, вы не ослышались, «херр Шульц», таков будет ваш агентурный псевдоним. – Он придвинул к Порфирию бумагу и ручку. – Нужно расписаться внизу каждого листа в правом нижнем углу. Сегодняшнюю дату и подпись.
  - Они же чистые! – искренне удивился Порфирий.
  - А что вы ждали, - усмехнулся Йозеф. – Ваша душа нам незачем, что с ней делать, ума не приложу. За этим к Мефистофелю, он опытный специалист. – И подбодрил Порфирия сочувствием в голосе: - Подписывайте, подписывайте, не тяните время. С этого момента ваша жизнь начинается с чистого листа. Tabulum rasum.
  - Но они ведь чистые, под чем я подписываюсь, - повторил Порфирий. – Вы меня вербуете, понимаю. Хотелось бы знать, какие у меня гарантии, что нужно делать, что буду с этого иметь.
  - Вы задаёте слишком много вопросов. Не в том вы положении. – Йозеф  указал взглядом на стол.
  - Почему три? – не унимался Порфирий.
  - Одна бумажка – промокашка. Две бумажки – полдокумента. Три – документ. – Выразился образно Андреас. – Эту пословицу я услышал во время командировки в Россию. Подписывайте! – рявкнул он. – Быстро!
  Порфирий взял ручку и размашисто расписался и рядом расшифровал подпись. Затем вывел дату. И вдруг увидел перед собой деда. Тот укоризненно покачал головой и произнёс: - Что ж ты обгадился-то так, внучёк? Кто ж теперь на ихнем Унтер ден Линден о нас хорошо отзовётся? Порфирий моргнул и видение исчезло.
  - Замечательно! – констатировал Андреас. – А теперь можно и выпить. Фрау Линда, принесите стаканы.
  К ужасу и удивлению Порфирия, в комнату вошла зверски убитая им Марта. Мягко улыбнулась Порфирию, поставила на стол стаканы и бутылку шнапса.
  Увидев обескураженное лицо Порфирия, Андреас пояснил: - Что вы хотите, херр Шютин? Классика разведки – женщина-ловушка. Вы в неё и попались. Плохо вас учили в вашей разведшколе или вы были нерадивым учеником.
  Грехопадение совершилось. Не от любой грязи можно отмыться. Кажется, тело отмылось, а душа стала ещё гаже.
  - Пока от вас не требуется ничего, - пояснил Андреас. – Когда вы понадобитесь, вас найдут и объяснят, что нужно делать.
  Далее он рассказал, каким образом Порфирия вернут в ГДР. Успокоил, что легенда составлена, выучить не составит труда. Что дадут ему пару-другую агентов, служащих посольства и работающих на них. Они интереса больше не представляют, так, дрянь людишки, после этих слов остановился и отследил реакцию Порфирия на эти слова. Но он не отреагировал и продолжал слушать. Материал на отработанных агентов положила на стол всё та же фрау Линда в серой толстой папке с надписью «Дело №». Заверил Андреас Порфирия, что с этого часа дела его пойдут в гору. Что ещё ему надо – карьера! Пожелал служить честно Родине… Сделал паузу и добавил, честно служить нашей Родине. Порфирий не понял и переспросил, мол, чьей Родине и ответа не получил
   Йозеф сложил листки с подписями в папку и пожелал, чтобы Херр Шютин напоследок запомнил, что жить следует просто, без излишнего фатализма, фанатизма и крайностей… и от двери буркнул: - До нескорой встречи…

                                                  5.
  Издалека, приглушённые туманом, доносились слова песни:

                           Если ты, как Шутин, весы,
                           Всё будет в порядке, не ссы…

  И как на испорченной пластинке звучали эти две строки рефреном без остановки…
  Что ни говори, а братья Минусовские молодцы! Это ж надо, перед выборами моими в президенты такую песню замостячить! Провели