Два года в иностранном батальоне

кос!
И вот тут начался вечер. В новый раз.
Уселся в самом эпицентре, испросив разрешения, когда становилось много людей, перемещался по залу, где за столиками сидели – каждый при себе. Внутри меня Фигаро с примесью Швейка. Я везде успевал.  
Ко мне хотел прибиться школьный друг Гонзы, но кроме чешского он никакого не разумел – какое верное слово, и быстро набравшись пивом, переключился на созерцание моих «мимикрий» и подсаживался к соседям.
Таращило – «погляд» (выглядеть – по его) был у меня типичный – Витя Цой. Даже не подошёл один из десятка ввалившихся поддатых немцев – Гойко Митич что-то проглотив сел в углу на диванчик, и после косяка долго гонял про себя, наминая пальцами зажигалку. В углу при входе то целовались, то «втыкали».
Суббота вообще была битвой титанов – сотни людей прошли, кран с пивом не закрывался, выдаивая бочонки. Гости приходили, уходили, кто, как «козья морда» «торчал» под музыку, притянув меня пару раз на свою волну (встретил его днём где-то в городе – всё в порядке), и столиков пустых было много, спасая меня, валился и закуривал.
Глазами всё в «приходе» - диджей наплетал всем трубы, скатывался на чешку, сидевшую в компании за столиком в углу. Нефертити. Чёлка. Стены стали сочными, она – меняя очертания лица, приближаемое зрачками, всё заманчивее. Поймав мой взгляд, вскидывала ресницы и я с неизменным «сори» отпрянывал, извиняющее улыбаясь. И так раз пять!
Чуть–чуть. Как заказывали - подмигивали стены.
Грамм «машрумс» мало?
Какой там!
«Ту мач»!
Я источал радость и плавился от доброты. Нам часто не нужны взгляды. Зачем? Мы одинаково мыслим. Чувствуем одно и то же. Пришлось рассказать про цепи «города механизма», с удовольствием разрушать стереотипы, особенно сразив, что в пятом поколении москвич.
В два ночи впорхнула ожившими порнофантазиями парочка наших «бабочек», но быстро соскочили, поняв бесперспективность охоты. Дым здесь стоял коромыслом.
Гонза буквально разрывался за стойкой. Набегами шли туристы. Большинство, прилично уделавшись, волнами атакуя стойку.
Он всё вопрошал меня, улучая минутку (они, чтобы быть в темпе, прихлёбывали пиво и делали «пару тяг»):
-Окей, Андрэ-эй?
-Океюшка, сыночек!
Вместе курили. Я срывался подышать на воздух, прогуливался и возвращался обратно, разговорами и вопросами изрядно потиранив его.
На стене там теперь есть надпись «Миронов ДМБ 1986-1988», буквально выдавленная уничтоженным к концу надписи маркером.
-дядя Андрей, - парни играли в настольный футбол – он же тонко писал!
Всё потешались мы над тем, взмолившимся – спустись с таким лицом у нас в метро...!
Их группа – учатся здесь, кое-кто в гости приехал. Все с «болтами» от «спидов». Нахохотались с ними. Они буквально опешили, за разговорами узнав – сманив и меня футболом, сколько мне лет.
-У вас большой запас! – пафосничал я - Не сдувайтесь только!
Наша молодёжь – удалась. От 17 до 22-х. Здраво рассуждают и всё понимают. Мы и наши предки жили не зря. И историю хотят знать, да где? Изменить мир – но как? Примеры нужны! И начать общаться с местными.
Им – всё продолжать, я – «уважьте старика, лень думать и смотреть, проводите до отеля, если по пути».
-Вопросы?!
Ватагой пошли. Сказал бы – понесли. И вывели меня к отелю (до этого я ходил «криво»). Далее идти - откланялся, и, забежав в номер, прихватил денег – перекусить.  
...Морозный туман выливался из привлтавских переулков на Вацлавскую площадь, где ещё горели огни казино, слонялись негры и зеваки, которым идти было некуда. Негров не увидишь нигде кроме этого места. Порядок. А как иначе?
С вечера до утра на «Вацлавской нАмести» негры-зазывалы охотятся на отчаянных гуляк, предлагая нырнуть в «найт оф лав» в местном стриптиз баре, маня бесплатным входом.
Полиция похаживает. Временами орут и скандалят опомнившиеся гуляки, скрежещут зубами и теряют сознание туристы из глубинки, «наколовшись» при обмене валюты, карманники промышляют, вечерами лютеране кормят бомжиков и просто одиноких. Каждому своё. Обмана хотите – в стриптиз бар. Наши – секта «Зажигалка» - не чета им! Потерять деньги – купить у барыги рядом с переходом у Национального музея «качели» (попробовать дадут «первый»), в лучшем случае «спиды» и оказаться в диско баре: в невменозе и без «пинежи».
Распад. Отбывала номер стриптизёрша у шеста в баре «Ягуар», а после спала, уронив голову на столик. «Плавали, знаем».
В Крупке же сейчас по 15 крон пили «Крушовице» и смотрели телевизор, и каждые полчаса звонил колокол.
Тут – полутона.
Не такой уж и «легалайз»! Не стоит провоцировать полицию, расхаживая по улицам с косяком – в темноте, да, при себе 5 грамм – нормально.
-А что если найдут, спросят – где взял?
-И ты – нашёл.
Дело каждого бармена приторговывать или нет – на своё окружение и туристам. Шито-крыто. Около года назад разогнались уже – продавались повсюду «спайсы» из Голландии - «Эйфория», но быстро прикрыли это: смело слишком для славян сразу. Ведь большинство чехов по синьке ещё прикалывается!
Власти смотрят сквозь пальцы – пока. Я об этом – «по вашему – Юрий», что был охранником в «Альтернативе», с которым к концу воскресного вечера смогли пообщаться. А ведь осторожничали вначале, не без опаски: «русский» - этакой диковинкой показывая приходящим, может Путина любит? Советский Союз - хорошо?  
Я как девиз - «Коммунизм-советизм – из реал эвил»!
Во, в майке «СССР» сюда придти?!
Чехи про нас вообще ничего не знают: и всё жадно впитывали – жизненное, народное.
Люди - «френдли».
-Релакс! – не уставал повторять Давид, избавившись от плюща рук любимой и поцелуев. - Чаевые – не нужны! – обнимал он меня. Его девицу вчера я принял за участницу заговора, когда был размазан первыми напасами «сканка», но быстро отлегло.
Ему 25 -  похвалился он.
Вчера я дал бы ему «усе 40». Так работая, он долго не протянет!
Гонзе – 27. Он знает английский.  
Курят по многу лет.
-А если полиция, вот так завалится?
-Нет. Прага маленькая, всех все знают, а уж на районе...
Хотя и нигде не бывали (где я только не выступал с рассказами!) – понимают многое, так у Гонзы есть друг в Санкт-Петербурге, и цены знают наши, прихваты. А сами?

Жизнь - как везде. Ссорилась вчера семейная пара (она пьяная упала, набив огромную шишку, и, выводя её с помощью Давида, муж – «э литл Шрек» едва не сцепился с компанией у стойки, что рассмеялись в тот момент); зашедшего с ребёнком знакомого выпроводили тут же – накурено; кончилось мыло в туалете, исписанном так, что живого места нет; полаялись продавщица в мясной лавке (о, какие там копчёности!) с пожилой дамой покупательницей в очереди.
Давид, познакомил со своим окружением и с заглянувшими на следующий день родителями, но языку моему уже грозила мозоль и я откланялся, к тому же пошли тосты и угощения крепким алкоголем, и они обижались отказом его пить.
-Уж очень размашисто! – урезонивал я Юрия, распустив локти по стойке. Как многие, он поклонник самолётов Сухого – «Суперджета» и страстный чтец Достоевского, да так, что внешне схож (ему сорок и «запретные удовольствия» давали себя знать), мечтал о поездке в Питер и Москву, что ему – моря и океаны?, и был сражён числом моих наездов в «Северную Пальмиру», не говоря о других «городах и весях». Я говорю всегда – приезжайте, встретим! И самим будет интересно с вами, и не дадим пропасть.
-Глотком свободы можно поперхнуться! Не всем странам нравится, что у вас начался этакий «Амстердам». Без фанатизма, пока, но что ещё делать: Прага привлекала во все времена – этакая славянская Вена, и жить они начали наконец-то!
Поэтому я осторожен:
-Рекламу хотите?  
-Конечно!
Гонза благодарно приложил руки к груди.
Они закрывались... Мне сувенирную майку вручили, позабавив, и этих «вкусняшек» - бери «здарма» и этих, предлагали.
–«Сорри, ту мач фо ми»!
Мы тепло попрощались.
А Прага промерзала.
«важены устурицы» (граждане кустурицы) – «закочите, просим, выступ и наступ, двежице завираю» - закончите, просим, вход и выход, двери закрываю.  
Двери бара «Альтернатива» открыты.
И я к ним вернусь. Летом здесь слишком жарко, но можно купаться во Влтаве за городом, где вполне девственно и можно мило отдохнуть; мест в Чехии много. Рукой подать! Присоединяйтесь!